Идеалы мисс Райт. Дилогия (СИ) - Зимняя Кристина - Страница 23

К своему стыду я могла думать лишь о том, как бы побыстрее сбежать подальше и от зареванной мисс Серость, и от всей неловкой ситуации в целом. Но прежде следовало привести бедняжку в относительно приличный вид. Как назло салфетки никак не желали находиться, подло скрываясь от меня где-то в недрах сумки. Отчаявшись, я вытряхнула все ее содержимое на диванчик, рядом с икающей над стаканом Ди. Разумеется, искомое выпало последним, увенчав горку всякой всячины. Кое-как запихав обратно блокноты, записи Румиты, сценарий, ручки, зеркальце, расческу и прочую мелкую дребедень, я соорудила из бумажных платочков примочки, банально окунув их в воду и водрузив на опухшие веки мышки, и велела ей посидеть так хотя бы минут пятнадцать. После чего с почти чистой совестью направилась к выходу.

Тихое «Побудь со мной!» настигло меня практически у самого порога.

Надо было уйти, но я не смогла. Вернувшись, уселась на стул, напротив дивана, занимаемого Дайаной, и приготовилась ко второму акту драмы. Смотреть на опухшую мышь было не то чтобы неприятно, но как-то неловко. От навязанной роли свидетельницы столь плачевного состояния и духа, и тела становилось все больше не по себе, и я принялась изучать интерьер фургончика.

Обстановка никак не соответствовала звездному статусу хозяина. Кроме старенького столика и пары еще менее юных стульев, шкафчика с напитками, трюмо, уставленного баночками, и главного элемента – потрепанного жизнью и временем дивана – в прямоугольном помещении больше ничего не было. Низкий потолок украшала трехрогая люстра с облезлой позолотой, пол укрывала грубая циновка, шторы отсутствовали, стены обтягивал грязно-серый материал, похожий на холст, а углы могли похвастаться коллекцией паутины.

Я вдруг подумала, что раз в фургончике нет кровати, то значит, со своими дамами великолепный Ферран Истэн «общался» именно на том самом диванчике, где я сидела совсем недавно, пытаясь успокоить безутешную ассистентку. Захотелось немедленно отряхнуть юбку, а лучше снять и выбросить. Если бы у меня было, во что переодеться, возможно, я так и поступила бы, но пришлось подавить некстати пробудившуюся брезгливость.

Молчание явно затягивалось, и я уже почти собралась тихонько удалиться, как Ди решила заговорить.

– Почему мужчинам так важна внешность? – Сняв примочки с век, произнесла она. Голос мышки после рыданий звучал иначе – грубее – и совсем не походил на писк.

Вопрос был слишком сложный, чтобы вот так, сходу, на него ответить, но Дайане и не нужен был мой ответ. У нее имелся свой, и поделиться им по воле случая она желала именно со мной.

– Глупцы! – воскликнула Ди, шумно высморкалась и посмотрела на меня. Краснота и припухлость ее век немного спали, но в целом облик девушки, и без таких дополнений непрезентабельный, оставлял желать много лучшего. – Почему они видят только яркую обертку? Кидаются на пестрые фантики и так увлекаются их разглядыванием, что даже не замечают содержимого! – Горечь в этих словах была такой искренней, пронзительной, что мне даже показалась, что я ощущаю ее на языке. – Впрочем, – смерив меня изучающим взглядом, продолжила Дайана, – тебе не понять! Ты хорошенькая! – Припечатала она обвиняюще.

Многие девушки в Лайтхорроу с ней бы поспорили – сочетание светлых волос и темных глаз считалось в нашем захолустье не слишком привлекательным, а нежелание тратить по два часа каждое утро на прическу, макияж и выбор наряда приравнивалось местными красавицами чуть ли не к преступлению. Меня же собственная внешность устраивала. Я вполне отдавала себе отчет, что, например, Руперт слегка увлекся мной только от скуки и под влиянием момента – ворвавшись тогда в кабинет во встрепанном виде, я невольно выделилась среди прилизанных кандидаток. В обычной ситуации такой, как он – опытный, пресыщенный, избалованный женским вниманием – никогда не обратил бы на меня внимания, но и я могла по-настоящему нравиться и знала об этом.

Вот только делиться с Ди этими размышлениями явно не стоило, а как-то отреагировать было надо. Можно было просто поддержать высказывание мышки, покивать, назвать всех мужчин поголовно недалекими идиотами, но дурацкий порыв помочь свел на нет эту возможность поскорее завершить беседу.

– А разве только мужчинам это важно? – произнесла я осторожно.

После недавней истерики от Дайаны я ожидала чего угодно: от новых рыданий до того, что она набросится на меня с кулаками. Успокаивало лишь то, что с худенькой, бледненькой и слабенькой мисс Рю я как-нибудь справлюсь. К счастью, драки не последовало. Ди молча смотрела на меня своими мышиными глазками из-под припухших век и казалась готовой выслушать. И даже услышать! И я решила говорить начистоту.

– Разве ты не замечаешь внешности своего начальника?

– Причем тут Мистер Истэн? – Потупившись, буркнула Дайана.

– Притом, что ты в него влюблена! – Уверенно заявила я. – И не отрицай, это очевидно.

– Я люблю его не за внешность, – чуть слышно произнесла мышка, впившись пальцами в край дивана – вероятно, чтобы сдержаться и не вцепиться мне в волосы.

Все же уровень нашего с ней знакомства не предполагал подобных откровений, и вряд ли ей было приятно, что посторонний человек так бесцеремонно обсуждает самое сокровенное.

– Допустим. – Кивнула я. – Допустим даже, что влюбилась ты лишь после того, как детально рассмотрела его прекрасный характер! – Удержаться от ноток сарказма мне не удалось, и фраза прозвучала несколько издевательски. – Но разве тебе не нравится, как он выглядит? Разве ты предпочла бы, чтобы он вдруг подурнел? Покрылся прыщами, облысел, растолстел и начал ходить повсюду в полосатой пижаме в желтых зайчиках?

– Я все равно буду его любить! – Возмутилась Ди. – Он замечательный, он…

– Не спорю, – согласилась я, – возможно будешь! Но неужели сейчас, пока это не случилось, тебе не нравится на него смотреть? Даже мне нравится, – продолжила совершенно честно, за что удостоилась подозрительного зырка и недоброго сопения. – А я, откровенно говоря, считаю твоего «замечательного» самовлюбленным эгоистичным бабником!

– Ран не такой! – В возгласе Дайаны не было ни капли сомнения в своих словах. – Он добрый, заботливый и…

– Если он такой чудесный, – оборвала перечисление достоинств полуэльфа я, – то почему ты здесь рыдала?

– Я… – начала Ди и, покраснев, умолкла.

– Даже если ты плакала не из-за него, то почему он – такой добрый и заботливый – не остался с тобой? Не утешил? Не помог? Бросил одну?

– Не одну, – возразила мышка.

– Ну да, – согласилась я, – приволок первого встречного, чтобы самому ничего не делать.

– Не первого! – Помотала головой Ди. – Я говорила ему, что ты милая! Ран внимательный, он запомнил, он не стал бы приводить кого угодно! – Убежденно заявила она.

Я не стала разочаровывать ослепленную собственными чувствами глупышку, хотя сильно сомневалась, что ее кумир целенаправленно искал утешителя для ассистентки, а не ухватился (в самом буквальном смысле – рука, за которую он меня волок до сих пор побаливала) за случайно подвернувшуюся возможность. Вместо этого решила дать простой и, наверное, глупый совет.

– Ди, ты не красавица! Это очевидно и потому бесполезно отрицать или игнорировать. Но вместо того, чтобы страдать по этому поводу и размышлять об обертках, тебе стоило бы позаботиться о своей. Хотя бы самую малость. Попробуй хоть немного, хоть самую чуточку полюбить себя! Да, люди и нелюди, не только мужчины, но и женщины, падки на яркие фантики, под которыми порой прячется гниль. Да, фантик – не главное, личность важнее! Но если завернуть золотой слиток в грязную старую газету и забросать кучей опавшей листвы, его заметят, только об него же споткнувшись. А оценят, лишь развернув. Дело не в том, что у тебя цвет волос не такой или фигура не модная в этом столетии. Дело в том, что ты сама себя задвинула в угол, где тебя никто не видит, и повесила на лоб табличку «я никто». И в этом углу ты можешь прождать всю жизнь, пока кто-то случайно туда не забредет, чтобы хотя бы просто узнать, что ты существуешь!