Безрассудный наследник (ЛП) - Сноу Дженика - Страница 16

Мое сердце забилось в бешеном ритме, когда я увидела темную и внушительную фигуру Николая в конце прохода. Он ждал меня, ждал, чтобы взять на себя ответственность за меня.

К лучшему или худшему. К лучшему или худшему. К лучшему или худшему.

Именно отец потянул меня вперед, заставив вернуться в настоящее, медленно выдохнуть и быть благодарной за вуаль, потому что она скрывала, как я, несомненно, нервничаю.

Если бы я не держалась одной рукой за свой букет, а другой — за предплечье отца, я бы знала, что мои пальцы дрожат.

Проход к алтарю показался вечностью. Я чувствовала на себе взгляды всех присутствующих, они ощущались как тяжелый груз, который давил на меня все сильнее, сильнее, сильнее. А потом как будто кто-то нажал кнопку «быстро».

Все было как в тумане: как отец передавал меня будущему мужу, как Николай подвел меня по двум ступенькам к алтарю, как произносил слова священник. Я ощущала тяжесть своей руки в руке Николая, и единственное, что я слышала, — это учащенное дыхание в ушах.

Вдох и выдох. Вдох и выдох.

И тут я почувствовала, как Николай сжал мою руку, а затем поставил меня так, что я оказалась обращена лицом к нему. Он долго смотрел на меня сверху вниз, прежде чем приподнять вуаль. Ощущение было сюрреалистичным, как будто я плыву под водой, все вокруг настолько плотное, что я не могу найти спасения, не могу выбраться на поверхность. Но чем дольше я смотрела на Николая, тем больше казалось, что все встает на свои места. Успокаивалось.

Реальность врезалась в меня, звуки бомбардировали меня. Я чувствовала пряный аромат его одеколона и ощущала тепло его тела вокруг себя.

— Да, — сказал он глубоко и низко, его русский акцент казался таким густым в этом слове.

И когда настала моя очередь, я на автопилоте пробормотала в ответ согласие, глядя в его голубые глаза.

Священник произнес еще несколько слов, фразы на латыни, затем последовали традиционные религиозные процедуры, которые заставили нас проделать все необходимые телодвижения.

А потом все было готово. Завершено, скреплено шестью маленькими словами, произнесенными по-английски.

— Теперь вы можете поцеловать свою невесту.

Уголок рта Николая медленно искривился в ухмылке, его руки легли по обе стороны от моего лица, а большие пальцы провели по скулам.

— К лучшему или худшему, принцесса, — он нежно провел большим пальцем по моей нижней губе. — Теперь ты моя, куколка.

А потом он наклонился, его рот прижался к моему, его губы оказались удивительно мягкими. Я была немного шокирована, когда почувствовала, как его язык проводит по контуру моих губ. Я задохнулась: от первого поцелуя электричество пробежало до кончиков пальцев на руках и ногах.

Мои глаза закрылись, когда он снова провел языком по моим губам, когда я услышала низкий и глубокий стон, вырвавшийся из его горла.

Мой рот открылся сам собой. И когда он проник внутрь, приняв мою капитуляцию, прикоснулся своим языком к моему, я почувствовала только вкус обжигающего мужчины. Все, что я чувствовала, — это запах Николая. Все, что я чувствовала, — это мой муж.

И теперь я полностью принадлежала ему.

Глава 12

Амара

— Ты напьешься, Рasserotta, — голос матери был тихим, но тон — жестким, как будто она сердилась, что я пью уже третий бокал шампанского.

На собственной свадьбе.

И поскольку я уже чувствовала кайф, мне не хотелось успокаивать ее и останавливаться.

Весь день прошел как в тумане, и единственное, что помогало моим нервам, — это алкоголь. Я думала только о том, что произойдет сегодня вечером, когда прием закончится и Николай отведет меня наверх, в наш номер для новобрачных.

От одной этой мысли я потянулась к ножке бокала с шампанским, поднесла фужер ко рту и допила его до дна, после чего взяла у проходящего мимо официанта еще один.

Я чувствовала, как мама хмурится, слышала, как она неодобрительно щелкает языком, но не обращала на нее внимания. Мое лицо порозовело от алкоголя, но я чувствовала себя хорошо. Чувствовала, что весь стресс последнего месяца уходит. К счастью.

Я окинула взглядом обширный бальный зал, массивная хрустальная люстра, висевшая в центре, отбрасывала золотистые блики хрустального света на все вокруг и создавала впечатление сказки, а не моего кошмара.

Вокруг большого квадрата полированного деревянного танцпола с равными промежутками стояли круглые столы. Барная стойка тянулась вдоль всей стены, белые лампы освещали зеркальную стену за ней. А официанты следили за тем, чтобы ни у кого не оставалось пустых бокалов.

Мой взгляд остановился на Томмазо и Эдоардо: они стояли у одного из выходов на балкон, их осанка была напряженной, а выражение лиц — твердым. И хотя они были одеты в смокинги, сливаясь с гостями, я знала, что у них наверняка при себе имеется куча оружия.

Я продолжала сканировать бар и, словно меня тянуло в одну сторону, мой взгляд упал на мужа. Моего. Мужа.

Николай стоял со своим братом Дмитрием, рядом с ними находились несколько мужчин, которые были их «гостями». Но я знала, что эти люди не были здесь официально. Они были солдатами, как и половина присутствующих.

Словно услышав мои мысли или почувствовав мой взгляд, Николай посмотрел на меня, и наши взгляды встретились. Реакция моего тела на него была мгновенной. Пульс участился, в животе словно запорхали бабочки, руки начали дрожать.

А когда по его лицу медленно пробежала ухмылка, когда он подмигнул мне и молча пообещал все те темные и дьявольские вещи, которые сделает со мной сегодня ночью, мое тело отреагировало и тогда.

Я почувствовала, как сжимаются и подрагивают мои внутренние мышцы. Между бедер стало тепло… мокро.

О, Боже.

Я потянулась к своему почти наполненному фужеру с шампанским и сделала из него большой глоток.

Часть меня хотела продолжать смотреть на него, особенно когда я наблюдала, как увеличивается его улыбка, как будто он знал, как выводит меня из равновесия, заставляя нервничать. Как он на меня влияет. Но я заставила себя отвести взгляд и снова осмотреть комнату, тщетно пытаясь сосредоточиться на чем-то другом.

Я не могла не думать о том, что Франческа сказала мне во время примерки платья. Меня не покидало ощущение, что ее слова — чистая правда, что Николай — чудовище и ради своего удовольствия будет делать со мной всевозможные унизительные и оскорбительные вещи.

Мой взгляд вернулся к Николаю. Он все еще наблюдал за мной, в его глазах был голод.

— Пора, — глубокий голос раздался позади меня, и я оглянулась через плечо, чтобы увидеть своего отца, стоящего там, его поза была жесткой, он смотрел на меня, протягивая руку.

Я медленно выдохнула и встала, одергивая край платья и вкладывая ладонь в его руку.

Традиции были важны в моей семье, как в любой хорошей итальянской семье, где обычаи и традиции ставились на первое место.

И вот отец вывел меня на танцпол, как раз когда зазвучала старая сицилийская свадебная песня. Отец притянул меня к себе, наклеив на лицо улыбку исключительно для видимости.

Он молчал несколько долгих секунд, прежде чем сломать лед своей жесткой манерой поведения.

— Ты будешь хорошей для своего нового мужа, несомненно, — это не было вопросом. Это было требование.

Я кивнула.

— Хорошо, — сказал мой отец напоследок. — Ты представляешь нашу семью. Ты — клей, который поможет соединить Братву и Коза Ностру, — его взгляд был настолько холодным, что я прочувствовала его до костей. — Твой брат едва ли соответствует моим ожиданиям. А дух твоей сестры слишком велик. Чем старше она будет становиться, тем больше у нее будет проблем. Мне повезет, если я смогу отдать ее в руки одного из своих солдат.

Моя тревога за Клаудию возросла, но я не подала виду, не желая давать отцу повод использовать что-то против нее, запереть ее еще больше, задушить ее, сделав наш дом тюрьмой.

— Она милая, мягкая и робкая, — не успела я обдумать эти слова, как они уже сорвались с языка.