Рюрик. Сын Годолюба (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 45

- За мной, воины! Покажем данам, чего они на самом деле стоят!

- Да-а-а-а!

…Ободряющий клич Рюрика пришелся ближникам по душе – вот только даны Хорика и так неплохо знали, чего они стоят в бою. Переправившись через Эйдер, северяне всеми силами ринулись к пологому холму, возвышающемуся чуть в стороне от лагеря саксонского ополчения! На вершине холма союзники не так давно возвели крепость, ставшую укрытием для франкской дружины, а его склоны заняли конные отряды саксонской знати...

Понимая, что атакует наиболее сильного врага, Хорик выдвинул вперед опытных хирдманов, не раз бывших в сече. И все же, несмотря на стремительную переправу и внезапное нападение северян (что саксы откровенно прозевали!), бой еще мог пойти совсем иным путем… Окажись во главе франков толковый боевой вождь, достаточно храбрый для того, чтобы ударить навстречу данам в конном строю! Увлекая за собой дружины саксонских графов и подарив время собственной пехоте изготовиться к бою… Чтобы ополчение вступило в сечу, атаковав переправляющегося через реку врага с другого крыла!

Да, в этом случае битва на Эйдере наверняка бы сложилась иначе…

Вот только маркграф саксонской марки оказался слеплен совсем из другого теста. Яростный, оглушительно громкий боевой клич северян в одно мгновение вырвал его из сладких грез о молодой жене, перенеся в пугающую действительность. И не успел маркграф еще толком прийти в себя, как в шатер его ворвался один из испуганных стражей:

- Господин, даны переправились и атакуют в сторону крепости!

- Что-о-о?!

Ужас едва ли не парализовал тело знатного франка: подражая римлянам и повелев строить «каструм» на холме, тот совершенно не озаботился устройством хотя бы вторых ворот. Он, собственно, никогда и не знал, что римляне в своих военных лагерях оставляли аж по четыре прохода, на каждую сторону света… Нет, в понимании маркграфа укрепление должно было внушить данам благоговейных страх перед мощью его войска, опирающегося на добротное укрепление! И убедить Хорика в том, что атаковать самому бессмысленно, что нужно вести переговоры и соглашаться на вменяемые уступки… Однако теперь, когда сбылись предостережения Харальда о накопившем силы конунге данов, готовом ударить в ближайшие дни, маркграф вдруг кристально ясно осознал: «каструм» с одними воротами станет для него смертельной ловушкой!

И даже если франки успеют закрыть ворота и отбить первую атаку, припасов все равно надолго не хватит…

- Господин! Господин, вы прикажете закрыть ворота?!

Очевидно, взявший на себя инициативу страж (так же не очень-то и рвущийся в бой с данами) пытался и ранее докричаться до маркграфа – но, только теперь услышав обращение воина, знатный франк истерично завизжал:

- Как закрыть?! Нет! Не закрывать!!! Срочно седлать коней! Срочно!!!

Страж с горечью подумал, что в ближайшие мгновения ему предстоит конная атака в лоб на наступающих северян – но к его вящему изумлению, маркграф не только забыл облачиться в панцирь, он даже не препоясался мечом! Нет, его господин только и успел, что накинуть на плечи теплый плащ и влезть в сапоги – и, как только верные слуги подвели его коня, маркграф стремительно взлетел в седло, пришпорив быстроного скакуна и направив его к воротам… Чтобы после на всех порах рвануть прочь от приближающихся данов, увлекая за собой ближнюю свиту!

И собственно, конную франкскую дружину – в сущности, самую боеспособную часть союзного войска…

А вслед за маркграфом потянулась и саксонская знать. Пусть и не вся, конечно… Кто-то просто не успел бежать, приняв короткий бой с одним лишь щитом и мечом – ибо иного оружия под рукой не оказалось, а облачиться в броню не хватило времени. Кто-то уже и верхом, во главе горстки дружинников, также успевших вскочить в седло… Но атакующие в сторону холма хирдманы едва ли их заметили. Клин северян в несколько сотен опытных воинов буквально втоптал в землю как саксонских дружинников, сражавшихся пешими (и не успевших толком изготовиться к бою), так и немногочисленных всадников! Ибо последним не хватило времени ни для разгона, чтобы как следует ударить навстречу – ни даже просто уйти в сторону от клина данов… Всадников «спешили» меткими бросками гафлаков или франциск, или же накоротке подрубили ноги скакунов размашистыми ударами секир – сбросив на землю как наездников, так и покалеченных животных.

Впрочем, конных саксов погибло совсем немного – большей части графов и их дружинников хватило времени вывести коней из-под удара данов… Чтобы после увести их вслед за франками, бросив ополчение сородичей на растерзание данам!

Н-да, заметно выродилась славная в прошлом саксонская знать… Хотя оно ведь и понятно – в затяжной войне с империей Карла Великого уцелели в основном те ее представители, кто научился приспосабливаться и выживать любой ценой. Кто рвался в сечу во главе своих дружин, в большинстве своем сложили головы за десятилетия кровавой брани… А вот те, кто уцелел – как и их сыновья – выше всего привыкли ставить свою жизнь, а не воинскую честь, верность вождю и преданность общему делу. Так что когда припекло, молодые саксонские графы посчитали за счастье последовать примеру маркграфа, не видя ничего страшного в том, что простое ополчение буквально обречено…

Ну и естественно, рядовые саксы уже не сумели организоваться и на равных встретить врага. Разбуженные яростным ревом данов, успевших переправиться через реку и атаковать, оставшиеся без вожаков, но воочию наблюдавшие их спешное бегство… Куда более сильные рати проигрывали в менее тяжелых обстоятельствах! И куда более мужественные и умелые воины, привычные к сече, бежали бы на месте неопытных саксонских ополченцев… Ну а последние стремительно превратились в обезумевшее стадо безвольных баранов, преследуемых и истребляемых волками-данами при свете огня, стремительного охватившего лагерь побежденных.

И мало кто из простых саксов нашел в себе мужество развернуться лицом к северянам и принять свой конец с оружием в руках, как и подобает честному воину!

…В свое время Харальд Клак разбил стоянку своего воинства наособицу от лагеря саксов – с противоположной от крепости стороны. Ранее его даны и фризы располагались у самого берега – но, получив от маркграфа отказ на переправу и нападение на Хорика в тот момент, когда Инглинг успел собрать лишь половины своей рати, конунг демонстративно перенес стоянку своих дружин… И теперь лишь его хирд во всем союзном войске успел изготовиться к бою.

Вот только конунг быстро понял, что ополчение союзников не удастся вернуть в бой, и что вступи его дружина в сечу – так ведь сгинет же вся в неравной схватке, лишь прикрыв бегство трусов! Но в тоже время азартная погоня целиком захватила внимание данов, до поры не замечающих присутствия еще одного врага. И как только хирд его сбился в кулак, построив нерушимую стену щитов да ощетинившись копьями, Харальд проревел вовсе не тот приказ, что ждал от него побратим-Рюрик:

- Отступаем! Сохраняя строй – отступаем к лесу по левую руку! Покуда солнце еще не взошло и сумерки на западе не рассеялись – отступаем!!!

Кое-как равняя строй, смешанный хирд пополз в сторону леса под счет опытных херсиров. В дружине ободритов херсиром стал Збыслав – и теперь тот охрипшим от напряжения голосом повторял счет, стараясь не отстать от вожаков прочих хирдов:

- И-и-и – шаг! И-и-и – два! Меняйте ноги, увальни! Три-и-и!!!

Непривычно хирдманам отступать назад под счет херсиров – куда проще развернуться к лесу лицом и двигаться к нему навстречу! Вот только лес – это ведь не противостоящий им скьялборг врага, и к нему захочется идти не под счет, а бежать, бежать со всех ног в поисках спасения! Заодно обратив незащищенные спины к врагу… И если хирдманы-даны, сохранившие верность Харальду и много чего пережившие под его началом, еще удержат строй, то во фризах конунг был совсем не уверен.

Точнее так – он был уверен, что фризы практически наверняка побегут, сломав строй его и так невеликого хирда! Потому лучше уж пятиться медленно, под отчаянные крики херсиров – поносящих последними словами сбивающих ногу дружинников…