На цепи (СИ) - Качалов Эд - Страница 13

Может потому, что жили в нем хорошие люди и пережитое с ними за этот бурный день сделало их родными. А может просто дает о себе знать накопленный стресс и усталость. Хрен его знает.

Но хотелось просто принять душ, закинуть и залить что-нибудь в топку, а потом завалиться в постель и подумать о том, что делать дальше, как возвращаться в свой мир. Но здесь я поймал себя на мысли, что, представив мягкую постель, я представил в ней и Илзе, причем в крайне соблазнительных позах.

Почувствовав прилив сил, я ускорил шаг. Торопясь домой, я счел своим долгом завернуть на городскую стену. Чисто так из любопытства. Вдруг помощь моя нужна. Но нет. Похоже местные справлялись и без меня.

Из бойниц весело палили пушки. По городскому предполью лихо скакала тяжелая кавалерия. Четко держа строй коробками, наступала русская пехота.

На холме, где еще час назад стояла магическая артиллерия орков, и их боевые маги сейчас гарцевал на коне какой-то важный чин. О его важности свидетельствовал огромный плюмаж, свисающий с его каски, и куча офицеров и знамен с двуглавыми орлами вокруг.

Все они смотрели в подзорные трубы и куда-то указывали друг другу руками. Видимо искали орков. Орков, видно, не было! Во всяком случае со стены.

Я уже было собрался уходить со стены, как вдруг заметил, как один всадник в синем мундире отделился от группы офицеров на холме и поскакал в сторону города размахивая треуголкой над головой.

Что-то неуловимо знакомое было в этом всаднике. Я решил подождать и не ошибся. Это был Шереметьев.

Он с криком «Андрей Борисович!» быстро поднялся на стену и крепко меня обнял.

- Сергей, мы же договаривались на «ты»! – возразил я ему.

- Да, помню, я помню, Андрей, - прапорщик, крепко пожав руку Янису, снова принялся меня радостно трясти и разглядывать со всех сторон.

- А что вы на меня так смотрите, отец родной? На мне узоров нету и цветы не растут! – улыбнувшись, спросил я у Сергея.

- Да вот смотрю, целы ли вы! Не думал, что увижу вас живым. В последний раз видел вас как раз тогда, когда пузырь лопнул. Вы тогда от орков отбивались. Но у нас с Янисом не получилось к вам пробиться, хотя видит бог мы пытались.

Потом мы в наступление пошли и отбросили супостата. Сейчас поди уже верст на тридцать отбросили. И все благодаря тебе! Если бы ты не придумал как пузырь разрушить и не сделал бы этого, мы бы уже давно к вратам рая подлетали! – Шереметьев снова стиснул меня в объятиях.

- Ну прям и вратам рая! Кто нас туда грешных пустит, - рассмеялся я.

- Не скажи! – посерьезнел Сергей. - Защитникам Отечества всегда дорога в рай уготована. А мы бы еще и мучениками стали!

- С чего вдруг?

- Так орки бы нас сожрали, как мужественных воинов!

- Опять, ты за свое, Сергей! Я, конечно, на все сто утверждать не могу, но, по-моему, это все выдумки! Как их? Авалонцев!

- Не знаю, может быть! Знаю, что тебе орки понравились. Мало того, что их оружием пользуешься, да еще сдружился с этим, как его, Олегом Сильвестровичем.

- Ну он многое сделал для обороны Риги. Это благодаря ему мне удалось найти артефакты и разрушить пузырь. А он куда-то пропал – я в задумчивости почесал затылок.

- Видели мы его с инженер-адъютантом. Бежал вслед отступавшим оркам. Сказал, что должен подальше отнести найденные артефакты от города. Далеко от своих владельцев они не стабильны и могут разрушить город!

- А что это не так?

- Да вроде все так. Арсений Павлович подтвердил. Но все равно, Андрей: не верю я оркам! - Сергей встрепенулся, будто отбрасывая в сторону дурные мысли и улыбнулся. – Ладно это все ерунда. Я вот о твоих подвигах рассказал командиру рижской крепости. Он всенепременнейше захотел тебя видеть. Так, что он вечером прошу явиться к нему на прием.

- А куда ехать, я даже не знаю?

- А это и не важно, - я заеду за тобой после девяти вечера. Езжай, приведи себя в порядок, - Шереметьев вскочил в седло и умчался опять к начальству.

Мы же с Янисом пошли домой.

Дома нас встретила Илзе новостью, что Федор Иванович пришел в себя и хочет меня видеть.

- А это вы, барин, - увидев меня Федор Иванович попытался подняться, но сморщился и бессильно отвалился назад на подушки.

- Видите, Андрей Борисович, кончаюсь я. Не сегодня, завтра преставлюсь, – прохрипел Федор Иванович.

- Полноте, дядька Федор, поправишься ты! – откуда во мне выскочило это «дядька Федор», я не знал, но чувствовал, что назвал его правильно, - Дайка я тебя осмотрю.

Мысленно я обругал себя, почему не сделал этого раньше. Однако осмотрев наложенные Илзе повязки, сделал вывод, что для фиксации сломанных ребер они наложены очень грамотно. Другое дело, что даже мои познания в тактической медицине не нужны, чтобы понять, осколки ребер скорей всего проткнули легкие. И с такими повреждениями, Федор Иванович действительно не жилец.

Чтобы как-то облегчить участь раненого, я взял смоченную уксусом тряпицу и вытер пот со лба дядьки. Неожиданно от кончиков пальцев через тряпку ко лбу больного пробежали зеленые искры.

Ладони мои нагрелись, в груди тоже появилось, что-то похожее на изжогу. Инстинктивно я провел руками над грудью больного и увидел, как от ладоней отделяются зеленые искры и будто потоком вливаются в грудь Федора Ивановича.

Федор открыл глаза и сказал:

- Полегчало, будто плиту с груди сняли. Спасибо, тебе Андрей! Второй раз меня исцеляешь. Похоже и вправду дворянином становишься. Жаль только не выполнил я волю твоего батюшки. Не спрятал тебя, лихолетье на Руси переждать?

- Какое лихолетье, дядька Федор?

- Какое, какое! Известно какое! В России только две беды: внешние супостаты, да внутренние враги. Вот, судя по всему, те, которые внутренние и нагнали тебя, Андрей! Прав, твой батюшка, хотя и умер, когда тебе и года не было!

- В чем прав, Федор!

- Так, я ж вам рассказывал Андрей Борисович! Когда мы свой путь за границу начинали!

На меня вдруг опять накатила слабость. Окинув взглядом комнату, я увидел в углу стул. Собравшись с силами, я подтащил стул к постели Федора, опустился на него и мягко, но безапелляционно сказал:

- За последние несколько часов, я неоднократно получал по голове и многое поэтому не помню. Так что давай Федор Иванович рассказывай все сначала.

- Да особенно, рассказывать нечего! Ваш батюшка незадолго до смерти, позвал меня и взял с меня слово. Я обещал ему, что приобрету на свое имя ваше поместье в Ярославской губернии. Это поместье я потом продал другу. Он отписал дарственную на это поместье на вас. Которая вступит в силу в год вашего совершеннолетия. Дарственная хранится у стряпчего уездного дворянского собрания. Стряпчий этот, мой брат. Обратитесь к нему.

По поручению твоего батюшки, я спрятал там ларец с некими бумагами и реликвиями. Что в них, я не знаю.

Еще я ему обещал, что, если кто придет по твою душу в частном порядке или по государевой нужде, я тебя спрячу на несколько лет за границей. На это он оставил приличные деньги и несколько векселей и рекомендательных писем. Они там, в конторке за задней стенкой спрятаны. Еще там лежит купчая на маленькое поместье в нижегородской губернии. На твое имя.

Оно куплено для отвода глаз. Я думаю, что те, кто ищут тебя барин, знают, что после того, как было продано ваше поместье в Ярославской губернии, покупалось другое. Это поместье наверняка искать будут. Вот пусть его и найдут.

— Все это понятно, Федор! Но за что меня преследуют!

- Не знаю. Ваш батюшка этого мне не говорил. Сказал, что все в бумагах. Если умный мол, то правильно прочтет. А чтобы прочитать детство вспомнить надо. Так и сказал, пусть детские игры свои вспомнит. И прочитает.

- Понятно, что ничего не понятно, – только и смог пробормотать я и отключился. Очнулся я от того, что кто-то пытался меня поднять со стула. Это был Янис. Он под руководством Илзе довел меня до кровати. Там Илзе опять наложила свежую повязку на руку, обмыла мне ноги, раздела и вроде даже обтерла всего. Но этого я уже точно не помнил. Вырубился. Проснулся я от того, что рядом кто-то возился. С трудом разлепив глаза, я увидел, как ко мне под одеяло нырнуло гибкое девичье тело.