Санек 4 (СИ) - Седой Василий - Страница 8

Хорошо все-таки, что я предусмотрел это все. Еще лучше, что нанятые мужики решили сразу съездить с Тихоном за своими немногочисленными пожитками и приступить к работе не откладывая. А совсем уж замечательно, что я не пожадничал и вооружил их тремя охотничьими ружьями и кавалерийским пистолетом.

Мужики службу знали и, сразу составив что-то вроде графика дежурства, приступили, что называется, к охране и обороне. Ночью (скорее уже ближе к утру) один из сторожей обнаружил двух злоумышленников, которые перебрались через забор со стороны соседей и тащили с собой по приличной охапке сена.

Не знаю, что они хотели поджечь при помощи таких средств, но ничего у них не вышло. В ответ на окрик сторожа застыть на месте и не двигаться один из злоумышленников выпалил из пистолета, а потом эти двое кинулись бежать, откуда пришли. И если злоумышленник, выстреливший по нашему человеку, промахнулся, то бывший солдат — нет, он всадил сноп дроби в спину стрелку, как в утку на охоте.

Тут надо объяснить. Бывшие солдаты, получив в свое распоряжение оружие, убедили меня, что стрелять картечью в городе — это точно перебор. Чтобы отпугнуть бандитов, достаточно будет и обычной утиной дроби. Главное ранить, а дальше уже дело полиции отыскать подранка и наказать согласно закону. Если открыть стрельбу картечью и кого-то убить, замучаешься доказывать, что ты не виноват, поэтому лучше не рисковать. Но это касается только ружья, с которым будут дежурить на улице. А вот на случай разбойного нападения все остальные стволы лучше держать заряженными картечью, но только ночью, а днем оружие разряжать. Я посчитал, что им лучше знать, как нас охранять, и, как оказалось, поступил правильно, доверившись им. Правда, раненый преступник смог сбежать, хотя за ним никто и не гнался, но кровавый след четко указывал, куда в итоге он ушел. Нет, рек крови не было, но даже наш кабыздох по имени Шарик утром спокойно повел моих бойцов вместе с двумя полицейскими по оставленному следу и — вот неожиданность! — привел к подворью купца Мамонова. Преступника мы, правда, там не нашли, как я понимаю, его успели вывезти на телеге, но у полиции возникла масса вопросов к купцу.

Мы не стали ждать, чем закончится расследование, а, как и планировали, занялись подготовкой к переезду и погрузкой имущества на телеги. Мама хотела было все отменить, аргументируя это тем, что теперь уж купцу мало не покажется, и нас оставят в покое, но я смог убедить, что раз уж собрались, то надо ехать. Все равно это нужно делать, так почему не сейчас. Не стал ей говорить, что ничего еще не закончилось, еще и потому, что даже если Купец отмажется от полиции, в чем я не сомневаюсь, я такое без внимания не оставлю и лучше, если для всех я буду постоянно находиться в имении.

Мы уже заканчивали с подготовкой к отъезду, когда возле нашего двора остановилась пролетка с двумя важными чинами, которые позавчера стали свидетелями передачи документов купцам.

Глава 3

В имение я не стал ехать в карете с мамой и сестренками, вместо этого сел в телеге рядом с одним из нанятых отставных солдат. Конечно, на такой обоз, который мы в итоге собрали, вряд ли кто-то решится напасть, но, как известно, береженого бог бережет, поэтому я решил подстраховаться и подготовить к бою все наше оружие, распределив его среди бывших солдат и не забыв вооружиться самостоятельно тоже. Ехать в телеге я решил, чтобы поговорить с бывшим военнослужащим о жизни и попробовать получше разобраться, кто в итоге оказался рядом со мной. Нет, уже благодаря первому собеседованию я выяснил, что бойцы мне достались не из последних, да и их жизненные принципы мне импонировали, но ведь хуже от того, что я получше узнаю теперь уже своих людей, точно не будет.

Но я не торопился начинать разговор сразу после отправления в путь, всё-таки нужно было сначала обдумать состоявшийся разговор с посетившими нас важными гостями. А гости, когда представились (во время прошлой встречи как-то этот момент был упущен), оказались реально важными, по крайней мере один из них. Даже учитывая, что я знаю о нынешнем времени непозволительно мало, все равно что-то когда-то слышал краем уха о генерал-майоре Алексее Алексеевиче Арцыбашеве, герое Крымской войны. Нет, чем он прославился и как стал этим вот героем, я без понятия, но фамилия его мне и правда была знакома. Его спутник был званием пожиже, и об этом человеке я в будущем ничего не слышал, но раз он с Арцыбашевым на короткой ноге (судя по тому, что общались они друг с другом по-дружески), значит тоже человек не из последних. Собственно, Степан Савельевич Ильин больше молчал, предоставив своему старшему товарищу вести переговоры с нами. А тема этих самых переговоров была в высшей степени интересной.

Генерал, по свойственной всем военным привычке, коротко поведал о причине их появления у нас. Рассказал, что наше положение привлекло их внимание, поведал, какие шаги они уже предприняли в попытке помочь семье героя, и предложил вариант дальнейшего развития событий, от которого я действительно выпал в осадок. Маме от их предложения и вовсе поплохело. Арчибасов ни много ни мало предложил написать письмо царю, которое он клятвенно пообещал передать лично в руки, и в этом письме уговорить государя обратить на нас самое пристально внимание. По его словам, добиться сейчас и здесь правды не представляется возможным даже ему. Дело в том, что нынешний губернатор отбывает здесь свои последние дни, поэтому заниматься решением каких-либо вопросов в принципе не желает. Новый назначенный царем губернатор появится только в июне, ждать его прибытия генерал не сможет при всем желании. Вот исходя из всех этих обстоятельств и при этом искренне желая нам помочь, он и предложил написать подобное письмо.

Мама, что понятно, начала отнекиваться от такого счастья, а я подумал: собственно, почему бы и нет. В конце концов, царь ведь тоже человек, значит и до него тоже можно достучаться. Наверное.

В общем, я решил написать письмо, но сделал это — под удивлённым взглядом генерала — не так, как можно было бы ожидать. Я в принципе ничего для себя и своей семьи просить не стал. Коротко описал сложившуюся ситуацию, уведомил его, что о помощи не прошу, потому что и сам справлюсь, но зато предложил обратить самое пристальное внимание на саму ситуацию, ведь по логике вещей, если в его державе будут происходить столь неприятные истории, число патриотов, искренне желающих помочь своей родине, может радикально сократиться. А оно ему надо?

Дочитав письмо до этого моего вопроса, генерал расхохотался, а потом заставил меня переписывать все письмо под его диктовку, и здесь, надо сказать, нашла коса на камень. Я точно знаю, что просить о чем бы то ни было в этом письме нельзя. Попросить — значит вызвать негатив и отторжение, а вот уведомить и преподнести это как возмущение несправедливостью в отношении патриотов своей страны будет правильно, и любого вменяемого руководителя заставит по меньшей мере высказать заинтересованность, а в идеале и вызовет желание разобраться. Поэтому написание письма затянулось из-за жарких споров по поводу чуть не каждой строчки. В итоге совместными усилиями мы все же составили удобоваримый текст. Когда мы закончили, генерал вдруг предложил маме отправить меня в военное училище. Он, дескать, похлопочет, чтобы меня приняли и наставили там на путь истинный. Слишком уж, по его словам, я непочтителен к чинам и дерзок не по статусу, но армия это, как он сказал, быстро исправит. Меня от такого расклада аж передернуло. Только угодить в армию мне сейчас и не хватало. Наверное, поэтому я тут же ляпнул:

— Вы что же, хотите окончательно нас добить, оставив беззащитную женщину с малыми детьми на произвол судьбы? Пока живы враги, которые хотят нам навредить, я вовсе никуда не поеду.

Генерал после этой моей реплики от возмущения даже заикаться начал, пытаясь хоть что-то сказать. Этой неожиданной паузой воспользовалась мама, мигом разрядив обстановку и заставив генерала смутиться и покраснеть. Она только тихо произнесла: