Артефакт острее бритвы (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 40

Сердечко так и прихватило.

— И давно болтать начали? — уточнил я, пытаясь ухватиться за кончик какой-то догадки. Увы — безуспешно.

— На той седмице. Откуда всё пошло — не в курсе. Мы ж из болот не вылезаем.

— И верят слухам?

— Что ты на ножах с роднёй — верят. Иначе бы тут точно не очутился. А вот что за твою голову кучу золота отсыплют — тут уже сомнения у людей. Это ж не заказ, когда по рукам ударили. Так явишься за деньгами, а тебя на шибеницу поволокут!

Я хватанул себя ладонями по бёдрам и встал с бревна.

— Ничего, прорвусь! — Оглядел босяков и спросил: — Вы сейчас как? Есть время? А то с меня ужин.

— И пиво?

— И даже ром! Только сначала Дарьяна дождёмся. О, а вот и он, лёгок на помине!

Босяки поглядели на крыльцо и при виде книжника разом присвистнули.

— Ну ничего ты закабанел! — поразился Ёрш.

— Да вас тут на убой кормят! — поддержал приятеля Вьюн.

Но нет, конечно же. Особо Дарьян на еду не налегал, просто раньше не в коня корм был, а «костяной» аргумент самую малость гармонизировал атрибут, вот и начал поправляться. Сам я при ежедневном общении с ним на эти изменения внимания не обращал, а так и мясцо на мослах Дарьяна наросло, и плечи раздвинулись.

— Угощайтесь! — раскрыл он портсигар.

И эта троица тут же задымила, что твои паровозы.

Облюбованный больничными работниками кабак находился буквально за углом. Вышли, повернули, и вот уже крыльцо с коновязью. Внутри было темно и не слишком-то уютно, ещё — людно и дымно. Если кто и пристрастился к табаку больше представителей других профессий, так это врачи.

У входа пили пиво какие-то залётные, а за одним из столов в центре уже гужбанили мои коллеги-кровопускатели из школы Багряных брызг. У них была своя компания, я с ними так и не сдружился, и всё же подошёл перекинуться парой слов, пока Дарьян выискивал нам свободное местечко. На мелочи мои спутники размениваться не стали, сразу взяли бутылку тёмного рома, а на закуску к нему набрали всякой немудрёной снеди.

Я попросил принести кипятку, дабы заварить купленных у аптекаря трав, а только отбился от требований замахнуть за встречу, и разносившая посетителям выпивку и закуски деваха наклонилась шепнуть, что не прочь уединиться со мной в одной из комнат наверху. Судя по смуглой коже и выразительным чёрным глазам, в которых плясали чертенята, текла в ней смешанная кровь, фигура была на заглядение, личико — симпатичным, а ровные зубы блестели крупным жемчугом. О том же, как закачался от приятного смеха обтянутый лифом бюст, и говорить не стоило.

Пусть уже и отшивал здешних гулящих девок не раз и не два, сейчас невесть с чего захотелось плюнуть на всё и поддаться искушению, но нет, конечно же — нет. Предложил поискать кого другого.

Думал, деваха попробует заарканить одного из моих спутников, но та лишь глянула на всех свысока, фыркнула и отошла.

— Боярин, ну ты чего? — напустились на меня босяки. — Такая цыпа!

— Да что толку с баб? — попытался отвлечь их Дарьян, разливая по оловянным кружкам ром.

— Ты погляди, какой зад! — округлил глаза Вьюн. — Да я бы на твоём месте…

Я покачал головой.

— Не, ребята, я однолюб.

Дарьян помрачнел и опрокинул в себя крепчайшее пойло, следом отправил в рот кусочек кровяной колбасы.

Босяки уставились на меня с нескрываемым осуждением, я вздохнул и пояснил, будто дело было именно в этом:

— Сейчас Беляна подойдёт.

— А! — протянул Ёрш. — Тогда да, чревато.

Они тоже выпили, я покидал сушёные травы в чайничек и откинулся на спинку стула.

— А ром не пьёшь чего? — спросил Вьюн.

— Не люблю.

— Пива возьми!

И вновь встрепенулся Дарьян.

— Сейчас перекусим и пойдём в та-а-кой подвальчик! Там лучший в городе эль!

Я лишь вздохнул, ибо подобным образом всякий день обычно и заканчивался. Ужинали здесь, шли в приглянувшийся книжнику подвальчик, где он накачивался заморским светлым элем, после чего я провожал его до пансиона и уже оттуда шёл домой. Но возился с Дарьяном я отнюдь не в ущерб каким-то своим делам. С ним было интересно потолковать, а пиво лишь развязывало язык, поначалу нисколько не сказываясь на ясности мышления и связности речи. Думаю, меня бы наповал уложила и половина того, что он обычно выпивал.

Парни тяпнули рома, и босяки вновь посетовали на своё назначение. Если разобраться, они не столько житьём-бытьём у пластунов недовольны были, сколько завидовали тем соученикам, которых начали отправлять на работу в порт Тегоса.

К слову, не оттуда ли пошли слухи о моих проблемах с роднёй?

Немного погодя появилась Беляна, и книжник враз прикрутил фитиль своего красноречия. Впрочем, босяки болтали и за него, и за меня. Я особо в разговоре участия не принимал, всё больше попивал травяной отвар и поглядывал по сторонам. Известие о том, что кто-то распускает слухи о назначенной за твою голову награде, душевному спокойствию нисколько не способствует — что есть, то есть.

Именно поэтому я и не пропустил короткий, но ожесточённый спор за столом учеников школы Багряных брызг. Главенствовавший у них Веслав поднялся и повёл красотку-разносчицу к лестнице наверх, а его раздосадованный неудачей соперник отправился восвояси, не преминув напоследок с грохотом захлопнуть за собой дверь.

Я посмеялся было про себя, а потом вдруг понял: что-то не так. Совсем-совсем не так. Невесть с чего подумалось, будто после подобного «не так» в переулках Заречной стороны поутру неизменно находили обобранных до нитки покойников, вот только — после чего именно?

Сосредоточился на этом и вдруг сообразил, что вслед за Радимом на улицу вышли залётные молодчики, коих вроде бы прежде тут не встречал.

Совпадение? А если нет?

Терять время и звать кого-то с собой я не стал, выскочил из-за стола и поспешил на выход. Распахнул дверь и в сгустившихся сумерках увидел, как нагоняют одну шаткую тень два быстрых и резких силуэта, тогда сунул пальцы в рот и свистнул.

Все трое остановились и оглянулись. Ученик школы Багряных брызг оказался не таким уж простаком и сразу прижался спиной к стене. Руки у него загорелись багрянцем, но нет — парочка молодчиков прошла мимо и скрылась за углом, на него даже не глянув. Радим мигом отлип от дома и поспешил обратно в кабак. Скомканно поблагодарив меня, ввалился внутрь и присоединился к соученикам, а вот я возвращаться в зал уже не стал: Дарьян дозрел и потянул всех в свой расчудесный подвальчик.

Это была воистину мерзкая дыра: тёмная, сырая, с затхлым воздухом, липкими от пролитого пива столами, заплёванным полом, мухами и плесневелыми стенами.

Публика собиралась соответствующая. Плешивый старичок с утра до позднего вечера как прибитый сидел в тёмном углу и принимал ставки на собачьи, петушиные и кулачные бои, проводившиеся в Тегосе. Два жуликоватых молодчика за стойкой были карточными шулерами, но здесь не работали, а пропивали нажитое неправедным путём. Троица бородачей занималась отловом беглых рабов и всех тех, за чью голову назначалось более-менее пристойное вознаграждение. Чем зарабатывала на хлеб насущный парочка чуток потасканных девок, было очевидней некуда, но совсем уж они не опустились и с забулдыгами дел не имели, обычно столковывались с посетителями из числа тех, кто поприличней. Завсегдатаи никаких поползновений на счёт девиц не предпринимали, а залётным не давал распускать руки пожилой костолом, подвизавшийся в этом клоповнике вышибалой. Здесь он коротал вечера, днями же собирал долги для одного из местных ростовщиков. Шумную компанию за заставленным кувшинами и бутылками столом я лицезрел впервые, а вот поглядевшие на Беляну с нарочитым безразличием ухари верховодили в ватаге, доставлявшей в порт какую-то гадость, куда забористей обычной дурман-травы.

Меня блевать тянуло и от самой забегаловки, и от завсегдатаев. Тем более не любил, когда с нами в эту дыру наведывалась Беляна, ну а Дарьян на полном серьёзе уверял, будто здесь подают лучший в верхнем городе заморский светлый эль. Я подозревал, что ему просто нравится ощущать себя наравне со столь опасной публикой, и тот факт, что босяки начали наперебой уверять, будто лучше пива они сроду не пробовали, меня переубедить в этом не смог.