Товарищ "Чума" 5 (СИ) - "lanpirot" - Страница 22

Глава 11

Паровоз громко свистнул, медленно подтаскивая вагоны к перрону, и шумно спустил пары. Тормоза заскрипели, состав судорожно вздрогнул, лязгая металлом. Пассажиров ощутимо встряхнуло, но в последний раз, и поезд, наконец-то остановился. Я выглянул в окно, по стеклу которого стекали быстрые струйки воды — на улице моросил дождь, и засобирался на выход.

В отличие от моих многочисленных попутчиков я ехал практически налегке — с одним лишь небольшим чемоданчиком, который и достал с верхней полки, пока они копались со своими объёмными баулами. Сдув с кожаной обшивки мелкую угольную пыль, что нанесло через открытое окно — паровоз чудовищно чадил и дымил всю дорогу, а в вагоне стояла непереносимая духота. Так что без открытого окна пассажиры рисковали задохнуться к хренам.

Пробежав по узкому проходу, я проскочил тамбур и, козырнув проводнику, вышел из вагона на высокий перрон вокзала. Подняв голову, я оглядел окружающий «железнодорожный пейзаж» и, почувствовав на лице прохладные капли влаги, понял, что дождь усилился. На перроне стояли лужи, а косматые серые тучи нависли над вокзалом так низко, что, казалось, задевают крыши близлежащих домов.

Но после душного вагона, наполненного запахом пота и вонью сгорающего топлива, сырой воздух вокзала показался мне слаще меда. Хотя и здесь, как на любой «железке», пахло специфически: креозотом[1], дымом, тормозной жидкостью и запахом угля. Однако, эти не очень приятные запахи разбавлялись сырым духом подступающей осени и опадающей листвы.

Анхальтский вокзал, на который я прибыл в Берлин сегодняшним утром, в моём времени уже не существовал — от него остался лишь небольшой фрагмент руин, сохраненный как памятник. Само здание было сперва повреждено авиабомбой, а потом полуразрушено в боях за Берлин в апреле 1945-го года.

А бои в этом районе шли ожесточённые, поскольку были близки к комплексу Рейхсканцелярии. После войны Анхальтский вокзал оказался в Западном Берлине: вскоре его снесли, оставив лишь угловую часть фасада, как итог войны для Германии в назидание потомкам.

Поэтому я с интересом глазел на красивейший, некогда самый большой парадный вокзал Берлина, на который прибывали в Германию поезда с востока и юго-востока Европы. Именно на Анхальтском вокзале встречали фрицы Председателя Совнаркома СССР Молотова, когда тот приезжал на известные переговоры с Риббентропом и Гитлером в ноябре 1940-го, перед самой войной.

От созерцания разрушенных в будущем прелестей Анхальтского вокзала меня отвлёк мимолетный «запах» силы, ощущаемый на самой грани восприятия. Возможно, я бы даже не обратил на него внимания, настолько незначительным было воздействие, если бы не одна странность.

Разглядывая красоты вокзала, периферическим зрением я заметил необычного немца, неподвижно стоявшего прямо по ходу моего движения. А странным было то, что толпа людей, прибывших и встречающих, «текущая» в том же направлении, что и я, буквально разбивалась на два потока, не доходя пары метров до этого странного господина.

Да и внешний вид этого чудика, неподвижно стоявшего с глупейшей улыбкой на лице, вызвавшей у меня полное недоумение в его адекватности, отчего-то не вызывал вопросов у проходящих мимо него людей. Как будто этого типа для них вовсе не существовало. Простые немецкие обыватели, спешившие по своим мелким мещанским делам, действительно не замечали мужчину, стоявшего у них прямо на пути.

Этот тип, худой и высокий, словно пожарная каланча, наплевавший на все «законы моды», был одет как типичный буржуа конца 19-го начала 20-го века: узкий приталенный фрачный костюм, но отчего-то ярко синего цвета с длинными фалдами, словно у завзятого дирижера, вызывающе белая жилетка и голубая атласная рубашка со сборными рюшами на груди.

Как изюминка всей композиции, на его голове возвышался настоящий шелковый цилиндр с прилепленным к нему павлиньим пером. И тоже, отчего-то ярко синего цвета. А еще этот слегка устаревший франт был огненно-рыжим, да еще с длинными усами вразлёт, как у Ролана Быкова в роли Бармалея в фильме «Айболит-66».

Завершали этот безумный образ растрепанная рыжая борода, монокль на золотой цепочке, поблёскивающий в левом глазу, и резная трость с каким-то драгоценным синим камнем в набалдашнике. Да, чуть не забыл, на его ногах были надеты высокие кожаные ботинки со шнурками, яркого ядовито-желтого цвета. Более несуразно одетого господина я еще не встречал в своей жизни. Разве что клоунов в цирке.

Завидев меня, этот персонаж, оказавшийся ведьмачком-середнячком четвертого чина, двинулся навстречу, разрезая поток людей, словно ледокол вечные арктические льды. Теперь мне уже хорошо стало заметно, что виной тому какое-то простенькое заклинание, заставляющее простаков сходить с его пути за пару метров до встречи. Ну, и на нём самом висело стандартное заклинание морока, отводящее людям глаза. На меня оно не действовало — моё «кунг-фу» сильнее, а вот все остальные ведьмака попросту не замечали.

Поравнявшись со мной этот длинноногий субъект нескладно, но манерно раскланялся, сняв с головы свой допотопный цилиндр, и произнес неожиданно низким и густым басом:

— Рад приветствовать вас в Берлине, сэр Рlague!

Наглосакс, что ль? Ведь «plague» по-английски «чума». И «сэр» туда же. И откуда британец в нацистском Берлине?

— А вы кто такой, сударь? — «любезно» поинтересовался я, уставившись немигающим взглядом на этого длинного рыжего клоуна с замечательными усами. — Я вас не знаю, сэр.

Интересно, он их с помощью магии растил? Или мать природа сама наградила таким выдающимся достоинством. Однако, несмотря на несуразный вид незнакомца, сосредоточенности я не растерял. Кто его знает, может быть он таким вот дурацким видом решил мою бдительность усыпить? А потом как уё… ударит каким-нибудь убойным заклинанием, так что мало не покажется!

— Простите, сэр! — Вытянулся в струнку усач в цилиндре. — Разрешите представиться: Том Бомбадил[2]!

— Тот самый Том Бомбадил? — само собой неожиданно вырвалось у меня.

Ну, кто из нас не читал «Властелина колец», либо не смотрел хотя бы фильма, снятого Питером Джексоном? Вот и выскочило от неожиданности! А ведь трилогия «Средиземья» на данный момент еще не написана профессором Толкином. Если я ничего не путаю, до войны широкой общественности была представлена только детская повесть признанного мэтра фэнтези — «Хоббит, или Туда и обратно»[3]. И как же я теперь выкручиваться буду?

— Как? И вы тоже читали? — Веселая конопатая физиономия Тома стала еще шире, а улыбка расползлась едва ли не до самых ушей.

Чего читали? Она ж еще не написана! — Едва ли не заорал я, но вовремя сдержался, потому что Бомбадил с удивлением продолжил:

— Не думал, что английский журнал «Oxford Magazine» читают в далёкой Московии?

— А причём здесь какой-то журнал «Oxford Magazine»? — Теперь уже я откровенно тупил.

— Как причём? А разве не в нём вы прочитали стихотворение Ронни Толкина о «Приключениях Тома Бомбадила»? Иначе, откуда вам известно моё имя? Хотя, уже восемь лет прошло, — неожиданно сам пришел мне на помощь Том, — могли и запамятовать.

— О! Ес-ес, обхсс! — Хлопнул я себя ладонью по лбу. — Конечно запамятовал! А как так вышло, что какой-то простак написал стишок о настоящем ведьмаке? — поспешил я перевести разговор, и Бомбадил в него активно включился:

— О! Это долгая история, сэр! — Еще шире улыбнулся Том, хотя я думал, что больше уже некуда.

— А мы куда-то торопимся? — спросил я, хотя мне было куда спешить. Но излишняя суета тоже способна принести больше вреда, чем пользы. — И, кстати, я так и не узнал, откуда вы обо мне узнали?

— Оу! Простите, сэр! — Том нахлобучил на голову свой цилиндр с пером, котрый до сих пор держал в руках. — Со мной связалась… э-э-э… вы её знаете, как фрау Аденауэр…

— А! Вот оно в чем дело! — До меня, наконец-то, чьим «человеком» является этот рыжеволосый весельчак Том. — Так вы от Глории? А как вы узнали, когда я приеду? Я и сам-то не предполагал, на какой поезд мне удастся сесть.