Товарищ "Чума" 5 (СИ) - "lanpirot" - Страница 11

— Интересный у нас с вами выходит разговор, герр Богер, — после небольшой паузы продолжила Глория. — Я, сама того не желая, открыла вам едва ли не всю душу… Хотя священники утверждают, что у нас с вами её нет — мы её продали дьяволу! — И она дико заржала в голос, что так не вязалось с её предыдущим поведением.

— А разве это не так, фрау Аденауэр? — с ехидным прищуром поинтересовался я.

— А то вы не знаете, милый Хайни, что всё у нас так же, как и у обычных простаков, — томно произнесла Глория, потянувшись своим обновленным крепким телом, словно кошка. — И душа, что естественно, тоже на своем законном месте. Это искра творения, с помощью которой Создатель вдохнул жизнь в окружающий нас мир.

— Да, не буду спорить…

— А спорить с этим глупо — без души не было бы нас самих! Вот твой Вирлоок так же, как и древние упыри, выпивает душу до дна — тушит искру, лишая посмертия… И мой тебе совет, ведьмак, расстанься с ним как можно скорее! Пока не стало слишком поздно!

— Позвольте мне самому распоряжаться своей судьбой, фрау Аденауэр, — мягко, но в то же время твердо произнес я.

Можно было бы сказать проще, что это ваще не её собачье дело… Но я же джентльмен, как-никак, а она, какая-никакая, но, всё-таки, дама. Страшная, как смертный грех, траченная молью, поеденная плесенью и покрытая пылью веков — но всё-таки женщина. А меня учили в детстве учтиво с ними обходиться.

— Так я разве против? — всплеснула руками ведьма. — Мне просто будет неизмеримо жаль, если такой учтивый молодой ведьмак сгинет во цвете лет…

«Ну-ну, — мысленно усмехнулся я, — какая забота!»

— А мы, возможно, сумели бы подружиться… в будущем…

— Надеюсь, подружиться к обоюдной выгоде, Глория? — наконец-то разговор свернул к интересующей меня теме. Пора бы уже определиться с объектом «копирования», в конце-то концов!

— Вы меня несомненно радуете, герр Богер, — расплылась в довольной улыбке фрау Аденауэр, — своим трезвым взглядом на вещи. Не скрою, у меня тоже есть к вам… Как это говорят русские? — задумалась она, припоминая, видимо, забытое выражение. — Шкурный интерес, не так ли?

— Верно, — согласился я. — Но, как по мне, из уст такой прекрасной фрау звучит несколько грубовато. Лучше сказать — корыстный интерес.

— Оу! Вам виднее — русский язык для меня весьма сложен.

— Вы отлично им владеете, Глория. И если бы я не знал о вас ничего, то ни за что на свете не сумел бы распознать иностранку.

— Спасибо! Ваш немецкий тоже безукоризнен.

— Я могу перейти на него, если вам так будет легче… Либо на родной вам французский.

— Нет, Генрих, давайте лучше перейдем к взаимовыгодному сотрудничеству. Что вы хотели найти в моём кабинете? Если вы мне поведаете о своих поисках, я быстрее сумею вам помочь.

— Смотря, что вы хотите взамен? — поинтересовался я. — А искал я себе новую «шкурку»… — Я взял себя за отвороты мундира и легонько тряхнул.

— А эта чем не устраивает? — спросила ведьма. — Выглядит натурально. Или чин маловат?

— Нет, мне нужна новая личина с определенным… э-э-э… «свойством»…

— И каким же? — Ведьма с интересом подалась поближе, положив свою внушительную грудь на стол.

— Мне нужно в ближайшее время попасть в Берлин, — озвучил я Глории свой план минимум. — Поэтому мне нужен человечек, с которого я сниму «копию». А затем вместо него, с его телом и лицом с комфортом доберусь до столицы Третьего рейха.

— А оригинал?

— Оригинал придётся списать «в утиль», — совершенно бесстрастно ответил я. — Он мне не интересен… Даже опасен, поскольку может принести массу неприятностей, если обнаружится подмена. Поэтому оставлять его в живых я не намерен.

— Отлично! — Ведьма даже в ладоши хлопнула. — Есть у меня для вас отличный кандидат на эту роль — один спесивый майоришка, Удо фон Штаде. Редкостная скотина, но из очень древнего графского рода.

— Так достал, что готова мне его с потрохами отдать?

— Не то слово, ведьмак! — кивнула ведьма, соглашаясь с моим предположением. — Сама бы с удовольствием его раньше удушила, до того он меня достал. Но слишком уж заметная фигура в аристократических кругах Германии — эти толстосумы точно будут копать, если он неожиданно исчезнет.

— Да чего бояться каких-то простаков? — не понял я её страха.

— Уж больно род у этого майоришки древний, — пояснила свою позицию Глория, — и он не чужд тайных знаний — могут и о моём реальном ремесле прознать. А инквизиция, хоть её никто уже давно никто не видел, до сих пор за ведьмами охотится!

— Тут соглашусь — нескольких таких святош я на днях уничтожил. По мою душу даже в наши дикие леса прибыли.

— Вот! Понимаешь! Лишний раз нам высовываться не надо — колдовство, оно тишину любит. И я, вместо того, чтобы снять с этого фон Штаде кожу живьем, только разных болячек ему прилепила. Правда таких, что жизнь ягодой не покажется!

— Малиной, — машинально поправил я Глорию. — Или мёдом.

— Какой малиной? — на мгновение затупила ведьма. — И причем здесь мёд?

— Правильно говорить «жизнь малиной не покажется», или мёдом, — «расшифровал» я своё замечание, — но никак не ягодой.

— Точно! Я же говорила, мой русский язык еще оставляет желать лучшего. Однимсловом, если этот сноб при куче свидетелей домой уедет, у меня развяжутся руки…Если тебе он не нужен, можешь отдать его мне? — Глаза ведьмы мстительно блеснули.

— Не завидую я этому Удо фон Штаде, — криво усмехнулся я.

— Клянусь, никто больше не увидит его живым! — с жаром воскликнула Глория. — Зато я так душу отведу…

Меня даже внутренне передернуло от её невысказанных маньячных желаний, когда мой промысел лишь вскользь коснулся её ауры. Нет, полноценно залезть ей «в голову» у меня пока не получилось. Мой ментальный дар всё еще находился в зачаточном состоянии. А вот его «отголосок» — сверхчувствительное эмпатическое[5] восприятие, открыли мне полную гамму чувств, бушевавшую в черной душе ведьмы.

Похоже, что этот фриц-мажорик из древнего аристократического рода оказался тем еще дерьмом, раз сумел основательно вывести из себя весьма уравновешенную старушку-ведьму. Только вот не ожидал он, что расплата придет так быстро. Да и сама фрау Аденауэр, похоже, не ожидала — вон, как обрадовалась.

— Он будет умирать долго и мучительно, — мерзотно прошипела ведьма. — Я буду отрезать от него по маленькому кусочку…

— Простите, Глория, не могли бы вы освободить меня от описания ваших «любовных игрищ», — мило улыбнувшись, перебил я старую каргу. — У меня несколько иные пристрастия…

— Так ты отдашь его мне, ведьмак? — От возбуждения, охватившего ведьму, она вновь перешла на «ты».

— Могу я на него посмотреть? — ответил я, решив немного потомить ведьму сладостным предчувствием. — Насколько он покалечен?

Я не собирался отказывать, нет. Но, чем дольше она будет стремиться к вожделенной добыче, тем большую ценность она будет иметь в её глазах. Фрица мне не было жалко.

— Смотри… — Ведьма поднялась со стула и подошла к окну. — Вон тот франт с тонкими усиками… А насчет раны можешь не беспокоиться — он практически здоров. Ранение было плёвым, но кто-то из высокопоставленных родственничков подсуетился — и вот он уже едет в Берлин настоящим героем.

Я взглянул через прозрачное стекло на указываемый ведьмой объект. Действительно франт: подтянутая и поджарая фигура, затянутая в серо-зеленый общевойсковой офицерский мундир, по всей видимости сшитый на заказ, выгодно выделялась из группы солдатни, среди которой и находилась моя новая шкурка.

— Какой красавчик! — весело хохотнул я, разглядывая породистое лицо майора с тонкими аккуратными усиками над верхней губой. — Приятно будет «примерить» его на себя.

Он чем-то напомнил мне артиста Кларка Гейбла в Роли Ретта Батлера из «Унесенных ветром». Кстати, если я ничего не путаю, этот фильм был снят еще до войны, в тридцать девятом. И, возможно, этот мажорик его тоже видел. Однако, помимо смазливой внешности, я отлично видел и структуру его ауры, сплошь изъеденной червоточинами тьмы. Это уже был не человек, а чудовище в человеческом обличье.