Наследие (СИ) - Моен Джой - Страница 6

- Ну что, встретимся в Мэдисон? Я тебе позвоню, как доберусь до дома, ладно? Не могу же я позволить своей лучшей подруге прийти в неподобающем виде! - сладким голосом пропела Эми, и, не успев увернуться, получила тычок локтем в бок.

- Серьезно, Эми? Я надеялась, мы вместе придем в неподобающем виде.

- О, да-а! Я собираюсь быть в самом непристойном неподобающем виде, подруга, так что тебе придется соответствовать. Я позвоню!

Ухмыльнувшись своей фирменной кривоватой улыбкой, Мелоди поправила лямку рюкзака на плече, глядя подруге в спину. Ее мама никогда не одобряла общение с Эми, но это и не удивительно. В шикарную картину жизни Элисон Гамильтон едва ли вписывается даже сама Мелоди, не говоря уже о девушке, живущей с пьющим отцом, которому плевать на собственного ребенка. К тому же, у самой Эми тоже была эта пагубная привычка, и не только, но кто совершенен в нашем неидеальном мире? Лучше знать, что ты несовершенен, чем делать вид, будто изъянов твоих не существует вовсе, и заставить других не замечать их, закрыв глаза крупной купюрой, как принято делать в Нью-Йорке. Мелоди точно знала одно, Эми останется в ее жизни, несмотря ни на что, как и музыка, являющаяся для девушки надежным плечом, любовником, утешением и надеждой в одном флаконе, и так будет всегда, в каком уголке мира бы она не находилась.

Вернувшись домой, в еще один созданный Элисон Гамильтон музей, с холодными полами и лаконичными стенами, увешанными дорогостоящими произведениями искусства, Мелоди бросила рюкзак на пол, проходя в кухню. Наскоро намазав тост арахисовым маслом с джемом, откусила, рассматривая обстановку вокруг. Как можно находить данный стиль уютным? Возможно, по мнению каких-нибудь светских журналов, их квартиру и стоит считать модным свежим ответом закостенелым американцам, противопоставив жизни в удаленных от центра Нью-Йорка кварталам, но Мелоди казалось иначе. Дом выглядел не обжитым, будто очередной зал с выставленными в нем лаврами, где для нее нет места.

Элисон обставила квартиру по своему вкусу, образу и подобию. Территория, на которой идеально все, от блестящей раковины в ванной до носков туфель самой хозяйки. Как бы Мелоди иногда хотелось, чтобы мама накричала на нее из-за разбросанных вещей, громкой музыки, прогулов или тусовок, но нет, у Элисон Гамильтон был лишь спокойный, разочарованный тон и «тот самый взгляд» на все случаи жизни. К черту это. Девушка оставила тост недоеденным, облизывая пальцы на ходу, прошла в свою комнату, где властвовал хаос, как зачастую говорила Элисон, и нажала на колонке кнопку «плей». Музыка заполонила небольшую комнату целиком, голос Скотта Стивенса разрезал тишину, заставляя воздух дрожать.

- Я поклялся, что никогда тебя не оставлю,

Никогда не выпущу из своих рук,

И ничто никогда это не изменит.

Я буду держать это обещание до конца своей жизни,

Я поклялся, что никогда не покину тебя.

Мелоди раскинув руки в стороны, упала на свою кровать, и, глядя в потолок думала о том, повстречает ли она когда-нибудь мужчину, способного так же сильно ее полюбить. Способен ли вообще хоть кто-нибудь так любить? Песня подходила к концу, и в секундной заминке перед сменой треков, девушка услышала щелчок входной двери. Черт, черт, черт! Сегодня, несмотря на заверения, мама вернулась слишком рано, Мелоди даже не начала собираться. Подпрыгнув на кровати, она успела закрыть дверь комнаты и убавить звук колонки, прежде чем услышала торопливые шаги Элисон.

Женщина вошла, не проронив ни слова, не сообщив по обыкновению о своем прибытии. Выждав пару минут, Мелоди приоткрыла дверь комнаты, как раз вовремя, Элисон, будто ужаленная, пронеслась наверх, громко хлопнув дверью спальни. Повсюду валялись вещи матери, что было совсем на нее не похоже, такая несобранность казалась чем-то сверхъестественным. Возле брошенного жакета на полу лежал кусок бумаги, свернутый пополам, Мелоди бросила быстрый взгляд на лестницу, но убедившись, что мама не собирается спуститься прямо сейчас, подняла записку.

«Любовь подобна дереву: она растет сама собой, глубоко запуская в нас свои корни, и нередко продолжает зеленеть даже в опустошенном сердце». Ни подписи, ни даты, ничего, кроме странного текста, явно цитаты из какой-нибудь книги, но зачем кому-то отправлять подобное Элисон? У нее появился тайный поклонник? Из-за этого весь сыр-бор? Где-то на подкорке сознания Мелоди закрадывалось и зудело нехорошее предчувствие, но обдумать все, как следует, она не успела. Услышав шаги, девушка забежала в комнату и прислонилась к двери затылком, пытаясь отдышаться. Она и сама не понимала, зачем спряталась, забрав с собой записку, ей не принадлежащую, но что-то, возможно инстинкт самосохранения и неуместное в данной ситуации любопытство одержали верх над здравым смыслом.

Сердце зашлось, когда в спину неистово постучали, ручка медленно повернулась, но дверь, придавленная телом Мелоди, не поддалась. Затаив дыхание, девушка попятилась, сделав звук на колонке громче, чтобы создать видимость того, что она не выходила из комнаты все это время, как обычно делая уроки под музыку. Что-то было не так, поведение Элисон настораживало, закусив губу Мелоди сверлила взглядом дверь, надеясь, что изменения не станут предвестниками очередного переезда.

Американская метал-группа, созданная гитаристами Джеффом Ханнеманом и Керри Кингом в 1981 году в Хантингтон-Парке, штат Калифорния.

Песня «Stray» - The Exies, Американская рок-группа из Лос-Анджелеса, созданная в 1997 году.

Глава 3. Густав Рогнхелм.

США, Нью-Йорк, 2019 год. Bowery Grand Hotel

– Дзынь-дзынь, – раздался резкий звонок стационарного телефона в уединении одного из номеров отеля.

Вздрогнув от неожиданности, мужчина чуть было не выронил книгу, которую читал откинувшись на спинку дивана. Капли дождя мерно стучали по оконному стеклу, убаюкивая в предвечерний час, и стекали вниз маленькими холодными ручейками. Удивленно вскинув бровь, мужчина, не торопясь, вложил закладку в книгу, скользнув глазами по строкам, на которых остановился, и улыбнулся тому, насколько подходяще они звучали под ритм дождя.

– «Воздух был настолько пропитан влагой, что рыбы могли бы проникнуть в дом через открытую дверь, проплыть по комнатам и выплыть из окна», – зачитал он и захлопнул книгу.

«Сто лет одиночества» Габриэля Гарсия Маркеса – вечная, ни с чем несравнимая классика. Впрочем, бешеный ритм современной жизни превращает творчество бессмертных гениев в испытание для большинства читателей.

Подозрительно взглянув на все еще подпрыгивающий телефон, мужчина протянул к нему руку только после пятой недовольной трели. Если у кого-то хватало терпения выдержать столько безответных гудков, причины этого должны были стоить его внимания. К тому же он специально выбрал Bowery Grand Hotel – третьесортный неприметный отель, постояльцы которого лишались радостей гостеприимного обслуживания, взамен окружая себя уединением и спокойствием. Мужчина сознательно селился в дешевых отелях – не из-за жадности или желания сэкономить – в таких местах никто не проявлял к тебе повышенного внимания, не пытался завести беседу или напроситься на свидание. Одиночество, сравнимое со свободой. Столько же осторожно он сообщал кому-то о месте пребывания в поездке и раздавшийся звонок от этого удивлял еще больше.

Комнату наполнял джаз, единственная музыка, проливающаяся на душу, способная вовлечь в безмолвный разговор. Он ценил такие вечера – без галстука – превыше всего, без оглядки погружаясь в головокружительную перекличку игры гармонии и контрапункта, спонтанности и витальности. Уже подняв трубку, он сделал потише льющуюся из колонок музыку, как раз когда глубокий мужской голос запел:

«Если когда-нибудь и существовал мужчина

Кто был щедрым, милым и добрым