Наследие (СИ) - Моен Джой - Страница 14

Поднимая голову, все еще пребывая в некоем подобии оцепенения, мои глаза поймали в отражении висящего массивного зеркала взор двойника. Это лицо, Ванесса, видела бы ты мое лицо, как ненавидел я его в ту самую минуту, до чего отвратительные черты, преисполненные глупейшей надеждой и чистейшим разочарованием. Унижение, вот что в тот миг почувствовал я, глядя на собственную беспомощность. Хватит, хватит думать об этом! Теперь, особняк будет принадлежать Элисон и ее дочери, эта мысль стала великим утешением. Желают они того или нет, но им придется вернуться, вспомнить о том, кто они есть, дотронуться до корней, от которых были оторваны.

Глава 8. Густав Рогнхелм.

Канада, провинция Альберта, деревня Уотертон, 2019 год.

Солнечные лучи нежно ласкали кожу, теплыми прикосновениями касаясь оголенной кожи рук, и торса. Прикрыв глаза, мужчина купался в них так же, как и в водах моря, волнами облизывающих ступни. Он медленно переставлял ноги, преодолевая сопротивление воды, зовущей его обратно в свое бескрайнее царство, и вскоре ленивые, потерявшие свой напор волны уже лизали его икры. Умиротворение и спокойствие – кажется, он искал этого так долго, хоть и был доволен своей повседневной жизнью.

Справа от себя он скорее почувствовал, чем увидел движение – легкий, воздушный образ. Длинные стройные ноги, плоский живот, обтянутый бифлексом яркой расцветки, хрупкие тонкие руки, в которых, он знал, таились нежность и сила. Порыв ветра растрепал ее волосы и пряди светлых волос метнулись вверх. Как самые непослушные водоросли. Как сотни молний, на неспокойном небе.

И теплый, упоительный воздух наполнился смехом – переливами тысячи колокольчиков. Звуком, обволакивающим его сердце. Не сдержав улыбку, он прикрыл глаза, наслаждаясь моментом, впитывая в себя картину происходящего, и вздохнул полной грудью соленый воздух. Одинокая капля, должно быть оставшийся след морского царства медленно покатился по его виску, заставив открыть глаза, прервав блаженство.

Густав Рогнхелм, суперинтендант полицейского управления Уотертона, открыл глаза и стер каплю пота с виска так резко, что едва не сбил с головы неизменную псевдо-ковбойскую шляпу. Видение тут же исчезло, оставив нотки сожаления и печали. От яркого света перед глазами тут же заплясали огни, и поморщившись, мужчина сжал переносицу пальцами в надежде облегчить головную боль.

Боль преследовала его все утро и была такой силы, что временами Густаву казалось, что его голову засунули в мясорубку. Очень старую, ржавую мясорубку. Покидая здание вокзала, он вытащил телефон в надежде выторговать у Джимми, еще один выходной день, но едва услышав в трубке его серьезный, напряженный голос, понял, что в арсенале у него остались только молитвы о смягчении непрекращающейся боли.

Когда Густава Рогнхелма спрашивали, почему он решил стать суперинтендантом, и что привело к его переводу в тихую деревушку Уотертон, он ощущал внутреннее чувство пустоты. Мужчина точно знал ответ на эти вопросы, не мог не знать - это его жизнь и его выбор, и все же так и не смог вытащить глубинные причины на поверхность. Как будто он спрятал куда-то банку варенья и теперь не может найти, точно зная, что оно было безумно вкусным.

Так или иначе, за время пребывания в Уотертоне он успел несколько раз пожалеть о собственном выборе и даже пытался написать заявление о переводе обратно, но каждый раз рвал или терял его и оставлял эту идею - ему нравилось спокойствие деревенской жизни, неспешный бег времени и тесная связь немногочисленных жителей. И так уж вышло, что из всех сотрудников полицейского управления Уотертона он был единственным, кто расследовал дела об убийствах не бытового характера. На самом деле, всякое бывало, ведь деревушка в глуши Канады преступностью не баловала. И этим утром он был незаменимым сотрудником, посланником судьбы для Джеймса Томпсона, в один миг пожалевшего, что не ушел на пенсию по достижению возраста, и все усложнялось одним фактом - на место преступления Густав явился последним. С дикой головной болью, заставляющей его завидовать судьбе убитого.

О том, что произошло убийство, Джеймс Томпсон выпалил сразу, стоило только Густаву сказать ему о своем приезде. В старом поместье Гренхолмов найден труп молодой девушки, предположительно Софии Бондар – владелицы. По крайней мере, это следовало из документов в ее сумочке в прихожей. Даже по телефонному разговору Густав почувствовал, как ошарашен комиссар и со своей стороны приложил все усилия, чтобы появиться на месте преступления как можно скорее. Однако ситуация осложнялась еще и тем, что все сотрудники управления уже прибыли на место преступления и встретить коллегу с вокзала не могли.

И все же Густав не привык сдаваться. Сочетание слов «убийство» и «поместье Гренхолмов» прозвучали как послание небес, учитывая, что последние недели он посвятил изучению этой семьи. Забыв о гордости, суперинтендант проделал путь до поместья в старом ржавом пикапе, доверху набитом сеном, - его согласился подвести местный фермер, не преминув возможностью обсудить с попутчиком последние новости.

И все же самообладание подвело Густава, стоило ему только увидеть дом. Старинный двухэтажный особняк сейчас представлял собой достаточно дикое, первобытное сооружение. Некогда роскошный дом с большими окнами, широкой лестницей, блестящей на солнце черепицей без должного ухода зарос листьями винограда и утратил свой лоск. Густав застыл возле кованной, местами проржавевшей ограды вовсе не из-за боли или нежелания входить в давно пустующий дом. Входная дверь оказалась распахнутой настежь, изнутри раздавались обрывки десятков разговоров - никто не подумал об осторожности, сохранении улик и экспертизах.

Пересилив желание вышвырнуть нерадивых коллег по очереди из дома за грудки и всеми силами стараясь игнорировать головную боль, Густав переступил порог, осматриваясь. Задав пару раз единственный вопрос, который в настоящий момент имел значение, «Где комиссар Томпсон?» и, получив в ответ лишь рассеянные пожатия плечами, суперинтендант Рогнхелм направился туда, где раздавалось наибольшее количество голосов.

Переступив порог одной из комнат, Густав почувствовал, как злость черной пеленой накрывает его обычно бесстрастное сердце, и с трудом подавил в себе желание закричать. Если раньше ему казалось, что ситуация вышла из-под контроля, то сейчас перед его глазами предстал ад констебля - намеренная порча улик. Ирония заключалась лишь в том, что занимались этим сами сотрудники полицейского управления Уотертон.

Обойдя пару коллег, покосившись на труп и удивленно вскинув брови при виде торчащего из груди меча, Густав направился прямо к Джеймсу Томпсону – благодушно беседующему о чем-то с Аароном Дэйли с таким невозмутимым лицом, словно обсуждал рыбалку – и хлопнул его по плечу.

– Какого черта происходит, Джимми? – спросил Густав преувеличенно спокойным тоном.

– А разве не видишь, парень? У нас труп, – хохотнул начальник и оглядел коллег в ожидании поддержки, как после удачно рассказанного анекдота. – У нас в деревне это, конечно, не частое явление, но ты-то уже наверняка с таким сталкивался в городе.

– Я не об этом, Джимми, – покачал головой суперинтендант со стеклянной улыбкой на лице, грозящей превратиться в хищный оскал. – Зачем сюда приехало все управление? Сложно сказать осталась ли хоть одна инструкция не нарушенной в это утро.

– Брось, дружище, всем интересно посмотреть, что тут и как, – чуть растягивая слова, расслабленно сказал Аарон, обратив на себя внимания коллег.

Джеймс кивнул, подтверждая согласие со сказанным ранее, Густав же наоборот нахмурился и посмотрел мужчине прямо в глаза.

– Сдается мне, ты должен быть в отпуске, Аарон.

– Да, с сегодняшнего дня, – пожал плечами молодой человек. – Но раз все так закрутилось, я нужнее здесь. К тому же сам понимаешь, порыбачить я смогу и через месяц.

Вздохнув, Густав лишь кивнул в ответ, отложив разбирательства по поводу его нахождения на месте преступления на более позднее время. Для начала он собирался навести порядок – напомнить коллегам, что это территория совершения серьезного правонарушения, и постараться сохранить хоть какие-то улики.