От Рафаэля до Кавалера д’Арпино. Устройство римских живописных мастерских XVI века - Лубникова Мария Владимировна - Страница 49

Новая Академия была официальной организацией с кардиналом-протектором, которым изначально был Федерико Борромео. Если в 1577–1593 годах происходил переход от Братства святого Луки к одноименной академии, то теперь во всех документах было прописано уже новое название. Здесь была создана собственная бюрократическая система с четко определенными участниками и целями[469]. Глава Академии избирался теперь ежегодно, и до конца столетия на этом посту успели побывать Томмазо Лаурети, Джованни де Векки, Чезаре Неббиа, Дуранте Альберти, Фламинио Вакка и Кавалер д’Арпино. Помимо пространства в церкви Санти-Лука-э-Мартина на Римском форуме, которое Академия занимала с 1588 года, в планы Муциано также входило основать общежитие для молодых художников, и он завещал для этих целей свое имущество[470]. Эту идею Цуккаро воскресил, спланировав foresteria (гостевой дом) для юных талантов в своем собственном дворце около церкви Сантиссима-Тринита-деи-Монти. Дом должны были украсить шпалеры, иллюстрировавшие образцовую жизнь его брата Таддео[471]; серия рисунков «Юность Таддео» предназначалась именно для декора этих залов. Надо сказать, что уже само изображение первых шагов в карьере, этапов обучения рисунку, академических штудий и прочего, связанного с освоением профессии, свидетельствует о новом осознании роли и статуса художника. Мысль о полноценном доме для учеников, вероятно, возникла у Цуккаро еще во Флоренции; об этом косвенно можно судить по росписи его флорентийского палаццо, где он изобразил самого себя, своих родных и учеников около очага за семейным обедом (1577) (ил. 42 на вкладке). Эта уютная сцена как будто противопоставлена дому Иль Калабрезе, где учеников морили голодом.

Как уже отмечалось выше, и Муциано и Кавалер д’Арпино привлекали учеников Академии к участию в росписях, которыми они руководили, — но это были скорее единичные случаи. В целом задачи существования Академии не включали в себя совместную работу учеников и учителей над заказами.

Несмотря на то, что просьба Джироламо была удовлетворена и Академия возникла, она ни в коей мере не заменила собой ни временных объединений, ни традиционных мастерских. Пока устав Академии святого Луки и ее образовательные принципы продолжали формироваться, именно в рамках временных объединений либо постоянных мастерских осуществлялось на практике и соединение талантов специалистов, и обмен идеями. Любопытно, что наиболее новаторски настроенные художники тех лет, в частности Караваджо и братья Карраччи, не считали нужным вступить в Римскую академию, однако, как и многие ее члены, принимали участие в выставках Братства виртуозов Пантеона[472]. Академия мало что могла предложить опытным художникам, но много значила для начинающих.

В истории первых лет существования Римской академии видно, что параллельно с эволюцией старой системы, то есть мастерских и временных imprese, к концу века уже началось развитие новой, прошедшей несколько этапов своего формирования.

Сам по себе процесс развития академий уже находится за рамками нашего исследования, но, если говорить о трансформации мастерской как именно учебного пространства, инициатива развития перешла к академиям, и это действительно была перспективная форма. Поэтому существенно сократилось число неподготовленных подмастерьев, выполнявших только технические задачи. Все сильнее утрачивалась связь между манерой мастера и учеников: на смену этому пришли общие для всех образцы, включавшие обязательные натурные штудии. Четче оказалась сформулирована специализация каждого мастера. Каждый ученик получал философскую, религиозную и теоретическую базу, позволявшую ему работать самостоятельно.

В мастерских конца века постепенно утрачивалась роль «школы». Юные художники, предоставленные сами себе, объединялись для совместных упражнений в рисунке, копируя композиции и манеру великих мастеров прошлого. Именно здесь, в Академии, были зафиксированы, обобщены и включены в программу все те принципы, которые составляли основу работы живописцев в отдельных римских мастерских. Но судьба художника, родившегося после Рафаэля и Микеланджело и работавшего в Риме, была связана с индивидуальной борьбой за заказы, теперь значительно более редкие и менее щедро оплачиваемые — и в этом Академия (как, впрочем, зачастую теперь и мастерская) никак им не помогала. Главным помощником живописца в соперничестве за лучшие проекты становилась не команда союзников, а личные качества: как художественный талант, так и умение находить покровительство.

Пока сравнительно старомодные для конца XVI века художники, такие как Кавалер д’Арпино, наслаждались официальным успехом в римской среде, Караваджо и Карраччи набирали вес и начинали оказывать влияние на формирующийся новый стиль. У Караваджо не было учеников, но его влияние на поколение молодых художников, покоренных его отношением к свету и тени, простиралось невероятно далеко и глубоко, не ограничиваясь ни Римом, ни итальянскими землями. Карраччи оставили после себя школу болонских художников, творческие позиции которых доминировали не только в Риме, но и во всей Европе многие десятилетия. Оба направления — Караваджо и Карраччи — были важны для становления и распространения барокко и утвердили Рим как художественную столицу западного мира до конца XVII столетия.

Традиция римских мастерских Чинквеченто пришла к определенному концу, и то, что можно будет наблюдать в XVII веке, будет связано с другими мастерами, другими творческими подходами, другими принципами отношения учителя к своему ученику.

Эпилог

Осознавая все многообразие живописных объединений, возникших в Риме, проходившем путь от Высокого Возрождения к маньеризму и барокко, можно с уверенностью сказать, что в XVI веке сложился образ мастерской, который можно определить как римский.

Художественная среда Вечного города была мобильна: и заказчики — представители католической церкви и знати, нуждающиеся в зримом воплощении своего могущества, — и работавшие на них художники часто были выходцами из других итальянских областей. Необходимость быстро усваивать классическое искусство и подражать ведущим мастерам способствовала развитию именно римской школы живописи и появлению в стиле приезжих общих черт, позволявших им работать совместно; так возникали большие мастерские нового типа. Зарисовки антиков обретали вторую и третью жизнь в творчестве мастеров, использовавших композиционные элементы работ друг друга. Благодаря открытию многих древних памятников и созданию великими живописцами «новой классики» таких источников, нуждавшихся в новом осмыслении, становилось все больше. Успех римской мастерской напрямую зависел от disegno, ставшего ключом и к созданию живописи, и к учебному процессу. При этом колебания в финансовом положении папства и спросе на живопись влияли на то, как именно художники кооперировали свои усилия.

Мастерские Рима отвечали идеалам теоретиков, соединяя в себе черты традиционной bottega, полностью подчиненной воле мастера, и новое понимание коллективной работы, когда ученик мог подхватить и дополнить замысел учителя. В особенности это касалось предписанного гуманистами внимательного отношения к развитию способностей воспитанников в зависимости от личных склонностей каждого.

Своеобразие римских мастерских XVI века было обусловлено особенностями темпераментов их владельцев, ярких личностей, порой совершенно не похожих друг на друга. В случае с Римом контраст личностей, повлиявших на развитие мастерских, особенно ярко проявился у двух выразителей эпохи — Рафаэля и Микеланджело, принципиально и намеренно организовывавших свой труд в противоположных направлениях: гармоническом и драматическом, коллективном и индивидуальном.