Безрассудный наследник (ЛП) - Сноу Дженика - Страница 37

Меня встретила очередная комната. Очередная дверь. Очередной охранник. И все было точно так же. Он посмотрел на меня, как будто знал, кто я, и возможно, так оно и было. Николай занимал высокое положение в Братве, был Положенцем (прим. перев. — имеющий право принимать решения в отсутствии и от имени Пахана), наследником. Я должна была предположить, что такая серьезная новость, как его женитьба, особенно на дочери члена Коза Ностры, попадет на мельницу слухов среди его солдат.

Из-за закрытой двери доносился ровный стук музыки, а может, и крики. А потом она распахнулась передо мной, и звук вырвался наружу и окружил меня. Я шагнула внутрь, и, когда мои глаза привыкли, дыхание перехватило в горле.

Дверь с лязгом захлопнулась за мной, и я так испугалась, что подпрыгнула и оглянулась через плечо, чтобы посмотреть на красную стальную баррикаду, которая теперь заключила меня в клетку с хаосом, на порог которого я добровольно вступила.

Я не могла поверить, что это было так… легко.

Ни охранников, ни няньки, стоящей за спиной. Просто двери открывались передо мной, как будто у меня была сила.

Сила Петровых.

Я сделала шаг вперед и еще один, мои каблуки застревали в крошечных реечках металлического пола, на котором я находилась. Остановившись перед стальными перилами, я сняла туфли, позволив ремешкам повиснуть на кончиках пальцев, и посмотрела на нижний уровень, на клетку, расположенную в центре.

Боже правый.

Чему я стала свидетелем?

Людей было так много, их хаос не укладывался в голове. От криков закладывало уши, в воздухе витала потребность в насилии, крови… в смерти, пока вы не ощущали ее вкус на языке, пока она не попадала в горло и не вызывала рвотный рефлекс.

Они снова и снова скандировали одно и то же.

Разорение.

Я уже наполовину спустилась по ступенькам, когда поняла, что сдвинулась с места. Я сосредоточилась на движении людей взад-вперед, руки подняты вверх, кисти скручены в кулаки, они накачивают воздух, выкрикивая «Разорение».

Разорение. Разорение. Разорение.

Когда я добралась до подножия лестницы, передо мной было всего несколько футов, прежде чем толпа поглотила бы меня целиком. И как бы мне ни хотелось подобраться к клетке поближе, темное и беспокойное любопытство переполняло меня, все-таки я не была безрассудной.

Если бы я упала, меня бы затоптали — под всеми этими ботинками не было бы ничего, кроме осколков.

С каждой секундой я отчетливо слышала все более яростные крики. Энергия в помещении нарастала. Боже, это место было огромным. Все стены из камня, как будто их выкопали и просто оставили на произвол судьбы. Пол был из обычного серого цемента, потолок — из красных балок, проводов и флуоресцентных ламп в клетках.

И еще была клетка — массивная конструкция, которая, казалось, доминировала над всем помещением. Я поднялась на носочки, чтобы получше рассмотреть ее. На том, что, вероятно, когда-то было белым настилом в клетке, виднелись пятна ржавого цвета.

Разорение. Разорение. Разорение.

Это имя выкрикивалось снова и снова, звеня у меня в ушах.

Что бы ни случилось, это должно было произойти в ближайшее время.

Тот, о ком они кричали, должен был вот-вот дать о себе знать.

Я держалась у самой дальней стены, но мое внимание было приковано к клетке. С каждой секундой толпа становилась все более неистовой, как будто все, что должно было произойти, было тем, ради чего они сюда пришли.

Остановившись в углу зала, я встала на носочки, чтобы хорошо видеть клетку. Диктор начал что-то говорить сверху, но толпа не затихала в достаточной степени, чтобы я смогла понять или услышать. А через секунду толпа разразилась криками и ревом, и, клянусь, все внутри зала задрожало, стены грозили рассыпаться от силы напряжения.

Я ничего не могла разглядеть — ни из-за большого количества людей, ни из-за моего роста. Я подумывала о том, чтобы переместиться еще выше, когда увидела макушку темной головы и широкие, голые татуированные плечи.

Толпа немного успокоилась, когда диктор снова заговорил, и на ринг поднялся человек-зверь.

— Единственный. Ебаный в рот только один. Разорение на этом блядском ринге для уничтожения.

Раскалывающий череп шум поднялся такой, от которого пришлось закрыть уши.

— Я знаю, сегодня у нас в толпе есть новички. Приготовьтесь, больные мудаки, посмотреть на человека, которого они называют Руиной, русская машина для убийства, которая является признанным социопатом.

После этого толпа взорвалась от восторга.

И тут я увидела его, громадного зверя, по сравнению с которым Николай казался почти… хрупким. А все потому, что, заглянув в его лицо, я не увидела там абсолютно ничего.

Ничего, кроме сосредоточенности, концентрации и явной потребности в разрушении, от которого произошло его имя.

Всю переднюю часть его груди занимала массивная волчья голова — рычащий зверь со смертью в глазах и кровью на морде. Его тело покрывали знаки принадлежности к Братве, вытатуированные на его покрытой шрамами, загорелой плоти.

Я застыла на месте, наблюдая, как в клетку входит его противник — мужчина не такой высокий и мускулистый, но все равно крепкий, его руки были похожи на наковальни, а лысая голова покрыта размашистыми чернилами.

Не знаю, сколько времени я простояла там после того, как они начали драться, но когда кровь и слюна окрасили пол, когда посыпались удары, откушенная плоть, треск ломаемых костей, крики и рев боли и насилия, я поняла, что совершила ошибку.

Ужасную ошибку. Я должна была послушать Николая. Не стоило приходить сюда, не стоило лезть туда, где мне не место.

Я отступала назад, держась одной рукой за спину, пока не коснулась холодной стены. Другой рукой я обхватила ремешки своих туфель, сжимая их с такой силой, что костяшки пальцев болели.

Я не отвлекалась от клетки, пока не продвинулась на десять футов или около того, не считая, что зашла так далеко в этот подземный гроб. Вот чем было это место. Дом смерти.

Я уже собиралась повернуться и бежать обратно наверх, на верхний этаж, чтобы забаррикадироваться в кабинете. Но когда я заметила Николая, стоящего в стороне от клетки, его темную голову, низко склоненную, когда кто-то что-то говорил ему на ухо и передавал толстый желтый конверт, то снова застыла на месте.

Хотя Николай стоял неподвижно, нахмурившись, не предпринимая ничего угрожающего, он излучал силу и мощь, доминирование и суровость по отношению к тому, кто выходил против него.

Толпа взревела, и я переключила внимание на клетку, увидела, как Разорение повалил другого бойца на землю и начал бить кулаком по его голове. Кровь брызнула во все стороны, и, оглянувшись на Николая, я наблюдала, как он смотрит в клетку, на щеке у него брызги крови.

Он провел пальцем по этой крови, на его лице появилась медленная ухмылка, словно он получал удовольствие от насилия. Я снова сжала бедра, когда волна жара хлынула в меня.

А потом все закончилось, бой завершился, Разорение слез со своего неподвижного противника, его грудь вздымалась и опускалась, пот и кровь стекали с его тела. И я не думала, что последнее принадлежит ему. Ни капли.

Разорение подошел к краю клетки и обхватил руками ограждение, напрягая бицепсы. Николай шагнул вперед, и я видела, как шевелится его рот, как он кивнул один раз. Я сделала шаг вперед, какая-то невидимая сила потянула меня к мужу.

Но не успела я двинуться с места, как тяжелая рука обхватила меня за талию и дернула назад с такой силой, что моя голова запрокинулась назад, туфли выпали из пальцев, и я вскрикнула от боли.

Я инстинктивно потянулась к руке, вцепилась в нее, пытаясь оторвать от себя, но хватка была железной, как тиски. И чем сильнее я боролась, тем сильнее меня утягивало в темные дали.

Когда я провела ногтями по предплечью, прозвучал хрип, а когда я углубилась в тень, раздался негромкий смех.