Пацаны в городе. Война казанских улиц - Гафаров Артур Айратович - Страница 13

Но так получилось, что я лично знал женщину, получившую куда более весомый ответ на этот вопрос. Елена Константиновна относилась к той категории женщин, личная жизнь которых упорно не складывалась. К 30 годам она сделала блестящую карьеру, чем и ограничилось ее везение в жизни. Так и не выйдя замуж, почти сразу после тридцати, она наконец решилась родить ребенка – просто для себя. Ребенок родился слабенький. Тем горячее она его любила и, разумеется, баловала – в нормальных, разумных пределах.

Беда грянула, когда мальчику было около двух лет. Костя вдруг начал не просто болеть, а таять на глазах. После длительных скитаний по докторам поставили редкий для его возраста и страшный диагноз – белокровие. Можно было представить отчаяние матери, готовой отдать всю свою кровь, лишь бы сын жил! Какое-то время его поддерживали частыми переливаниями, но роковой конец был очевиден всем.

В ту ночь ситуация подходила к финалу: Костенька уже не вставал с постели недели две, не плакал от боли – просто не было сил. Его мать, не спавшую несколько суток подряд, периодически подменяли знакомые и подруги. Ночь дежурства, о которой идет речь, была ее. Накануне Лена проспала, измотанная горем, чуть ли не сутки. Затем, после полуночи, она вдруг позвонила подруге-врачу с просьбой, чтобы та срочно приехала. Естественно, она приехала без размышлений, полагая, что наступает развязка. И была едва ли не потрясена, когда Лена встретила ее в прихожей с горящими надеждой глазами: «Тсс, Костенька так хорошо уснул!»

Оказывается, в эту ночь мать беспрерывно молилась с просьбой оставить ребенка в живых – посреди ночи она почувствовала присутствие какой-то энергетической силы: может быть, уже начались галлюцинации от усталости? Последнее, что она помнит, – ее клятву: «Если вы спасете моего ребенка, то я его воспитаю хорошим человеком…»

В ближайшие же дни после той ночи у мальчика началась ремиссия. Спустя несколько недель он был уже здоров. И, насколько я помню, в последующие шестнадцать лет ничем, кроме заурядного ОРЗ, не болел. Зато он был из тех детей, к которым, как говорят, «липнет любая дурь». Мне трудно сказать, где именно мать ошиблась. Но факт остается фактом, он ее не любил и не уважал. Он едва ли не с десяти лет высмеивал в ней буквально все – от внешности до убеждений. Казалось, что этот мальчик просто не способен на любовь к кому-либо.

К моменту наступления подросткового возраста Елена Константиновна познала уже все «прелести» подобного материнства: и из дома несколько раз парень сбегал, и курить научился, и школу прогуливал вместе с дружками, и с детской комнатой милиции уже познакомился. Вместе с 17-летними парнями попытался ограбить киоск – стоял «на стреме». Наконец, свое 15-летие «отметил» безобразной дракой. Вместе с подвыпившей компанией поздно вечером ради развлечения избил пожилого мужчину. Дело шло к суду…

Думаю, Костя наверняка был бы осужден, несмотря на свой возраст и на то, что подобное совершил впервые. Ведь именно он, даже на фоне своей компании, проявил к жертве особую жестокость, сделав человека инвалидом на всю жизнь. Нас поражало лишь то, что Лена, добившаяся, чтобы сына не забирали в тюрьму до суда, не наняла хорошего адвоката… Твердила, словно и впрямь сходя с ума от горя, что «суда не будет». Между тем уже был назначен день заседания. Ровно за сутки до него Костя, переходя улицу, попал… под машину. И хотя, по уверениям врачей, удар был по касательной, парень тут же умер.

Уже после похорон, на которых мать плакала меньше, чем мы ожидали, она рассказала мне следующее: «Помнишь ту незабываемую ночь – когда я вымолила сына и дала клятву воспитать хорошего человека. Поверь – что только я ни делала, чтобы не стать клятвопреступницей. Даже к психологам обращалась. Ты знаешь, он рос таким, каким рос… Эта драка для меня стала последней каплей, я поняла, что родила преступника. У него даже раскаяния не было. И тогда я решилась. Пошла в храм и несколько часов подряд каялась перед Богоматерью в том, что вымолила его. Я перестала молиться, когда почувствовала, что услышана… Не знаю, как это объяснить, но у меня вдруг появилась уверенность, что его «заберут» еще до суда. До человеческого суда. Я же дала другую клятву: до конца своей жизни отмаливать его Душу, ведь это моя – только моя! – вина в том, что пошла против Судьбы, взяла на себя груз, оказавшийся не по силам. Лучше бы он умер тогда – еще невинным, чистым. Ах, если бы знать все наперед!»

Посланный небом

Валентина Александровна пережила большое горе – потерю сына. Ничто, казалось, не могло залечить эту рану – даже время не могло помочь. Но однажды, в день своего рождения – 52 года, она увидела необычный сон…

– Я увидела образ Казанской Богоматери, и она держала нечто светящееся в руках. Я присмотрелась – а это чье-то лицо. И она говорит мне: «Вот этот мальчик сидит в тюрьме безвинно. Найди его и усынови…» А дальше совершенно четко произносится его фамилия, имя и отчество, адрес колонии, где он сидит.

– Неужели вы запомнили все сказанное?

– Абсолютно точно запомнила, а проснувшись, записала на бумаге. Сначала отношение к этому у меня было какое-то неопределенное, а потом зашел сосед – читает адрес на бумажке и говорит: «Да я же там сидел!» Поговорили с ним, посоветовались, и он предложил – ты напиши туда письмо на имя начальника. В конце концов, попытка не пытка. Я так и поступила, а через некоторое время пришел ответ…

– Неужели такой человек нашелся?

– Нашелся, и все совпало – Елама Руслан Игоревич, зэк со страшным тюремным стажем в 16,5 лет. За время заключения он не получил ни одного письма, и никто к нему не приезжал на свидания. Я тут же собрала вещи, подарки, еду и поехала на зону…

– Вы помните первую встречу?

– Конечно, он зашел в комнату и спросил: «Кто вы?» Я вздрогнула – голос был очень похож на голос сына, и что-то очень родное было во всей его фигуре. Я рассказала ему свою невероятную историю – наверное, поначалу он принял меня за сумасшедшую. Терпеливо выслушал, а потом встал и ушел.

– И что было дальше?

– Невзирая ни на что, я ездила к нему в течение полутора лет – это было окончание его срока заключения. Узнала все о его жизни – оказывается, он фактически был брошен своими родителями: с 14 лет мать и отчим не вспоминали про него. На улице попал в дурную компанию, стал воровать, а потом – срок за сроком. А в тюрьме он неожиданно для себя стал… писать иконы. Незадолго до встречи со мной увидел необычную женщину во сне, она сказала: «Хватит тебе страдать, пошли…» Он долго гадал – к чему этот сон? А потом появилась я…

– И что потом? Вы усыновили его?

– Фактически усыновила. После освобождения забрала его к себе, начали жить вместе, он стал называть меня мамой. А потом он, наконец, нашел себе дело по душе – в составе бригады строителей начал возводить храмы. Говорит, что чувствует, как Бог поддерживает его, как с каждым днем новым смыслом наполняется его жизнь… Воистину каждый в этом мире имеет шанс на спасение: мать вновь найдет сына, а сын обретет мать. И ничто этому спасению помешать ни может – ни смерть, ни тюрьма…

«Банды Советского района». Эта группировка объединила сразу 10 более мелких «контор» – это произошло только в 90–х, поэтому это один из самых молодых логотипов.

Воспоминания

«Лучший друг у меня разбился в те годы на мотоцикле. А вот двоюродный брат Радик в 1992 году сел за убийство с особой жестокостью. Ему дали «расстрельную» статью, но потом отменили и посадили на 25 лет. Отсидел от и до. Пять лет назад освободился и в том же году умер от инфаркта. Он был с «Дворца» – лежит на Новотатарском кладбище. Другой братишка, «первогорковский», был убит в 1993-м…