Скала альбатросов - Альберони Роза Джанетта - Страница 50

— Боже милостивый, в каком он состоянии! — падре потрогал его окровавленный лоб, пощупал пульс. — Он без сознания. Нужно немедленно что-то предпринять.

Маркиза подъехала ближе:

— Не беспокойтесь, падре, он останется жив, ничего с ним не сделается.

Падре Арнальдо не стал ее слушать.

— Сейчас же отвезите его к врачу, в Роди-Гарганико, — приказал он пастухам. — Быстрее, быстрее!

— Можете взять мою коляску, — снизошла маркиза.

Пастухи повиновались. Уложили управляющего и пустили лошадь галопом. Падре сел на своего коня и поравнялся с маркизой.

Не глядя друг на друга, они направились по дороге, ведущей к вилле Россоманни. Какое-то время священник молчал. Он был потрясен. До чего же еще может дойти эта женщина? У него в ушах так и стояли жуткие вопли управляющего и дикое ржание жеребца. И падре еще более, чем когда-либо, захотелось как можно скорее покинуть острова и не встречаться больше с этой женщиной.

Бежать с Тремити! Теперь для него все тут сделалось неузнаваемым и злобным. Люди, местность. Но больше всего его возмущало лицемерие молодых пастухов. Они хвалили падре: он сумел воспротивиться воле маркизы и спасти управляющего. Но сами даже не собирались ничего делать, а стояли и с интересом наблюдали за чудовищной сценой. На их лицах он видел такое же кровожадное выражение, такую же отчужденность, как и у палача во время казни. Господи, и почему твои возлюбленные чада доходят до подобного бессердечия, подумал священник, возводя очи горе.

Маркиза первая нарушила молчание:

— Презираете меня?

— Я огорчен лицемерием ваших пастухов, а также напуган тем, сколь легко вы способны так глумиться над человеком.

— Считаете меня преступницей, кровопийцей, не так ли? Но вы же не знаете, почему я так поступила. Мой управляющий продал лучшего моего коня, использовал его как племенного жеребца, а мне доложил, что тот охромел и его пришлось пристрелить. Но я вскрыла обман спустя три года, узнав, что ему подарили двух жеребцов. Они — точная копия моего коня. Мало того, я уже давно обнаружила, что он ворует почем зря, но пока еще не приняла никаких мер. Я должна была его проучить, прежде чем выгнать из моих владений. Вы считаете, — продолжала она, видя, что на священника ее объяснение не произвело впечатления, — будто я жестокая женщина. А я всего-навсего женщина, вынужденная защищаться от безмерно жестокого мира, в котором царит произвол мужчин. Очень трудно заставить всех вокруг относиться ко мне всерьез. Мне необходимо поступать именно так, чтобы заставить бояться меня. И вопреки моему характеру я должна быть жестокой.

— Ну, разумеется, — усмехнулся священник, — все вокруг, вспоминая вас расхваливают ваше великодушие, вашу доброту, вашу милость.

— Не иронизируйте! — возмутилась маркиза.

— А вы поменьше убеждайте меня, будто у вас мягкий характер, после того как потребовали расплатиться кровью.

— Вполне естественно, потому что со мной обошлись поистине нагло. И оскорбили. Подобные поступки я не прощаю. И прибегаю к мести.

— Мне хорошо известны и местные обычаи, и нравы вашей родины — Испании. Достаточно хорошо, чтобы понимать — месть приносит больше страданий, нежели облегчения, не только жертве, но и палачу. Такая прекрасная, умная женщина, как ваша милость, могла бы найти другие способы утвердить свою власть.

— Может, вовсе и не власти я жажду.

Падре Арнальдо промолчал. Он не хотел развивать тему. Они столько раз уже говорили об этом, но так ни к чему и не приходили. Она тоже заговорила о другом:

— Какие же добрые ветры занесли вас сюда, на озеро Варано, к такой жестокой женщине, как я?

— Я приехал, чтобы продолжить наш прерванный разговор, — очень серьезно ответил священник.

— Что же такое случилось, что заставило вас решиться на это?

— У вас достаточно осведомителей на Тремити, и вы не можете не знать о случившемся, — сухо ответил он.

— Вижу, сегодня вы разговариваете как мужчина, а не как священник. Сразу переходите к главному, значит, мы лучше поймем друг друга. Я слышала, Арианна уехала, убежала с простым моряком. И это очень загадочно. Потом стало известно об убийстве лейтенанта. Его смерть наделала много шума. Говорят, будто его убил какой-то моряк. Они были пьяны и поссорились из-за женщины. И куда же делся убийца?

— Судя по всему, скрылся, — ответил священник.

— Это версия для недоумков. А сейчас поедем ко мне на виллу, и вы расскажете мне правду, как все произошло на самом деле.

Он искоса посмотрел на маркизу, поправил шляпу и пришпорил коня. Она сделала то же самое, и их лошади пустились галопом. Подъехав к дому, маркиза предупредила:

— Прошу у вас еще две минуты. Только две, чтобы переодеться. Располагайтесь тут, на веранде. Вам сейчас принесут охлажденное вино. Чао!

Это «чао!» маркиза произнесла с вызывающей улыбкой, явно торжествуя. Священник проводил ее взглядом до двери. Потом снял шляпу и рассеянно посмотрел в сад, спускавшийся к морю. Оттуда доносилось веселое, оживленное верещание сверчков. Звуки эти вызывали в его памяти детство, когда он ребенком бегал по саду, смотрел сквозь ветви апельсиновых и лимонных деревьев на луну, появившуюся на горизонте, и мечтал о чем-то далеком. А его отец сидел в качалке у порога дома и курил трубку, уставившись куда-то в пространство. И мальчик бежал к нему со всех ног…

Маркиза появилась на веранде в легком белом платье, опустилась в качалку напротив падре и положила ногу на ногу. Выбрала такой женственный, такой белоснежный наряд, потому что намерена пустить в ход свои чары, подумал священник.

— Я знала, что вы вернетесь ко мне, — проговорила маркиза, и зеленые глаза ее заблестели.

Падре Арнальдо почувствовал усталость. Он собирался спросить, кто напал на Арианну, что это за лейтенант и куда делся Марио. Отчего его так неожиданно вызвали в Неаполь и почему он больше не вернулся? Но теперь, когда он видел маркизу такой торжествующей, ему захотелось поскорее уйти, убраться отсюда как можно дальше и не видеть ее больше. И все же ему необходимо поговорить с маркизой, если он действительно хочет спасти Арианну и Сальваторе.

Воспользовавшись его молчанием, Изабелла Россоманни первая задала вопрос:

— Что же случилось?

Священник удобнее устроился в кресле. Он должен оставаться невозмутимым. Да, так уж он воспитан: никто не должен видеть, что у него на душе. Он обязан контролировать каждый свой жест, не выдать себя ни единым движением мускула. Сейчас это давалось ему нелегко. Ему хотелось выплеснуть весь свой гнев в лицо этой женщине. Но еще не время. Он нуждается в маркизе. Он собрал всю волю, стараясь держаться как можно спокойнее.

— Не знаю, что доложили вам, маркиза, поскольку все зависит от того, как представить событие, — ответил он, сделав глоток вина.

— Вам ни к чему такая уклончивость, падре. Ведь вы же сами приехали ко мне, — с вызовом произнесла маркиза.

Священник продолжал тем же тоном:

— Не станете же вы уверять, будто не знаете, что Арианну пытались убить.

Маркиза вздрогнула. Она искренне удивилась:

— Я не знала этого!

— Вы лжете. И мне больно сознавать это. Вы приказали убить ее. Приказали тому лейтенанту, что танцевал с нею на балу по случаю вашего дня рождения, этому несчастному Фернандо Бандинелли, которого потом нашли мертвым.

Маркиза в изумлении смотрела на священника:

— Я не приказывала ему убивать девушку!

— Значит, признаете, что говорили с лейтенантом о ней и приказали что-то сделать?

— Я велела только напугать ее…

— Переодевшись монахом, чтобы Арианна подумала на монахов из аббатства?

— Ничего такого я не приказывала! — Маркиза в волнении поднялась. — Я не убийца! Я всего лишь хотела заставить Арианну понять, что она не должна делать то, что ей хочется. Я велела выследить ее и попугать.

— Однако, отдавая подобный приказ, нужно хорошо знать человека, которому вы доверяетесь, — возразил священник. — Так или иначе, ваш лейтенант сбросил Арианну со скалы.