Нефритовое сердце - Белл Том - Страница 9

Море вновь всколыхнулось и накатило почти до самых босых пят юноши. Тот в ответ поднял с песка камешек и бросил в воду. Шум волн и свист ветра заглушали все прочие звуки. Лю было немного волнительно, будто он сам стал частью океана, но в то же время спокойно. Его до сих пор трясло. Он потратил на попытки сломить незримые барьеры Тейтамаха без малого почти месяц. Ему было отчаянно страшно выйти наружу. Чары приковали его к одному месту, но он все же нашел силы покинуть дом. Первый раз закончился тем, что Лю провалился в беспамятство на несколько дней, когда вышел из дома и добрел до конца переулка. Рана на груди открылась, кровь не унималась все то время, что юноша провалялся без чувств. Жу Пень денно и нощно сидел рядом, прижимая к груди друга тряпки, и без конца обвинял старика в глупости и безрассудстве.

Чуть оклемавшись, Лю попробовал еще. В этот раз он не стал спешить. Осторожно вышел из дома. Сделал шаг. Второй. Третий. Добрел до конца улицы, опираясь на стены и ограды. Сердце едва не перестало биться, когда юноша отошел слишком далеко и упал на колени, задыхаясь и кашляя кровью. Жу Пень не отставал от него ни на шаг и сразу пришел на помощь. Он отнес друга обратно, но уже следующим утром все повторилось.

Каждый день, неделя за неделей, Лю поднимался и вновь брел по переулку сквозь пелену чар Тейтамаха. Юноша не видел, но ощущал, как чужая злая воля не дает ему отойти далеко от места, которое, пусть и на короткий срок, стало ему домом. И сегодня утром после очередной неудачной попытки выйти за пределы невидимого кокона Лю сидел на крыше убежища, старательно вспоминая уже почти забытую последнюю встречу с Кайсин. Ему хотелось плакать, но слез уже не осталось. Потому Лю схватился за голову и отправился в плавание по волнам угрюмых мыслей. В памяти сам собой возник ее дивный образ. Похожая на духа, окруженная ореолом синего шелка, она стояла у алтаря и смотрела на него. Их разделяла огромная Императорская площадь и тысячи людей, но даже так он чувствовал ее боль, ту же самую, что глодала его истерзанную душу.

Лю резко открыл глаза, но увидел не стену дождя, а темные улицы, по которым шел в бреду, спеша попасть на свадьбу. Невидимые стены были уже тогда, они мешали пройти ему, но он каким-то образом нашел путь! Тогда он осознал: евнух сделал что-то именно с ним. Не с тем местом, где он жил, а с ним самим! Да, осколок разбитого зеркала и проклятие Тейтамаха влияют на Лю, на его тело и мысли. Но точно не на этот дом, не на улицу, не на город и тем более не на весь мир.

Все безуспешные попытки вырваться за барьер изначально обречены на неудачу, ведь Лю сам ставил себе границы!

Ошарашенный догадкой, юноша немедленно побежал к Ши-Фу, чтобы поделиться открытием. Монах лишь рассмеялся и кивнул на двери.

– Так иди же, юный Ляо. Хватит сидеть в четырех стенах!

И Лю пошел.

Осторожно переступил порог, словно делал это первый раз в жизни, неспеша прошлепал босыми ногами по влажной от дождя улице до самого конца и свернул в сторону родных трущоб. Не заметив как, он добрел до старой рыбацкой гавани, где когда-то проводил много времени. Летом над водами Желтого моря резвились огненные койры – редкие птицы с необычным оперением. В свете заходящего солнца они словно пылали диким пламенем, и Лю любил наблюдать за их играми после очередного тяжелого дня.

Однако сегодня его ждало лишь беспокойное море. Оно пенилось, волновалось и накатывало на темные берега холодными колючими волнами. Кайсин уехала из столицы, а вместе с ней покинули город и все краски. Остались только дождь и сырость. Угрюмая слякоть и боль в сердце. Не от зачарованного осколка зеркала, но иная, такая, какую ничем не унять.

Только сейчас Лю понял, что прежняя жизнь закончилась. Осознание навалилось непомерным грузом. Само небо с черными облаками опустилось на плечи и придавило к земле. Закрапал дождь, и Лю не сдержался. Слезы покатились по его щекам, смешиваясь с дождевыми каплями. Он чувствовал себя раздавленным, разбитым на тысячи осколков, один из которых заменил ему сердце.

Но путь еще не окончен.

Да, его бросили на самое дно, лишили права на надежду.

Но ведь ее не убили.

Надежда жива. Как и сам Лю.

Пока он дышит, пока может ходить и думать, есть шанс что-то исправить. Хотя бы попытаться.

Лю достал из-за пазухи маленькую брошь из белого золота. Отважный буревестник, подарок Кайсин. Единственное теплое напоминание о том, что когда-то все было хорошо. Что раньше он мог жить, а теперь…

Какая же это жизнь?

Юноша занес руку за спину и замер. Как бы хотелось выбросить эту брошку! Чтобы призраки прошлого оставили его навек! Но избавит ли это от мучительных воспоминаний? Принесет ли это долгожданный покой?

Ведь боль в сердце останется навсегда, как бы Лю ни поступил.

Юноша закрыл глаза, подышал холодным воздухом, прислушался к морю. Музыка бури и шторма навевала мысли о хаосе грядущего, о неизвестном будущем, которого стоит бояться, от которого лучше бежать и прятаться.

Или вместо этого можно крепче упереться ногами и преисполниться решимости, чтобы стойко встретить невзгоды.

Лю вернул буревестника обратно в потайной кармашек. Затем поднял веки и посмотрел на волны.

Море будто кивало в знак согласия с его мыслями.

И Лю кивнул в ответ.

Он вернулся ночью, весь продрогший и промокший до нитки. Тонкая деревянная дверь со скрипом закрылась за спиной, спрятав от взора беспощадный ливень. Но из-за нее все равно доносились отдаленные раскаты грома. Сквозь щели в стенах старого дома можно было увидеть ослепительные вспышки молний.

– Пришла осень, – прошептал юноша.

– Братец! Наконец-то, так-тебя-растак! – У дверей возник Жу Пень. Толстяк схватил Лю за мокрую руку и потащил внутрь. – Я уже, это, собирался тебя искать идти! Ух, сил моих нет. Сколько можно-то? Где тебя носило? Ты вообще, это, в курсе, что я тут переживаю?!

Усадив друга на лежанку, он набросил на него одеяла и сунул в руки горячую фарфоровую чашку с дымящимся чаем.

– А Ши-Фу, гад старый, не пущал! Не лезь, говорит. Он должен сделать все сам! Тьфу, козий сын! Ты пей чаек, пей, чего рот-то разинул?

– Ч-что? – недоуменно похлопал глазами Лю. Он повертел диковинную чашку с узором из позолоты, которая стоила, наверное, больше, чем этот дом. – Откуда?

– А, так тут вон кого ветром принесло…

– Мастер Лю! Здравствуй!

Раздались тихие шаги и скрип деревянных ступеней. По лестнице со второго этажа спустился Ши-Фу в компании пожилого худощавого мужчины.

– Духи! Тин Тей? Это ты?

Торговец сильно изменился за последние несколько месяцев. Приосанился, порозовел, сменил привычные залатанные одежды на дорогого вида халат алых цветов с золотым поясом. Вечно растрепанные волосы сложились в изящную прическу с дорогим бантом, а на старческом лице появились тонкие усики. В руках его можно было заметить самый настоящий зонт, с какими обычно ходят в дождливую или жаркую погоду купцы-богатеи или чиновники, но никак не бедные дельцы из трущоб, каким Тин Тей был всегда.

Тот, заметив удивление на лице Лю, зарделся. Затем виновато улыбнулся и поклонился.

– Я рад снова тебя видеть, мой дорогой друг.

Лю сбросил одеяла, отставил в сторону чашку и поднялся на ноги. Крепко обняв Тин Тея, он радостно потрепал его по плечу, не переставая улыбаться.

– А я-то как рад! Что с тобой случилось? С трудом узнаю тебя!

Торговец чуть погрустнел. Жестом он предложил сесть и благодарно кивнул Жу Пеню, который принес еще одну чашку чая. На удивление молчаливый, Ши-Фу сел напротив и затаился в ожидании.

– С нашей последней встречи, – заговорил Тин Тей после того, как отхлебнул ароматного жасминового напитка, – утекло много воды, мастер Лю. Изменилось… ох, изменилось почти все, хотя прошло не то чтобы много времени. Перемены пришли и в наши с тобой жизни. Я слышал, что случилось… – торопливо добавил он и замолк.

Лю, уже по привычке, погладил себя по ране на груди и тихо вздохнул.