Седьмой царевич (СИ) - Шаман Иван - Страница 66

Толчок! Сразу двоих отбрасывает к стене, где они навсегда и остаются. Две коротких очереди, по три патрона, с гарантией. Один двухсотый, второй ещё булькает, пуская пузыри, но к оружию уже не тянется. Снаружи строчит пулемёт. Те, кто лезли из окон, тоже уже никуда не спешат.

Один магазин… нет времени на сомнения!

Я спрыгнул на этаж ниже, перекатился через плечо и замер за углом прислушиваясь. Сразу несколько автоматов заработало вслепую по моей позиции, в попытках достать. Но я же не идиот, прятаться за дверным деревянным косяком, — я вжался в бетонную плиту несущей стены, и лёгкие пули её не берут.

Толчок! Отражённая воздушная волна заставляет очереди на мгновение заткнуться и откидывает гранату обратно ко мне. Повезло. Кидаю её в коридор, дальше. Но третий раз на уловку никто не ведётся. И тем обиднее им гибнуть под осколками, когда граната взрывается прямо под ногами боевиков. Остаётся только высунуться, чтобы успеть снять тянущегося к детонатору бородача.

Снаружи продолжается схватка. Без остановки строчит пулемёт. Взрываются пущенные НАРы, разнося в щепки хлипкие ангары. Слышится рёв двигателей. Но меня сейчас волнует только мигающая зелёным огоньком связка проводов, ведущая к нескольким серым брускам, закреплённым под потолком.

Гадать, что местный умелец навертел с проводами, я не стал. Проверил, что живых боевиков на первом этаже не осталось и поднялся, чтобы забрать стонущего боярина. Тот туго соображал, что вокруг происходит, был дезориентирован и слаб. Так что пришлось подхватить его под руку и тащить силой.

Неожиданно светодиод сменился красным. Я едва успел броситься вниз по лестнице, прикрывая голову одной рукой и почти наугад запуская Толчок другой. Ударная волна от взрыва столкнулась с силой знака и отразилась, будто от стены, но на вторичный удар магии оказался недостаточен и меня накрыли облако пыли и обломков.

Словно в замедленной съёмке я увидел, как третий этаж проседает и обваливается на второй. Но нас там уже нет. Откашливаясь и перекинув опустевший автомат за спину, я прислонил Житова к стене и спустился на первый, держа наготове ПММ. Тут тоже не с кем сражаться. Звон в ушах медленно сошёл на нет, и я вдруг понял, что подобрал трубку, пережившую и падение на этаж, и ударную волну, только пластиковая антенна поломалась, но держалась на проводах.

— … обыщите здание и доложите о потерях… — услышал я отдалившийся голос Лебедя, вероятно, отдающего приказы по другой линии.

— Я жив, боярин контужен, — прохрипел я, и, собрав слюну, сплюнул серый от пыли сгусток. — Могу я безопасно выйти из здания?

— Ни в коем случае! Скоро закончится зачистка, жди!

— Жду, — я сел прямо на лестницу, глядя на то, как медленно опускается пыль и бетонная крошка.

Нет, такой отпуск мне не нравится. Он слишком мне близок и знаком. Почти как в родных окопах. Или на крепостной стене. В общем, нет. Не хочу я так отдыхать. Ну их, этих террористов, пусть этим кто-нибудь другой занимается. А я лучше в море искупаюсь, на пляже полежу… на бал с Аней слетаю, в конце-то концов.

А это… Это не отпуск. Это работа. Обычная и набившая оскомину!

— Нет. Нужно придумать что-нибудь другое, — вслух проговорил я, постукивая пистолетом по колену. — Так чтобы подобного не повторялось, по крайней мере, в моей жизни… этой жизни.

Оставался только Баранов, стоящий за всем этим бардаком и одобривший покушения не меня. Таких врагов в живых оставлять нельзя… Значит, нужно его выманить, благо и наживка у меня есть, ещё трепыхается.

— Смотри на меня, — тихо проговорил я, ведь смысла орать в кровоточащие уши не было никакого. Поправил голову Житова и заставил его сосредоточить взгляд, после чего написал на листе: «Телефон Баранова. ПИШИ». Боярину понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что происходит, но в итоге он накарябал нужный мне номер.

— Слушаю, — коротко ответил голос, и я без труда услышал мужчину, выступавшего в думе.

— У меня ваш подельник. Со всеми записями. Хотите получить его раньше силовиков, приезжайте в Сочи. Сегодня.

Глава 27

Москва. Кремль.

— … мы все сделали правильно. Наша задача была победить коммунизм, и мы это сделали. Даже переборщили, ушли в монархизм. Но мы с вами всё знаем, какую пришлось заплатить цену. У нас не было выбора между бандитским или законным капитализмом, только между капитализмом и коммунизмом. И мы использовали все доступные методы.

— Я об этом помню, — спокойно ответил Михалыч.

— Как и я. Мы здесь все из одного теста, и прошли если не вместе, то рядом, — проговорил граф Баранов.

— Сейчас это не лучшее сравнение, в народе ты, мягко скажем, не популярен.

— Да дался вам этот народ⁈ Те, кто меня не любят, просто не вписались в рынок! Не забывайте, что именно я посоветовал вас в девяносто восьмом на роль премьера, — со спокойной улыбкой проговорил Анатолий. — Поддержал в девятом и помог проспонсировать компанию в этом году.

— А, я понял, и сейчас должна последовать ответная просьба. И…

— Никаких просьб. Только напоминание, мы все в одной лодке, — проговорил бывший олигарх. — Хотя нет, одна маленькая есть. Пусть всё будет по законам аристократии, чтобы ваши люди не вмешивались. Это всё.

Я изначально не рассчитывал, что граф Баранов сорвётся и на всех парах помчит в Сочи, но надеялся, что он по крайней мере задёргается, попробует стребовать старые долги, наплодит новые. Вместо этого он дал пресс-конференцию, в которой, глядя на камеру, произнёс длинную речь о самопожертвовании СИБ в борьбе с терроризмом.

Этот урод даже меня упомянул, сказав всем, что молодой князь Пожарский принял участие в устранении опасного сепаратиста. И не сразу понятно, это он так попробовал откупиться или защитить себя от нападок. Ведь теперь, если СИБ или я что-нибудь сделаем в публичном поле…

— Ты победил, выжил и получил всё что хотел, — сообщил мне Лебедь, на следующий день. — Теперь это твой порт, со всеми вытекающими.

— О да, со всеми вытекающими… — проговорил я, вспомнив, во что превратилась пристань после боя. Пограничники не сдерживались, превратив большую часть строений в горящие покорёженные обломки. Центральное здание лишилось двух этажей, и даже бетонная набережная была в выбоинах.

— Боярина Житова поместили в центральную клинику под охрану. Пока у него слух не восстановится, показания нормально не снять. Но он в безопасности. — продолжил Лебедев. — Если он и хочет нам что-то рассказать, то не может. Документы мы изъяли, но только частично.

— Что произошло?

— Скажем так, конкурирующие структуры, которым ты решил не звонить. К слову, о них, можешь больше не притворяться.

— Не понимаю, о чём вы, — ответил я, прекрасно осознавая, что телефонную линию могут прослушивать.

— Твоё дело, но всё, что надо, мы выяснили, — проговорил Лебедев. — Документы доставят в течение пары дней. Теперь ты гордый собственник леса где-то в горах. Речушки и бетонной развалюхи. Удачи.

— Ну спасибо, — ответил я, но не успел договорить, когда связь оборвалась. — Просто отлично, и как мне теперь всё осмотреть? А главное, что делать?

— Если вы, курсант, спрашиваете меня, то для начала неплохо бы сосредоточиться на учёбе, — мрачно посоветовал Пётр Алексеевич. — Вы закончили, курсант?

— Так точно, — вытянувшись ответил я, и по кивку завкафа вернулся в аудиторию. Хотя заниматься при температуре плюс двадцать пять, когда всё в зелени, казалось кощунством. Но я уже начинал привыкать.

Пары шли своим чередом, и Аня пересела ближе ко мне. Хоть нам так и не удалось переговорить за всё утро, девушка несколько раз внимательно меня осматривала.

— Что с тобой случилось? — тихо спросила Аня, после того как, не выдержав, села на соседнее место. — Ты будто по песку лицом проехался.

— Скорее неудачно загорел, — усмехнулся я, вспоминая, как спасался от ударной волны. — Но крем всё исправит.