Артефакт острее бритвы (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 68

Я всю голову сломал, прикидывая как бы половчее всё обстряпать, но в итоге окончательно и бесповоротно уверился, что юлить и совсем уж завираться никак нельзя. Скажу, будто у «Драного попугая» сходка сектантов намечается, — и босяков в неприятности втравлю, и сам подставлюсь. Отец Шалый не дурак — сообразит, что его нагрели, когда с самыми обычными головорезами столкнётся.

— В Тегосе сходка ухарей намечается, — сказал я и самую малость всё же приврал: — Вроде, что-то с торговлей оружием связанное, но не уверен. Краем уха услышал вчера разговор в подвальчике.

Ну да — пусть уж лучше никто на сигнал не отреагирует, чем священник сочтёт, будто я схитрил, желая привлечь его для решения своих проблем. А так отбрешусь как-нибудь. Не впервой.

И предупреждая вопрос Вьюна, сказал:

— Если возникнут вопросы, ссылайся на меня, не темни.

Босяк задумчиво покрутил носом.

— А нас потом за это…

Жест пальцем поперёк горла вышел красноречивей некуда, и я покачал головой.

— Нет, если ты доверяешь Шалому. Вы с ним работаете, тебе решать. Ну и, как по мне, серьёзные люди на задворках пивной собираться не станут.

Вьюн неуверенно кивнул.

— Ладно! Где и когда?

Я выложил всё без утайки, а после того, как мы позавтракали и вышли на улицу, сказал:

— У нас с Дарьяном сегодня свободный день, может — в Тегос смотаемся? Огнича с собой возьмём. Прошвырнёмся по злачным местам.

Вьюн мрачно глянул в ответ и заявил:

— Можно, но к твоему «Драному попугаю» мы и близко не подойдём!

Я рассмеялся.

— Вот куда мы точно не пойдём, так это туда! Давай! С меня стол.

Босяк кивнул.

— Договорились, чё. Только нам с Ершом заранее уехать придётся, чтобы Шалого найти. Смотри, отсюда в Тегос каждый час дилижансы ходят, приезжайте шестичасовым — мы вас на станции встретим. Айда парней искать.

За этим дело не стало — Ёрш и Огнич, не найдя Дарьяна в больнице, заявились к нему в пансион, ну а там и мы подошли. В общем, выспаться у книжника не вышло, да и предложение выбраться в Тегос его в восторг отнюдь не привело. Но уломали совместными усилиями, после чего я отправился восвояси.

Бездельничать при свете дня было в высшей степени непривычно, мелькнула даже мысль вернуться в больницу, но сразу выкинул её из головы и потопал в усадьбу. Стрельцов в её охране уже сменили пришлые головорезы, от одного взгляда на посечённые шрамами рожи которых добропорядочного обывателя запросто могла прихватить медвежья болезнь. Давешний прилизанный поручик, как оказалось, состоял на побегушках при ревизоре, а командовал морскими пехотинцами лысый плечистый дядька-урядник, которому по чину было руководить полуротой.

Пришлось объяснять, кто я и что, да потом ещё меня поручили проверить парочке адептов с глазами, отливавшими бирюзой.

Обычно Беляну делами по хозяйству не нагружали, и она неизменно ошивалась где-нибудь поблизости от прихожей, будто невзначай присматриваясь ко всем посетителям, но сейчас суетилась с метёлкой, помогая наводить порядок прислуге. Мне с ней даже парой слов перекинуться не удалось, так что я поглазел чуток со стороны на пришлых счетоводов, да и ушёл в нашу каморку под лестницей. Там улёгся на заправленную койку и вобрал в себя небесную силу. Стиснул и погнал её в попытке прожечь оправу, попутно задействовал облегчавшие эту задачу приказы.

Контроль. Сжатие. Стабилизация. Ускорение!

Начало припекать, меня прошиб пот, защипало сведённый ожог.

Плевать! Ещё!

С каждым ударом сердца я присовокуплял к энергетическому сгустку новые крохи небесной силы, увеличивал давление и разгонял всё быстрее и быстрее. Сначала направлял заряд по ложу оправы своей волей, а затем тот понёсся подобно шарику рулетки — сам собой, стремительно набирая ход. Узел на входе в уже сформированную часть абриса перестал отзываться болезненной дрожью и будто бы раскрылся, меня резануло огненным клинком и — готово!

Прожёг!

Одновременно шею охватила раскалённая струна, но не отвлёкся на это, не позволил небесной силе превозмочь мою хватку и превратить потроха в фарш. Начал постепенно замедлять вращение силового сгустка, а после и вовсе разбил его надвое, выбросил по исходящим меридианам, обратив в две взметнувшиеся к низкому потолку струи огня.

Да, черти драные! Справился!

Меня и не корёжило даже особо — никакого сравнения с прожигом левого куска абриса. Да и вырезанные из обитателя пруда колючие сростки не в пример болезненней приживались. Тогда меридианы и узлы чем-то инородным ощущались и при этом едва ли не призрачным, а сейчас всё было не так. Такое впечатление — впору узел на оправу накручивать. Знать бы ещё только как…

Я уселся на кровати и немедленно поплыл, повалился обратно. Когда очнулся, меня знобило и кружилась голова, кожа горела огнём. Дух штормило, пришлось стиснуть его своей волей и начать прогонять волны небесной силы, снимая непонятное напряжение. Так и провалялся до обеда.

— А чего ты хотел? — удивилась напоившая меня травяным отваром Беляна. — Формирование оправы — серьёзный этап возвышения. Очень большая нагрузка на дух идёт.

— Что-то я по Дарьяну ничего такого не заметил! — парировал я.

— Так там полноценный ритуал проводился с гашением вибраций. А тебя и разорвать могло.

— Могло, — признал я.

Беляна вздохнула и попросила:

— Ладно! Покажи, что с ожогом.

— Свёл уже, — сказал я, оттянув вниз воротник, перехватил взгляд девчонки и забеспокоился: — Что там?

— Сам погляди, — указала та на зеркало. — Коновал бы и то лучше справился!

Я кое-как поднялся, по стеночке доковылял до зеркала и попросил:

— Посвети! — А как пригляделся к отражению, так и выдохнул: — Какого чёрта⁈ После лечения от него и следа не осталось!

— Слишком много магических вмешательств, — предположила Беляна. — Сначала ты небесную силу потянул и вложенные в ошейник чары разрушил, потом я руки наложила, дальше лекарь ожоги свёл.

— А затем случились драные духовные вибрации… — пробормотал я, разглядывая вновь проявившийся на шее ожог.

Ладно хоть ещё выглядел тот старым и поблёкшим, о воспалении и речи не шло.

Я в сердцах чертыхнулся, всё так же по стеночке вернулся к койке и без сил плюхнулся на неё. Посидел, собираясь с мыслями, и сказал:

— Буду поздно.

Девчонка ожидаемо пристала с расспросами, и скрытничать я не стал, а она не стала меня от задуманного отговаривать, даже вызвалась помочь, только спросила:

— Уверен, что замешан кто-то из этой четвёрки?

— Целиком и полностью.

Беляна кивнула, поцеловала в лоб и попросила:

— Ты осторожней там.

— Всегда! — отозвался я и закрыл глаза.

Так до самого вечера и продремал, время от времени просыпаясь и медитируя. Встал если и не полным сил, то и далеко не разбитым. Лихорадка отступила, головная боль прошла и даже следы ожога пропали с шеи, оставив после себя лишь блёклые полосы. Что слегка беспокоило — так это намёк на жжение у солнечного сплетения. Нагружать верхнюю половину оправы определённо не стоило.

Впрочем, если всё пройдёт по плану, то и не придётся.

Только пройдёт ли — вот в чём вопрос.

Глава 27

11–26

Дарьяна пришлось тянуть на станцию дилижансов едва ли не силком. Он пытался отвертеться от поездки под предлогом плохого самочувствия, а в ответ на моё замечание, что надо меньше пить, обиженно надулся.

— Да не в похмелье дело! — заявил книжник. — Чего я там выпил-то вчера? Просто поработал с оправой немного, ну и поплохело!

— Ты же вчера как огурчик был! — озадачился я.

— То вчера! — отмахнулся книжник и кивнул Огничу. — Ага, заложил основы оправы.

— Много денег содрали? — поинтересовался фургонщик.

— Да уж немало, — вздохнул Дарьян. — Думаю, на этом и остановлюсь, не стану полностью абрис формировать.

— Чего это? — удивился я.

— Да не светит мне аспирантом стать! — поморщился книжник. — Ну и каждый последующий узел, каждый новый меридиан всё сложнее и сложнее даваться будут.