Цветок Жизни (СИ) - "Arisha Si" - Страница 75

— Вот заодно и проверим, кто оказался прав, — угрожающий голос врезался в затылок и резко замолк.

Еле слышный шёпот заставил повернуться к мужчине, но чужая рука схватила левое запястье. Я удивилась, что Юмана не оттолкнуло как в прошлый раз, но потом поняла почему. Метка на груди заныла и стала выворачивать тело. Ноги и руки затряслись, словно в конвульсиях. Профессор не отпускал левую руку, продолжал что-то говорить, но выловить даже отдельные фразы не удавалось. Кожа под пледом нагрелась и пульсировала. Меня будто бросили в лаву и заставляли страдать от жара в бурлящей огнём жиже. Река боли перемещалась от груди к запястью. Теперь левую руку опалило огнём, но потом так же быстро отпустило.

Чёрные точки плясали в глазах, а звон в ушах сводил с ума. Тупая боль в голове заставила удерживать сознание. А чужое прикосновение к горячей ладони окончательно вернуло в явь.

Постепенно приходя в себя, я прижала ладонь к себе, мечтая успокоить ноющую кожу. Но заметив рисунок на запястье подпрыгнула.

— Зачем вы это сделали? — ударила в грудь профессора больной рукой и рухнула обратно на диван, потому что запястье вновь заныло.

— Зато теперь ты от меня никуда не денешься, — оскалился Юман и сел в кресло у камина. — Жду слов благодарности за спасение.

Наглый. Индюк. Каким был, таким и остался! Хотелось разгромить всё вокруг, кинуть что-то тяжелое в спокойного и довольного профессора. Пустить в полёт огненную птицу, которая легко расправится с его одеждой. Хотя нет… не надо. Не готова я видеть Юмана без одежды. Но всё-таки представила, как мужчина избегает атак магической птицы, которая всё равно задевает ткань футболки, и пепел мелкими частицами опускается на пол. А крепкие и накаченные руки профессора машут, создавая новые щиты и заклинания.

Щёки от таких мыслей опалило жаром, и я спрятала лицо за волосами, которые так удачно расплелись. Пульс не хотел замедляться, норовя выдать меня, как школьницу. Профессор ведь оборотень, слух, наверное, идеальный и чуткий.

— Кстати, забыл предупредить, — весело тянул интригу Юман. — Мы будем иногда ощущать эмоции друг друга. Советую, к-хм, сдерживать их.

Его слова окатили ледяной волной. Профессор мои эмоции теперь читать будет? То есть, я зря скрывала красное лицо, а он всё равно понял. Чудненько! Полный попадос…

Мне было жутко стыдно за свои мысли и картинки, которые рисовало воображение. И как мне теперь себя вести? Эмоции рядом с Юманом всегда накрывают опасной лавиной, готовой снести всё на пути. Даже сейчас магия огня загоралась от вспышек гнева и стыда.

Индюк самый настоящий! Предупреждать о таком надо! А вдруг я ещё чего-то не знаю? Или он умышленно что-то скрыл?

— Погодите, — осенило меня. — Но от метки Кларма я не ощущала чужие эмоции. В принципе ничего не чувствовала. Почему тогда ваша метка другая?

Я принялась рассматривать красивый рисунок, обхватывающий запястье. Тонкие и нежные белые линии изгибались волной, словно стебли цветка, на которых крепились мелкие лепестки неизвестного растения. Метка была бледной, она будто находилась под кожей. Пальцами второй руки я нежно прикоснулась к ней и аккуратно погладила, выводя каждой ответвление стебелька.

— Вампирские метки отличаются от общепринятых, но вряд ли не имеют таких же особенностей связи. Скорее всего ты просто ничего не испытывала к вампиру, поэтому ваша связь на уровне начальной метки не укрепилась. Ритуал бы, конечно, всё исправил.

— Хотите сказать, что моя метка работает, потому что я что-то испытываю к вам? — выгнув бровь, возмутилась я.

— Возможно, — усмехнулся он и продолжил смотреть на огонь.

Я замоталась в плед и подошла к мужчине. Теперь моя очередь смотреть на него сверху вниз. Профессор поднял довольный взгляд и задержал его на моих губах. От меня не ускользнула его перемена настроения, но я пресекла дальнейшие действия просьбой:

— Можно посмотреть на вашу метку?

Огромная ладонь легла в мою хрупкую и маленькую руку. Запястье Юмана обвивали точно такие же стебельки, но на них были не лепестки, а другие мелкие рисунки. Пришлось наклониться, чтобы изучить каждый. Маленькие огоньки пламени чередовались с мелкими розочками. Это показалось мне странным, и я неосознанно провела пальцами по рисунку, который неожиданно вспыхнул красным сиянием. Посмотрев на своё запястье, увидела, что и моя метка искрилась и переливалась.

— Это нормально, — успокоил меня Юман. — Но лучше не делай так, — послышался скрип зубов.

Я моментально отбросила руку, когда поняла, почему профессор так сказал. По телу пробежалась волна и пугающе потянулась внизу живота. А кровь забурлила, словно приказывая вернуть руку на вторую метку. Пришлось встряхнуть головой, чтобы прогнать необычные чувства.

— Почему они разные? — перевела тему и указала на своё запястье. — У меня какие-то лепесточки, а у вас огонь и розы. Вы сказали, что классические метки отображают род мужчины. Но у нас они разные.

Профессор закинул ногу на ногу и устало сказал:

— Я ничего не знаю про твой род, потому не могу утверждать — древний он или нет, но сильный точно. Возможно, в этом и проблема. Придётся навести справки о тебе, заодно узнаем, почему к тебе так благосклонна судьба — почти всеми дарами владеешь.

— А у вас, значит, древний род? — решила узнать хоть что-то о нём. — Почему вы тогда работаете профессором в Академии? Разве богачи не должны сидеть во дворцах и наслаждаться своими сокровищами в подземельях?

Профессор поднялся, теперь я казалась беспомощной букашкой на его фоне. Мужчина наклонился к моему уху, бархатный голос заставил встать волосы на затылке дыбом:

— Маленьким и любознательным девочкам пора спать.

Правда, не знаю, что сегодня со мной, но любые его слова манили. Хотелось слушать голос Юмана каждую секунду. Глубоко вдыхать запах моря и чувствовать громкий пульс, толкающий кровь по венам.

— Пожалуйста, не думай так громко, — усмехнулся мужчина и сверкнул чёрными сферами, где плясали мелкие звёзды.

Я пропустила его слова мимо ушей и поднялась на носочки, чтобы дотянуться до профессора. Мои губы с лёгкостью нашли его, нежно обхватывая в аккуратный поцелуй. Мужчина ответил мгновенно, прижав меня к себе. От ласки, которую он вкладывал в каждое движение, в каждый вдох, я чувствовала себя какой-то нужной и счастливой.

Почему-то мои мысли вернулись к той девушке из сна. С ней он вёл себя похожим образом, целовал с такой же нежностью, как меня сейчас. Смешанные чувства охватили сердце, подпитывая его необычным теплом. Это тепло не сравнить с огнём — оно более покладистое, бережное и уязвимое. Наверное, так можно описать то, что я чувствовала к профессору. Внешне он выглядел равнодушным, а временами холодным, словно в нём не было положительных эмоций. Но сейчас я ощущала его иначе. Юман казался беззащитным, открывая своё сердце для меня. Он медленно убирал шипы, которые возводил всю жизнь. Профессор относился бережно, будто я какой-то цветок, боялся повредить лепестки.

Вся свои эмоции я вложила в губы, которые не успевали полностью вкусить мужчину. Запах моря опьянял, подгибая колени. Вцепившись в сильные плечи профессора, я сделала судорожный вздох. Да, в такие моменты забываешь, как дышать. Особенно, когда он так смотрит— с искрой в глазах, с ноткой возбуждения. Заходить дальше поцелуев я не хотела, поэтому слабо оттолкнула его. Не желая отпускать, Юман схватил нижнюю губу зубами, заставляя вернуться на место. Я не растерялась, и сама укусила профессора за его губы. Грозно рыкнув, Юман сказал:

— Нарываешься.

Я лишь хмыкнул:

— Это вы нарываетесь.

Юман взглянул на меня своими чёрными сферами и ласково провёл рукой по щеке, заправляя прядь за ухо:

— Давай перейдём на «ты». Профессор я только в академии. А ты, между прочим, теперь моя невеста. Так что давай без этой лишней официальности.

Мне было непривычно. Юман старше меня, а тыкать в его сторону я просто не могла. Всё-таки уважала в глубине души. Да и воспитание не переплюнуть так легко. Тяжело будет смириться с тем, что Юман больше не будет моим преподавателем. Да и теперь у нас другой статус. У нас… Божечки.