Красная дорама 2 (СИ) - Кащеев Денис - Страница 28

Блин, нашла, что вспомнить!

— Даже тогда в итоге все только к лучшему обернулось, — заметил я. — Не так ли?

— Так, — признала начальница Управления.

— Тогда почему бы вам просто снова мне не довериться? — вкрадчиво осведомился я. — У меня задача — я ее решаю. И решу. Цыплят, как говорится, по осени считают! — у корейцев тоже есть такая пословица, практически слово в слово.

Какое-то время трубка снова не издавала ни звука — помимо дежурных эфирных хрипов.

— Уверен, что прав? — прозвучал затем вопрос — уже будто бы без надрыва, деловито.

— Да, уверен.

— Хорошо, Чон. Тогда действуй, как считаешь нужным, — приняла, возможно, не самое простое для себя решение Мун Хи — делегирование полномочий как бы не совсем ее «конек». — Полностью на тебя полагаюсь… Но ты уж не подкачай, — не преминула добавить она.

— Спасибо, товарищ Джу! Не подкачаю!

Блин, наобещал-то! Теперь, как говорится, крутись, как хочешь, но исполни!..

— Чон, этот Хур — там где-то рядом с тобой? — осведомилась между тем начальница Управления.

— Нет, — ответил я. — Только… — хотел сказать, «только его зам», но, подняв глаза, увидел в дверном проеме мрачного председателя собственной персоной — оставалось только гадать, как долго он тут уже ошивается. — Вернее, да, товарищ Джу, он здесь! — поспешно поправился я.

— Подзови его, пожалуйста, к телефону, — попросила моя собеседница. — Скажу ему пару ласковых — а то он там вас на вечер уже с довольствия снимать собрался. Типа, «кто не работает — тот не ест»! Это при том, что продукты для вас из концерна возят!

— Зову, — подтвердил я — и незамедлительно протянул трубку Хуру: — Вас, товарищ председатель! — проговорил с холодной улыбкой. И, не удержавшись, добавил веско: — Пхеньян!

Место у стола демонстративно уступать не стал — хотя здешний босс на это явно рассчитывал, уже даже качнулся в ту сторону. Но я лишь демонстративно отвернулся.

А вот Шим Ку Ан со своего стула торопливо поднялась — но на него председатель почему-то не позарился.

— Слушаю, товарищ Джу! — буркнул Хур в трубку. — Да, но… — обронил, получив ответ собеседницы — и, как видно, был той тут же оборван.

Так он и продолжил, куцыми обрубками фраз на пространные реплики Мун Хи — при этом с каждым разом все гуще багровея:

— Нет… Нет, но… Но, позвольте… И все же… Но… Да… Понял, товарищ Джу… До свидания, товарищ Джу!

Закончив наконец разговор и швырнув трубку на рычаг (на удивление, не промахнулся!), председатель, как ошпаренный, вылетел в коридор.

— Ко мне — пока все? — наконец поднявшись на ноги, невозмутимо осведомился я у его заместителя.

— Видимо, да… — сухо обронила женщина.

— В таком случае, всего доброго, товарищ Шим! — я шагнул к выходу.

— Товарищ Чон! — окликнула меня она уже в дверях.

— Да? — обернулся я.

— Товарищ Чон… Будьте теперь осторожнее.

Определенно, это не была угроза. Скорее — может, и не прям вот дружеское, но искреннее предостережение.

— Спасибо, товарищ Шим, — счел за благо поблагодарить собеседницу я — и покинул комнату с телефоном.

* * *

Ужином нас, кстати, накормили — в чем я, правда, и не сомневался.

А вот добавки у пухленькой раздатчицы неожиданно не оказалось — кажется, она и сама этому обстоятельству несказанно удивлялась.

Ну, товарищ Хур, это уже мелко!

17. Грязь и вода

Еще с вечера зарядил дождь — сперва несильный, к полуночи он обернулся настоящим тропическим ливнем и непрерывно хлестал, похоже, до самого утра. Превратил грунтовые дороги в мутные ручьи, пустыри и тропинки — в хлюпающие болотца, но зато основательно прибил «желтую пыль». Деревья, трава, ступеньки, стены и окна домов — все теперь было в характерного цвета разводах и потеках. Поверхность луж — затянута ржавым налетом. В излучинах струящихся потоков застывшими извилистыми волнами скапливались бурые отложения, местами, казалось — хоть горстями их черпай!

В воздухе, впрочем, еще угадывалось характерное марево, но ни в какое сравнение не то что с вчерашней, даже с позавчерашней ситуацией это и близко не шло — стихия победила стихию. Может, еще не до конца, но уже, похоже, бесповоротно.

И это была первая добрая новость.

Вторая — утром из фельдшерского пункта к нам вернулась тхэквондистка Пак Су Бин. Выглядела она немного пришибленной — видимо, после приема лекарств — но больше не кашляла, дышала полной грудью (во всех смыслах — девица была вполне себе фигуристая) и вовсю источала трудовой энтузиазм.

Из хорошего на этом, пожалуй, все.

Из не столь хорошего — долбаный Хур продолжил нам мелочно пакостить. То, что за завтраком никому снова не дали добавки — было уже ожидаемо, но на этом затаивший на нас злобу председатель не успокоился. В результате нам сдвинули график посещения столовой: ужин с сегодняшнего дня перенесли на час раньше, а со следующего — поставили на полчаса позже завтрак. В сумме, таким образом, урезав время в поле на целых полтора часа.

Если кто-то из наших такому сокращения рабочего дня втихаря и порадовался — то виду не подал, а подавляющее большинство было искренне раздосадовано: шансы сократить отставание от конкурирующих бригад таяли на глазах.

Ну и пара слов об этом самом отставании. Практически все то, что мы дерзко отыграли в понедельник, когда большую часть дня работали одни (студентов не считаем), за вчерашний день было снова растрачено. Ну да тут удивляться не приходилось. А вот кое-чего другого не произошло — уже вопреки моему прогнозу.

Потери наших конкурентов в личном составе оказались отнюдь не катастрофическими. Бригада Хонга лишилась шестерых, бригада Сима — и вовсе только пятерых — правда, двое из них, по слухам, находились сейчас в критическом состоянии. С учетом того, что у нас самих еще накануне выбыло из строя двое, а Ким Чан Ми теперь была постоянно занята со мной на мотоцикле, выходило, что соотношение сил в поле в нашу пользу почти не изменилось.

Нет, я по-прежнему не считал свое решение ошибочным. Даже если бы проклятая «желтая пыль» скосила вчера всего одного из наших, выходить на работу в такую погоду не следовало! Кроме всего прочего, наши чеки — дальние от поселка, и если, вон, даже у «Девятки» двоих едва успели довезти живыми до фельдшерского пункта, то у нас все запросто могло и вовсе закончиться непоправимо…

Однако получалось, что со своей, пусть и людоедской точки зрения, председатель Хур был прав: выходившие вчера в поле бригады и день не пропустили, и на будущее работоспособности не утратили. А на последнее я, признаться, рассчитывал.

Нет, гнусно было бы с моей стороны желать работникам соперничающих с нами бригад заполнить собой вместо рисовых чеков больничные койки, или даже чего похуже. Но объективно, как ни крути, нам это сыграло бы на руку. В конце концов, это не я же в непогоду гнал Восьмое и Девятое в поле! И удержать — тоже никак не смог бы, даже и приди мне с какого-то перепугу такое в голову. Ну, разве что собственным примером. Вон, соседи-студенты вчера, оказывается, посмотрели на нас, покумекали — и тоже предпочли пересидеть пик бури в поселке. Ну или «профессор» Хан своим умом до этого дошел, не знаю.

О каких-то санкциях к нему и его подопечным со стороны председателя я, кстати, ничего не слышал — одни мы, «Семерка», были кругом виноватые. Типа, зачинщики?

В любом случае, того, что могло послужить нашей пользе, не произошло. И теперь исполнить данное мной Джу сгоряча обещание стало еще сложнее.

Ну и для разрядочки — из забавного. Изрядно повеселили меня перед завтраком Ким Чан Ми и Ван. Обе представили официальные доклады, добро хоть — устные! Одна — о суточном расходе таблеток от аллергии и эффективности их применения, другая — о распределении среди работников креветочных чипсов. У глазастенькой, по ее словам, остались неиспользованными семь пилюль, у второй девушки — три с половиной пакетика снеков.