С человеком на борту - Галлай Марк Лазаревич - Страница 62

Особую роль такие экипажи сыграли позднее, когда пошли длительные космические экспедиции — начиная с 18-суточного полёта А. Николаева и В. Севастьянова и, далее, многомесячные, вплоть до полёта В.Г. Титова и М.Х. Манарова, длившегося целый год!

Правда, не всегда и не у всех, особенно поначалу, это дело встретило полное понимание. В своей книге «Век космоса» Владимир Губарев рассказал, как однажды в ЦУПе решили «психологически поддержать» давно работающий в космосе и несколько подуставший экипаж, для чего затеяли провести с ним шахматную партию. Из Москвы последовал недовольный звонок: «Что, экипажу нечего делать в космосе?»

Но полезное дело не заглохло и даже получило дальнейшее развитие. Экипажи поддержки стали, если можно так выразиться, сборными: в них кроме дублёров летающего экипажа и других их коллег входили и семьи, и артисты (на А. Райкина и Ю. Никулина из космоса был дан прямой заказ), и писатели, и журналисты. Словом, целая команда, дающая космонавтам ощущение прочной связи со всем, что им близко и привычно.

На старте «Востока-5» роль такой команды с успехом выполнял Гагарин.

А дальше все — сам старт, последовательная отработка всех трех ступеней ракеты и выход корабля на орбиту — прошло отлично. Или, как более по-деловому выразился не любивший внешних проявлений эмоций руководитель стартовой команды, «без замечаний».

Среди многих сотен работающих на космодроме людей космонавты не то чтобы прямо бросались в глаза, но как-то никогда не терялись. Появление в пределах видимости каждого из них обязательно отмечалось любым работающим, как бы занят он ни был.

Но особенно привлекали взоры окружающих милые девушки — кандидаты на полет в космос: Валентина Терешкова, Ирина Соловьёва, Валентина Пономарёва, Жанна Ёркина, Татьяна Кузнецова.

Правда, чтобы быть вполне точным, следует заметить, что эти девушки — независимо от их космических перспектив — выглядели вполне симпатично. Однако каждый понимал, что вообще-то милых, симпатичных, скромно и в то же время достойно держащихся девушек на белом свете достаточно много. А вот чтобы они к тому же ещё и готовились к полёту в космос — в этом был, как выразились бы специалисты патентного дела, бесспорный элемент новизны.

При подготовке проекта «Сообщения ТАСС» вновь возникли дебаты по проблеме терминологического характера (один из участников этих дебатов заметил, что в них проявляется действие известного закона Паркинсона: размах и накал любого спора обратно пропорционален значимости предмета обсуждения, ибо чем указанная значимость меньше, тем шире круг людей, которые в данном вопросе разбираются или полагают, что разбираются). Итак, как же все-таки называть женщину, полетевшую в космос?.. Просто космонавт? Но где же тогда отражение того немаловажного обстоятельства, что летит женщина?.. Космонавтка? В общем, наверное, можно. Говорим же мы: парашютистка, машинистка, трактористка. Но хотелось бы чего-то более торжественного… Космонавтша? Совсем плохо! Похоже на казначейшу или докторшу (да и что такое докторша: жена доктора или доктор женского пола?)… В конце концов решили: женщина-космонавт.

Женщина в космосе!.. Естественно, мысли об этом вызвали у меня прямые ассоциации с проблемой «женщина в авиации». В довоенные времена девушек принимали не только в аэроклубы, но и в лётные училища (тогда они назывались школами), готовившие профессиональных лётчиков. Противники равноправия в этой области указывали — наверное, не без оснований, — что процент выхода полноценных пилотов из учеников-лётчиков женского пола был существенно ниже обычного и что продолжительность последующей профессиональной деятельности — лётный век — лётчицы в среднем короче, чем у мужчины. Поэтому в наше время женщинам путь в лётные училища закрыт.

А жаль! Я не говорю уж о том, что в историю нашей авиации прочно вошли имена таких лётчиков (не хочется называть их лётчицами), как Герои Советского Союза В.С. Гризодубова, П.Д. Осипенко, К.Я. Фомичева, Н.Ф. Кравцова, М.П. Чечнева и многие другие, как лётчики-испытатели О.Н. Ямщикова (первая у нас женщина, освоившая пилотирование реактивных истребителей, когда они представляли собой ещё довольно острую новинку авиационной техники), Н.И. Русакова (удостоенная почётного звания заслуженного лётчика-испытателя СССР), М.Л. Попович, Г.В. Расторгуева, как пилоты спортивной авиации, заслуженные мастера спорта и мастера спорта международного класса М.К. Раценская, О.В. Клепикова, М.И. Африканова, Р.М. Шихина, Г.Г. Корчуганова — всех не назовёшь!.. Особое место в этом ряду занимает, конечно, С.Е. Савицкая — сначала парашютистка (и не просто парашютистка, а мировой рекордсмен по этому виду спорта), а затем лётчик-спортсмен (и снова — чемпион мира по высшему пилотажу), потом авиационный инженер, профессиональный лётчик-испытатель и, наконец, космонавт — участник уже двух (пока двух!) космических полётов, в ходе которых она активно работала, выполнила плотно насыщенные программы научных исследований, вплоть до такой, не на долю всех мужчин-космонавтов доставшейся операции, как выход в открытый космос! Комментируя в беседе с журналистом А. Лепиховым первый полет Савицкой, Георгий Береговой заметил, что «если первая женщина-космонавт была конечно же „испытуемым объектом“, то сегодня положение изменилось коренным образом». Впрочем, за 20 с лишним лет космических полётов характер деятельности всех космонавтов — и женщин, и мужчин — вообще изменился до неузнаваемости.

Вернёмся, однако, к проблеме «женщина за штурвалом».

Я понимаю, конечно, что отдельные «звезды» — пусть даже первой величины — не могут отменить упомянутую выше неблагоприятную для женщины за штурвалом статистику. Но есть виды лётной работы, в которых, по моему убеждению, женщина не только не слабее, но порой даже сильнее мужчины. Вспоминая милых девушек, инструкторов ленинградского аэроклуба, в котором я много (ох как много!) лет назад учился летать, — Веронику Стручко, Лену Коротееву, Женю Рачко, Нину Корытову, уже упоминавшуюся Олю Ямщикову, — я не мог не прийти к выводу, что в роли инструктора, особенно инструктора первоначального обучения, женщина весьма и весьма на месте. Почему? Да, наверное, по причине, близкой к той, по которой я не знаю мужчин-воспитателей в дошкольных детских учреждениях. Видимо, для того, чтобы помочь человеку сделать первые шаги в небе, нужно примерно то же, что и для того, чтобы помочь ему сделать первые шаги по земле. Или, во всяком случае, в том числе и кроме всего прочего — то же.

И ещё одно. Общеизвестно, что женское общество действует на мужчин облагораживающе (как, впрочем, и мужское на женщин). Наличие в довоенных аэроклубах девушек-учлетов помогало установлению хорошей, дружеской атмосферы, в чем-то подтягивало, к чему-то обязывало. Тоже не последнее дело!

Нет, я не ожидаю, что моя высказанная сейчас личная точка зрения изменит правила приёма в лётные училища. Кстати, я к этому и не призываю: против статистики не пойдёшь! Но, может быть, стоит все-таки пустить девушек в аэроклубы?.. Раз уж их и в космос пустили…

…До старта корабля «Восток-6» оставались немногие минуты.

Площадка под ракетой пустеет.

В автобусе, доставившем космонавта к месту старта, Борис Волынов не даёт покоя сидящей ещё в полном космическом облачении дублёру Терешковой — Ирине Бояновне Соловьёвой. Вертит её кресло, щёлкает пальцами по шлему, делает вид, что вот-вот ущипнёт её (хотя пытаться сделать это сквозь скафандр — безнадёжно) за бочок… Что это — развязность? Вольность поведения?.. Нет, это проявление истинного высокого товарищества! Всего два дня назад он побывал в той же нелёгкой дублерской шкуре (точнее, в том же нелёгком дублерском скафандре). И отлично понимает, каково сейчас Ирине. А потому и старается, как только может, отвлечь её, развеселить, успокоить… Сколько раз жизнь учила меня тому, что душевная тонкость существует далеко не всегда в изящной упаковке, — и вот, пожалуйста, ещё одно тому подтверждение.

Читателя может удивить, что я в этой книжке не раз возвращаюсь к проблеме космического дублёра. Но о них почему-то написано очень мало. А ведь положение дублёра — весьма своеобразное. Его стремление в космос подвергается нелёгкому испытанию: вроде бы подразнили — и отставили. Да и вся эта процедура — долгие месяцы подготовки, специальный режим в течение многих дней, круглосуточный врачебный контроль, представление на Госкомиссии, всеобщие поздравления, а в день старта надевание космических доспехов, выход к автобусу, подъезд к подножию ракеты — все это выглядит вполне респектабельно и даже торжественно при том обязательном условии, что завершается полётом в космос. Ну а если завершается раздеванием и возвращением домой, то выглядит не скажу — издевательски, но как-то двусмысленно. Правда, во время полётов кораблей «Восток» сложилась весьма утешительная для дублёра традиция: следующая очередь его! Но как раз на пусках «Востока-5» и «Востока-6» эта традиция поломалась. Волынову пришлось ещё раз побывать в положении дублёра, когда летал первый «Восход». Ещё крепче досталось американскому астронавту Венсу Бранду — он был дублёром пять раз! Причём в последний раз, когда было уже окончательно решено, что он летит на «Скайлэбе», он заболел краснухой. Детской болезнью! Вот уж действительно, если не везёт, так не везёт…