Ревизор: возвращение в СССР 32 - Шумилин Артем - Страница 8

– С погодой нам, товарищи, везёт! – стремительным шагом подошёл к нам прораб Жуков. – Приветствую.

– Как это вы уже так загорели, Евгений Семёнович? – удивился я.

– Так целый день на улице и, говорю же, с погодой везёт, – улыбнулся он.

Глава 4

***

Москва. Торгово-промышленная палата.

– Кофе, чай? – привёл Андриянов Валерию Николаевну в буфет.

– Чай, пожалуйста, – благосклонно улыбнулась она.

У неё и в мыслях не было, что такой мужчина проявляет к ней какой-то иной интерес, нежели как к коллеге, иллюзий она не имела, но ей льстило его внимание.

– А что к чаю? – продолжил он за ней ухаживать. – Попробуйте наши трубочки с кремом, очень вкусные.

Андриянов сам расплатился за два стакана чая и несколько пирожных. Трубочки оказались, действительно, очень вкусными, с белковым воздушным кремом.

– Расскажите, что у вас за обстановка в отделе, – спросил Андриянов, дав ей спокойно прожевать первую трубочку. – Хотелось бы, знаете ли, заранее знать, с кем и чем придётся иметь дело.

– Это очень правильная позиция, – одобрительно ответила Валерия Николаевна. – Большинство наших сотрудников работают уже очень много лет, кто-то девять, кто-то семь, шесть… Есть одна сотрудница, она пять лет назад к нам пришла. А Галия Ивлева работает с января этого года, самая молодая, но самая деловая. Всё-то она знает, всё-то умеет. Двадцать лет, а уже замужем и детей двое, представляете?

– Шустрая девушка, – хмыкнул Андриянов.

– Ещё какая. Все на субботник собираются, а эта к начальству пошла, не приду и делайте, что хотите.

– Как это так? – удивился Андриянов. – А начальство что?

– Что, что?.. Разрешили ей в обед отработать. Окно у нас в кабинете вымыла…

– Ну, отработала же! Я уж подумал, просто отказалась выходить и всё… А что там за загранкомандировка без книгообмена?

– А! Это всё продолжение той же истории с конкурсом парикмахеров, – небрежно махнула рукой Валерия Николаевна с деланным равнодушием. – Её парикмахер же на всесоюзном конкурсе победил, едет теперь на международный и просит её опять в манекенщицы в Бухарест.

– Понятно… А кто у неё муж, что она так спокойно с начальством спорит? Шишка, что ли, какая-то?

– Да какая шишка? Я вас умоляю! – пренебрежительно поджала она губы. – Студентишка хитрый, в МГУ учится, от университета как-то пролез на радио, выступает теперь в передачах для школьников. Приходится сидеть и слушать всем отделом! Она же специально приёмник погромче делает, чтобы мы все слышали! И начальница моя ей подыгрывает, как будто что-то толковое сопливый студент серьезным состоявшимся людям сказать может.

– Передачи для школьников? – удивлённо поднял брови Андриянов.

– Да! Представляете? – возмущённо схватила последнюю трубочку Валерия Николаевна.

– И что, она из-за того, что муж-студент проник на радио такую свободу чувствует, что начальству перечит? – с сомнением спросил он. – А родители у неё кто?

– Отец у неё пожарный… Она приехала в Москву из какого-то городишки пару лет назад в институт поступать, вышла за такого же. Второй курс сейчас оба заканчивают.

– А мать у неё кто?

– Про мать она что-то и не рассказывает особо… Муж у неё с ней не ладит. Отец с матерью развелись, он уже с другой женщиной живёт…

– Понятно, – задумчиво произнёс Андриянов и начал прощаться. – Очень приятно было с вами побеседовать. Но надо бежать… До встречи в следующий раз.

– До встречи, – улыбнулась ему Виктория Николаевна.

Только когда он ушёл, она сообразила, что слопала все три пирожных, а он так и не попробовал ни одного.

***

Калининская область. Городня.

Мы обсудили все вместе ход строительства, есть ли какие трудности, проблемы?

– Тьфу-тьфу-тьфу, – постучал себя Жуков по голове, – Пока нас никто не подводил, но сейчас начнут материалы завозить, арматуру, вязанку, песок, щебень и прочее… Вот и посмотрим.

– Чуть что, сразу звоните, – попросил я.

Мещеряков пошёл проверять своих, а мы с прорабом пошли смотреть, как работают вьетнамцы.

– Издали и не поймёшь, кто это, – заметил я. – Как вы с ними общаетесь? Языковых сложностей не возникает?

– Ой, всяко бывает, – махнул рукой Жуков. – Думал, они все, хоть немного, русский знают, а оказалось, что не все! Я ему что-то объясняю, он улыбается, кивает, ну, думаю, всё понял…

– А он? – заранее начал смеяться я, догадавшись, в чем дело. Приходилось работать в Москве с выходцами из Юго-Восточной Азии. Не сразу я понял, как эффективно с ними взаимодействовать…

– Смотрю, в другую сторону пошёл. Я ему орать, мать-перемать, прибегает их старший. Оказалось, тот вообще не понял, что я ему говорил! А нафига тогда, спрашиваю, кивал?.. Говорит, особенности культуры у них такие. Нельзя начальнику «нет» говорить. Но сейчас они у меня уже все мат понимают.

– Не сомневаюсь, – постарался я сдержать смех, потому что к нам приблизился худой вьетнамец лет сорока. Сразу за ним, но с другой стороны, появился и Мещеряков.

– Здравствуйте, – вполне чётко произнёс вьетнамец, и представился. – Ли Ву.

– Очень приятно, – пожал я его руку. Он постоял с нами какое-то время, но видя, что у нас вопросов к нему нет, вернулся к работе.

– Ли Ву, это имя или фамилия? – спросил Мещеряков.

– Это и имя, и фамилия, – усмехнулся прораб и мы оба рассмеялись.

– Да, – оглядываясь вокруг произнёс я. – Вспоминаю все про клад, что тут археологи нашли. Случайно, причем, что самое смешное. Если тут кто-то что-то и откопает снова случайно, то фиг мы это заметим…

– Заметим, – уверенно ответил Жуков. – И мы тут бдим, и ваши люди…

– А много наших тут?

– Четверо постоянно дежурят.

– Серьёзно Юрич взялся, – заметил я.

Когда Мещеряков выполнил все свои задачи, Жуков пригласил нас на обед. Он снимал комнату в самой Городне и договорился с хозяйкой о полном пансионе, а та и рада…

На обратном пути в Москву поговорили с Мещеряковым, как он видит в будущем охрану музея и всего комплекса в целом? Меня интересовал этот вопрос в свете перевода Ивана Николаева.

– Слушай, у меня каждый человек на счету! Так что я с удовольствием возьму, тем более он с опытом! – заверил меня Юрич.

– А сможет он тут службу продолжить? – спросил я.

– Когда музей заработает, там можно будет милицейский пост организовать, – задумчиво произнёс он. – Но, только, что это за карьера?

– И то верно, – вынужден был согласиться я. – Зато зарплата будет совсем другая по размеру. Такая, что и полковник позавидует.

– Ну это да, поскольку будет посвящен в наши тайны, то меньше платить нельзя, – согласился Мешеряков.

Вернулись в Москву в восьмом часу вечера и поехали сразу на часовой завод. Приехали, а там все весёлые и пьяные… Мы с Мещеряковым потрясённо переглянулись, стоя в дверях.

– Вас на полдня оставить нельзя, – проговорил он, со смешинкой в глазах глядя на товарищей.

– Родила? – догадался я, глядя на пьяненького Сатчана.

– Да-аа! – вылез он из-за стола и направился к нам. – Девка!

– О, ну всё! Одна невеста у нас есть! – обнял я его. – Поздравляю, папаша!

– Эх, всё пропустили! – с деланным сожалением проговорил Юрич и тоже принялся поздравлять счастливого родителя.

Не думал, что кто-то будет обсуждать в такой момент производственные дела, но Захаров позвал нас с Мещеряковым на противоположный конец стола, где с ним рядом сидели Бортко и Ригалёв.

В этот раз наше совещание в ограниченном составе проходило в необычной обстановке, ну так уж получилось. Сатчан разливал коньяк собравшимся вокруг него товарищам на другом конце стола, а мы решали, кого назначить кураторами наших новых предприятий. К нам пришло три новых объекта. Захаров предложил, раз мы пообещали Гончаруку взять его в команду, то пусть он свои объекты и продолжает курировать.

– Павел, а тебе предлагаю вплотную заняться трикотажной фабрикой, – проговорил Захаров. – Ну, не может такое производство быть настолько малоприбыльным. Не тянули они, похоже, совсем лямку…