Артефакт острее бритвы (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 48

Я кочевряжиться не стал и опустился на колченогий табурет. Место досталось не самое удачное, но сел так, чтобы держать в поле зрения входную дверь и всех, кто вознамерится пройти мимо нас к лестнице.

К пиву принесли лепёшки и жареную рыбу с гарниром из запечённых початков кукурузы и батата. Ничего так, есть можно. Заморить червяка — так уж точно.

Лиска к еде не притронулась, лишь изредка прикладывалась к ополовиненной кружке пива и будто к чему-то прислушивалась. Беляна тоже на еду не налегала, а вот свой эль выдула в один миг, ещё и мою порцию заграбастала. До молчаливого недовольства священника ей не было никакого дела.

Сам отец Шалый поглядывал на соседние столы безо всякого интереса и ни к кому конкретно не присматривался. То и дело хлопала входная дверь, одни заходили в пивную, другие её покидали, и при всей внешней несхожести посетителей, я сразу подметил, что аборигенов среди них не было вовсе, да и немногочисленные полукровки выпивали здесь не сами по себе, а непременно в обществе выходцев из Поднебесья. Наверняка обратил внимание на это обстоятельство и священник; на лбу Шалого даже залегла глубокая морщина.

Оно и немудрено: аборигенам в номерах над пивной делать было решительно нечего, они совершенно точно воспользовались иллюзорными личинами, а единственный среди нас человек, способный видеть сквозь морок, всерьёз вознамерился напиться!

Священник потянулся через стол и вынул из руки Беляны кружку с элем.

— Притормози, Милок! Мы тебя с собой взяли не для того, чтобы ты налакался.

И тут со второго этажа сбежал Шустрый.

— Твоя очередь! — ухмыльнулся он Смурному, а заняв место собрата, расплылся в довольной улыбке: — Ох и горячая штучка! — После куда тише и уже непосредственно священнику сообщил: — Первая слева комната на втором этаже…

Шалый кивнул и прищёлкнул пальцами.

— Худой, ещё один номер!

Я чуть подался вперёд.

— Так вы брать их хотите?

— Номер, Худой! — прозвучало в ответ. — Не заставляй меня ждать!

Мысленно чертыхнувшись, я поднялся из-за стола и двинулся к буфету. Беляна вскочила и поспешила следом.

— Милок! — рыкнул ей вслед священник, но девчонка не обратила на окрик ни малейшего внимания.

Она нагнала меня у стойки и прошипела:

— Ты зачем этих шлюх на Дарьяна натравил, паразит?

Буфетчик был занят, но тут как раз распахнулась входная дверь, и я воспользовался поводом отвернуться от Беляны, дабы глянуть, кого там опять принесло. Вошли двое в парусиновых куртках и шляпах вроде моей собственной, сели за первый попавшийся свободный стол. Парочка обычней некуда.

Черноволосая пигалица обогнула меня, встала напротив и заглянула в глаза. Я нахмурился и буркнул:

— Тебе-то что с того?

— Он мне жизнь спас! И он мой друг! И твой, между прочим, тоже! Зачем ты с ним так?

Меня начало потряхивать.

— Как — так? Да с такими красотками любой покувыркаться был бы рад!

— Он домашний мальчик, а они хищницы!

— Ерунда! — отмахнулся я и требовательно постучал ребром монеты по стойке.

Но Беляна и не подумала угомониться.

— Нет, не ерунда! Не равняй Дарьяна с собой! У тебя никогда не было… — Она на миг запнулась и закусила губу. — Нет, не дома даже… Семьи. Настоящей нормальной семьи. Просто так получилось. Поэтому тебе не понять, каково это — её лишиться. Он не рождён для такой жизни, его судьбу поломала одна-единственная случайность!

— Мою тоже! — огрызнулся я и рыкнул: — Буфетчик, ты там уснул⁈

— Иду-иду! — отозвался тот, а Беляна покачала головой.

— Хоть самого себя не обманывай! Всё это… — ткнула она меня пальцем в грудь, — у тебя в крови. И всё это — лучшее, что только могло с тобой случиться! А он надломлен, того и гляди — сломается!

Но я тоже оказался у разбитого корыта, и пусть лишился не нормальной жизни, а всего лишь собственных иллюзий и фантазий, осерчал всерьёз.

— Мы о чём сейчас говорим, а? О Дарьяне или обо мне? Если о Дарьяне, то чем раньше он повзрослеет, тем ему же будет лучше! Хватит уже тянуться к мамкиной титьке!

Беляна прищурилась.

— Это ты на кого намекаешь? — прошипела она. — На чью титьку, а?

— А кто Дарьяна всю дорогу опекал? Сама же говорила, собственным ребёнком его воспринимаешь!

— И что с того? Я разве виновата, что он дружеское расположение за что-то большее принял?

— А кто виноват? Кто ему в купальне голову задурил?

Девчонка округлила глаза.

— Так ты ревнуешь, что ли⁈ В этом всё дело?

Вновь распахнулась дверь, я машинально глянул на молодчика в парусиновой куртке, а дальше меня поторопил Шалый:

— Худой! Ну что там с номером?

Я передёрнул плечами и с нескрываемым раздражением заявил наконец-то направившемуся к нам буфетчику:

— Ещё одну комнату! — А Беляне сказал: — Позже поговорим.

— Даже не знаю, плакать мне или смеяться, — буркнула девчонка и с хрипотцой, враз сделавшей её голос ниже, потребовала: — Пива налей!

— Хватит тебе уже! — отрезал я и как-то вдруг уловил непонятную неправильность.

Мы стояли чуть ли не посреди зала, и пусть шипели друг на друга вполголоса, один чёрт, привлекали к себе внимание напряжённостью поз, а вошедший в пивную молодчик на нас даже не взглянул. И не просто не взглянул, а будто специально глаза отводил, и пока до буфета топал, и когда мимо проходил.

Показалось? Или…

Я на всякий случай потянул в себя небесную силу, обернулся и позвал:

— Шалый!

Молодчик не сбился с шага и не вздрогнул, только его спина как-то разом напряглась, и уж не знаю, что именно приключилось с лицом, но священник рванул из кармана револьвер. Два выстрела грохнули одновременно, пуля угодила в стену над головой Шалого и комком мятого свинца отлетела в сторону, а парень в парусиновой куртке согнулся и выронил оружие. Миг спустя священник пальнул второй раз, и несостоявшийся убийца рухнул на пол с простреленной головой.

Черти драные! Он же тут не один!

Догадка заставила обернуться и глянуть на стол у двери, а двое молодчиков, заявившихся сюда незадолго до стрелка, уже повскакивали с табуретов с длинноствольными револьверами в руках. Один целился куда-то мимо нас, другой навёл оружие точнёхонько в спину Беляны. Я ухватил девчонку, дёрнул её на себя и за себя, а только шагнул вперёд, и стволы пыхнули дымом и огнём.

Отторжение!

В бок садануло не так уж и сильно, я хоть и согнулся, но на ногах устоял. Упал уже, когда рванула за ворот Беляна. Грохнула ещё пара выстрелов, над головой прожужжали пули, дальний конец помещения затянуло пороховым дымом.

Вопли, грохот переворачиваемых столов, звон посуды. Кто-то заметался, кто-то затаился, одни защёлкали курками карманных револьверов, другие принялись раскладывать ножи.

Я — лежу. Я — живой.

Пока.

— Наверх! — крикнул Шалый и первым шагнул к лестнице.

— Пошли! — потянула меня Беляна.

Я перевернулся на четвереньки, и тут же дважды оглушительно грохнуло у боковой стены. Через окна в помещение ворвались сизые клубы, голова Шустрого расплескалась кровью, и монах замертво рухнул на стол. Второй стрелок метил в Лиску, но силуэт девчонки на миг смазался, и пуля прошила тело, не встретив никакого сопротивления, после чего угодила в стену.

— Быстрее! — крикнула Беляна.

Прижав ладонь к простреленному боку, я рывком поднялся на ноги и надсадно закашлялся.

Дело — дрянь. Простреленное лёгкое наполнялось кровью, а я достаточно поднаторел в лекарских премудростях, чтобы понимать, чем это чревато. Вот только кровь…

В поредевшем дыму возникла фигура молодчика с револьвером, и в тот же миг ослепительная вспышка выжгла ему глаза — да, наверное, и не только их: на пол рухнуло уже безжизненное тело.

Вслед за Беляной пустил в ход магию и Шалый. Что-то неуловимо изменилось, как тогда в каюте, и хоть просунутые в окна стволы карабинов продолжали изрыгать огонь и дым, стрелки раз за разом ни в кого не попадали.

— Быстрее!

Сосредоточившись на пурпурном аспекте, я усилием воли остановил внутреннее кровотечение и бросился к лестнице, потянул Беляну следом.