Рюрик. Сын Годолюба (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 18

Вот только не все так однозначно. Это в Велиграде ободриты в разы уступали войску Гудфреда. В Хедебю их также меньше данов... Но не намного! А гордость и злая обида на северян, лишивших их дома и убивших кого-то из родни, не позволяет славянам стерпеть даже мелкие обиды... Так что столь суровые наказания для зачинщиков драки со стороны ярла на деле никого не напугали. Скорее наоборот, обозлили – причём обе стороны! Ибо все посчитали своих родичей несправедливо наказанными...

А девка – девка опасна. И просто бабской непредсказуемостью, и очень уж агрессивным и независимым нравом. Достаточно вспомнить, что она сражалась с данами на равных с прочими защитниками Велиграда! К тому же ободритка держит подле себя сына славянского ярла (своего племянника), выбила для него кормилицу из сородичей... Позволь ей пообщаться с прочими ободритами – и может случится большая кровь, Ануло это нутром чует! С такой станется воззвать к воинской гордости славян и поквитаться с обидчиками... Чтобы прорваться в гавань во время боя, сесть на захваченные корабли – и рвануть на юг к тем же ваграм!

Правда, свадьба Харальда и славянки действительно может изменить ситуацию... Но чтобы даны приняли сей брак, девчонка должна родить Харальду сына, наследника! А младший брат все мнется, все медлит, даже робеет перед пленницей – окрутившей, в сущности, ещё молодого парня... И вот этого Харальд никак не хочет понять!

...Впрочем, все это были лишь рассуждения старшего брата, правителя эмпория. Младший же (ну или средний по отношению к Регинфриду, третьему Скьёльдунгу) понимает совсем другое – посмей он взять Раду силой, и девушка уже никогда его не просит. И та робкая привязанность и симпатия, что только-только зародилась между Харальдом и Радой, уже никогда не перестет в пожар взаимных чувств... А ведь у "Ворона" от одной только искренней улыбки девушки сердце начинает биться пойманным в силки зверем, а грудь наполняет неведомое доселе тепло.

Как же можно от этого отказаться?!

Глава 8.

Хедебю. Осень 808 года от Рождества Христова.

Женам славянских дружинников, павших в бою, по предложению Харальда выделили отдельный дом. Длинный дом, если быть точным – окружённый крепким забором и охраняемый хирдманами самого Клака.

Так надёжнее.

Среди ободриток нашла свое место и Рада, сестра ярла Годлиба. Ей было проще среди своих – а для ее племянника-Рёрика тотчас нашлась кормилица... И вот Харальд вновь переступил порог временного убежища славянок, где из-за большого числа маленьких детей вечно стоит крик и плач! Не очень-то и удобно, если быть честными, но иного выбора пока нет.

С другой стороны, измотанная извечным детским криком, Рада тотчас двинулась навстречу Харальду, что-то коротко обронив кормилице Рёрика. А губы Клака сами собой разошлись в самодовольной ухмылке: не далёк тот день, когда девушка сама переступит порог его дома на правах хоть жены, хоть даже наложницы, измученная столь необычной пыткой в окружении прорвы малышей!

Впрочем, Харальд мгновенно пожалел о своей улыбке – ибо приблизившаяся к нему Рада заметила её, и глаза итак раздражённой славянки мгновенно полыхнули гневом! Взгляд гордячки (тут-то Ануло действительно прав) окаменел, и она прошла мимо Харальда задрав нос – даже не посмотрев в сторону ярла.

- Ну-ну...

Клак сам не понял, когда радость от новой встречи с Радой и удовольствие от того, что именно в нем ободритка видит единственную отдушину, сменилась ярко полыхнувшим гневом. Конечно, разговор с Ануло не мог не повлиять на настроение Харальда – но и его собственное терпение не безгранично! Может быть, плюнуть на все и... Ярл не позволил себе даже додуматься мысль, ибо его тотчас бросило в жар. Соблазн велик, молодая славянка рядом, защитить её некому... Он в любой момент может взять её, сделать наложницей – и тешить с ней плоть в своё удовольствие, когда и где захочет.

Вот только Клак был уверен и в другом: насилие сломает Раду, и наложницей его станет пустая кукла с потухшим взглядом... А то и руки на себя наложит – с такой гордячки станется! Злясь и на собственную похоть, и на упрямость неуступчивой Рады, и на Ануло (все же по-своему правого)... Наконец, на собственных сородичей данов и плененных ободритов (короче, на всех и вся!), Харальд яростно рявкнул:

- Пошли со мной!

И тотчас пожалел: в глазах Рады отчётливо плеснулся страх. По прежнему боится, хотя Клак ещё ни разу не позволял себе распустить руки во время их встреч... Чуть успокоившись, ярл протянул девушке раскрытую ладонь – как когда-то в её собственном тереме – и уже куда спокойнее попросил:

- Идем?

Девушка, поколебавшись всего мгновение, вложила тонкие, тёплые пальчики в ладонь ярла:

- Идем...

Именно с Радой Харальд впервые в жизни испытал потребность в уединении. Ну, в том смысле, что он хотел бы остаться со славянкой только вдвоём, чтобы им никто не докучал... Потому теперь они вместе, держась за руки, прошли короткий путь до гавани – и плевать Клаку на мнение данов, с осуждением или издевкой смотрящих на его подругу! Рада также видела эти взгляды – и невольно прижималась к Харальду, в инстинктивном поиске защиты у большого и сильного мужчины... И одно это уже окупало все недовольство данов!

Но вот и гавань. Ранее полностью открытая – а сейчас её пытаются городить с моря полукольцом деревянных стен, продолжающих возводимые на суше укрепления. За стройку ответственен Регинфрид – и потому младший брат является одним из немногих людей, кто не докучает Харальду на счёт Рады... Хотя бы потому, что у него нет на это времени!

Строить стены в море – та ещё задачка. Без основания их не возведешь, так что прежде тына в море готовят насыпь наподобие дамбы, укрепляя её камнями. И дело это столь небыстрое, что на возведение "морской стены" (да с защищающими вход в гавань башнями!) потребуется не один год...

Впрочем, сейчас Харальду, в одиночку севшему на весла, это только на пользу – так он быстрее дойдет до небольшого заливчика чуть в стороне от города. Там им с Радой уже никто не будет докупать – и девушка постепенно отомрет, повеселеет...

Летом, когда вода была куда теплее, они даже купались пару раз! Правда, ободритка требовала от Харальда отвернуться в то время, когда она сама одевается или раздевается, и заходит в воду... Но конечно, ярл тайком подсматривал! И практически все, что его интересовало, увидел – и гибкий девичий стан с узкой, словно берёзка, талией, и длинные, чуть тонкие девичьи ножки... Правда, подсматривал он все больше со спины – зато сам выходил нарочито красуясь, фырканьем и довольным рыком большого кота (рыси, к примеру), привлекая внимание девушки. Ну а что? Уж себя-то ярл считает образцом мужской красоты! Рослый, широкоплечий, с обширными грудными мышцами, развитыми воинскими упражнениями – и впалым, мускулистым животом. Добавь к тому жилистые, крепкие руки – и роскошную гриву пшеничного цвета волос... Харальд ловил на себе невольные взгляды уже одевшейся девушки – пока оставался в воде хотя бы по пояс. После Рада, конечно, отворачивалась...

Жаль, что лето давно ушло – но все же Харальд попробует половить рыбу острогой, точными выпадами которой он старается произвести впечатление умелого, ловкого охотника... Рыбу ярл ловко выпотрошит и вкусно запечет на открытом огне. И сидя вдвоём возле пламени, они с Радой вновь ненадолго забудут, что она, фактически, пленница данов... А он пришёл в её родной дом в числе врагов, убивших как брата, так и многих её знакомых и друзей.

Они забудут об этом – и будут разговаривать на диковинной смеси датских и славянских слов, что успели выучить друг у друга. Рассказывать про своё детство и своих родителей, или какие-то смешные моменты из жизни... Или делиться мечтами о том, где хотели бы когда-нибудь побывать.

Может быть, даже вместе...

Ярл, умело работая веслами, успел вывести лодку на середину гавани – и только тогда заметил, что расчесывающая роскошную копну русых, с рыжим отливом волос Рада чуть подрагивает. Ну конечно же, от воды уже тянет явной прохладой! Спохватившись, Харальд отложил весла – и накинул на плечи девушки собственный плащ, желая согреть славянку.