Спасите меня, Кацураги-сан! Том 11 (СИ) - Аржанов Алексей - Страница 38

Однако мозг свой дофамин получил! Вкус пищи-то он попробовать успел!

— У господина Кириса была очень сложная клиническая картина, — прямо сказал я. — Я даже не думал о том, что у него может быть булимия.

— И правильно сделали, доктор Кацураги, — отпив апельсинового сока, ответил Сидхарт. — Это — чисто моя ошибка. Просто… Прямо перед тем, как семья Кирисов обратилась ко мне за помощью, я столкнулся с такой же проблемой. Меня она, признаться, шокировала.

Я взглянул на часы. Ещё и одиннадцати нет. Пока что можно позволить себе увлечься интересным разговором.

— Расскажите, доктор Рави, — улыбнулся я.

Как раз в этот момент мне принесли ужин. Я, конечно, не люблю ужинать столь поздно. Но — ничего. Мне-то можно ускорить работу пищеварительной системы. А другой человек на моём месте уже давно мог бы заработать гастрит.

Как минимум.

— В общем! — приготовился рассказывать свою историю Сидхарт Рам Рави. — Как-то раз меня позвали в педиатрическое отделение. Представляете? Терапевта, который лечит взрослых людей — в педиатрию!

Кажется, я начал понимать, к чему клонит Сидхарт.

— Оказалось, что одна мамаша притащила двадцатипятилетнего парня на приём в детскую поликлинику, — вздохнул он. — Можете себе это представить? Я уж не стал вмешиваться и спрашивать — где его отец. Всякое бывает, понимаю. Но… Здоровый взрослый мужчина вёл себя, как десятилетний ребёнок. Меня это шокировало до глубины души. А что самое ужасное — мать отказывалась передавать его нашим врачам, которые занимаются взрослыми.

Ужас… Я понимал, что Сидхарт не врёт. Я ведь и сам с таким сталкивался под конец своей жизни в прошлом мире. И не один раз. Женщины приводили своих половозрелых сыновей на приём. Отказывались пускать их в кабинет без своего присмотра.

Стоит отметить, что парни были абсолютно здоровы в плане генетики и психиатрии. То есть, у них не было слабоумия, не было синдрома Дауна, не было других серьёзных отклонений.

Просто их привыкли держать взаперти и окутывать такой заботой, какую они не должны получать. То есть, матери-одиночки относились к взрослым сыновьям, как к малолетним мальчикам. Это сильно испортило их психику. Парни не понимали, что с ними происходит. Им было ясно, что в жизни идёт что-то не так.

Женщины на них не смотрят, общение с людьми затруднено. Удаётся только наладить контакт с мамой — и точка. На этом — всё.

Доктор Рави продолжил свой рассказ.

— Мальчик был измождён. Я изучил его медицинскую карту, — объяснил Сидхарт. — Оказалось, что он за год сбросил семьдесят килограммов.

— Семьдесят⁈ — удивился я. — Но ведь это уже — перебор. Не просто перебор… Некоторые врачи могли в таком случае и онкологию заподозрить!

— Мы проверили весь его организм, — уверил меня доктор Рави. — Всё в порядке, организм здоров. А вес падает! Представляете? Вот только есть одно «но». До потери веса парень весил более ста килограммов. С его ростом — это абсолютно ненормально. Оказалось, что мать кормит его только быстро заварной лапшой и фаст-фудом. Якобы, её мальчик отказывается есть что-либо другое. Я вам больше скажу — он ни разу в жизни не пробовал фрукты. Они вызывают у него приступ рвоты.

— Но это ведь ненормально… — помотал головой я. — Это просто ужасно! С таким питанием человек вряд ли сможет даже тридцать лет прожить! Его ждёт нарушение обмена холестерина, потом инфаркт! А дальше — либо смерть, либо крайне тяжёлая жизнь.

— Понимаю, — кивнул Сидхарт. — Вот только парень, который толстел всю свою юность, видимо, решил, что пора привести себя в порядок. А мать не пускала его к врачам. Он не мог узнать, как это делать правильно. А потому начал просто… Провоцировать рвотный рефлекс. В итоге его организм не знал пищи несколько недель. Можете себе это представить?

— А это очень опасно, — кивнул я. — Да, если жира много, он может питать организм, но… Не стоит забывать, что резкое похудание приводит нарушениям в желудочно-кишечном тракте.

Яркий тому пример — люди, которые пережили блокаду Ленинграда. Сложно даже сказать, сколько они не питались. Но когда поставки пищи возобновились, некоторые умирали сразу же после того, как начинали употреблять нормальную пищу. А всё почему?

Организм за это время разучился воспринимать большой объём еды. И такая нагрузка его убивала. Из голода всегда нужно выходить крайне аккуратно. Сначала жидкие низкокалорийные супы, потом пюре, и гораздо позже — твёрдая пища.

— А ещё лучше — просто не голодать и правильно питаться, — сказал я. — Что-то мы с вами заболтались, доктор Рави. Предлагаю лечь пораньше, что успеть к нашему будущему пациенту. Правда, нам придётся уговорить его госпитализироваться, чтобы мы имели право официально использовать данные его анализов для составления статьи.

Сидхарт удовлетворительно кивнул, после чего мы разошлись по своим номерам. Перед тем как удалиться спать, я скинул предложение Макисиме Сакуе. Психиатр моментально прочёл моё сообщение и согласился участвовать в осмотре этого пациента.

На следующее утро, пока все терапевты следовали в международный конференц-центр, мы с Макисимой и Рави вызвали такси и отправились на окраину Сиднея. Дом нашего потенциального испытуемого находился на самом краю города. Казалось, что за его домом уже начинается абсолютно безлюдная пустошь.

Как только наша машина остановилась, из небольшого одноэтажного домика вышел смуглокожий мужчина, чтобы встретить нас. И без «генетического анализа» я сразу догадался, что он — абориген. Или же потомок местных жителей. Уж больно нетипичные у мужчины черты лица.

— Доброе утро, мистер Денверс, — поприветствовал пациента Сидхарт Рам Рави. — Помните меня? Мы с вами много раз переписывались и договаривались о личной встрече.

— Помню, — сдержанно кивнул черноволосый мужчина, протирая уставшие глаза. — Только я договаривался с вами, но не с целой делегацией врачей. Вы ведь помните, что я никому не доверяю. Никому, кроме вас.

Ну вот! Приехали… Неужели Сидхарт не удосужился вовремя предупредить пациента, что вместе с ним приедут ещё два врача. Хотя что-то мне подсказывает, что он сделал это специально.

— Мистер Денверс! — взял инициативу я. — Мы вам зла не желаем! И забирать вас никуда без вашего согласия не имеем права. Если кто-то из нас начнёт настаивать на госпитализации, можете сразу вызвать полицию. Ваше мнение — закон.

Он прищурил покрасневшие глаза и посмотрел на меня. Долго, не моргая, он смерлил меня взглядом, и лишь после этого кивнул.

— Хорошо. Раз доктор Рави привёз вас сюда, значит, и вам можно доверять, — заключил он. — Проходите, гости дорогие.

Английский у него бы довольно ломаный, поэтому пациент разговаривал в каком-то смысле забавно. Его речь состояла в основном из фраз, которые обычно предлагают в учебниках по английскому языку.

Видимо, это действительно абориген, который приспособился к жизни в современном обществе.

— А вы неплохо справились, Кацураги-сан, — прошептал мне Макисима Сакуя. — Иногда мне кажется, что вы и сами неплохо владеете психологией и психиатрией. Хорошо управляетесь с тяжёлыми пациентами.

— Как мне кажется, не любой врач может быть психиатром, зато каждый должен быть хорошим психологом, — отметил я.

— Это верно! — закивал Макисима Сакуя. — Находить общий язык с людьми — это сложное искусство. Не каждому врачу это дано. К сожалению.

Да-да, я слышал это уже много раз. И не стану спорить с этим мнением, ведь часто оно действительно оказывается верным. «Врач лечит словом». Смысл этой фразы куда глубже, чем может показаться.

Помню, как многие мои коллеги-лекари говорили, что не согласны с этим. Якобы, слово никак не сможет излечить. Ни ОРВИ, ни рак.

Вот только главная идея не в этом. Врач, будучи авторитетным человеком в плане здоровья, оказывает куда более сильное психологическое воздействие, чем кто-либо другой. Поэтому слова лекаря или врача могут успокоить человека, дать ему веру. А уверенный в своих силах организм справляется с недугом куда более активно, чем психологически слабый.