Идеалы мисс Райт. Дилогия (СИ) - Зимняя Кристина - Страница 13

Я злилась на лодыжку, так некстати вывернувшуюся, на воображение, рисовавшее мне всевозможные ужасы, на велосипед, так неудачно упавший, на фонарик, который светил не так, как нужно, на оператора, из-за придирок которого я так задержалась на съемочной площадке. На доктора, заявившего, что молодой организм сам справится с травмой и нечего подстегивать регенерацию зельями, на Алекса, который наверняка теперь выиграет пари и будет насмехаться надо мной до конца жизни. Не получалось злиться только на Ди, вынырнувшую из темноты прямо под колеса. Ассистентка выглядела неимоверно несчастной, несмотря на то, что сидела не в одиночестве на диване, а в теплой компании за столом, и имела в своем распоряжении не мерзкое теплое молоко, а горячий чай и ассортимент сладостей и бутербродов.

Хозяйка дома, полностью поглощенная гостем, едва ли вообще помнила о гостье. А великолепному спасителю попавших в беду юных мисс тем более было не до застенчивой Дайаны. Полуэльф блистал в своем привычном амплуа героя, сыпал комплиментами, совершенно очаровав мою мать, и посылал многозначительные взгляды нашей горничной. Конечно, Бонни с пунцовыми от смущения щечками, наполненными восхищением глазами, провокационно расстегнутыми пуговками на вороте и слегка растрепанной прической смотрелась куда привлекательное бледной и тихой мышки Ди.

Сперва я очень обрадовалась, когда поняла, кто вышел из подъехавшей к месту происшествия машины. Радовало уже то, что это оказался не сосед, не его рыжая и не Руперт, а уж такой шанс пообщаться в непринужденной обстановке с маньяком показался мне неимоверной удачей. Увы, надеждам на беседу было не суждено сбыться. Легко, словно я весила не больше котенка, подхватив на руки, актер устроил меня на заднем сиденье, поставил рядом корзину своей ассистентки, а пока запихивал в багажник велосипед, Дайана шустро устроилась рядом с водительским местом. Те десять минут, что понадобились, чтобы добраться до моего дома, Ферран посвятил пространному монологу о неосторожности шатания по пустынным дорогам в ночи. Мне не удалось вставить даже слова. Сдав же меня на руки растерявшемуся отцу, звезда экрана отправилась за врачом. Полчаса до возвращения знаменитости были потрачены домочадцами на спешное наведение лоска.

И вот теперь мне оставалось лишь тоскливо следить за стрелкой на часах и мечтать о том моменте, когда гость соизволит убраться восвояси. Надеясь, что с его уходом кто-нибудь вспомнит обо мне и поможет добраться до кровати. Со скуки я разглядывала актера, пытаясь подметить особенности мимики или жестикуляции, которые отличали бы его от экранного образа, но наблюдения были напрасны – сходство с пройдохой Джимом было стопроцентное. Мама даже оговорилась пару раз, назвав Феррана именем любимого персонажа.

Утомившись от созерцания воплощенного совершенства, я перевела взгляд правее и застыла. В мутно-серых глазах Ди пылали такие злоба и ненависть. Я растерянно моргнула, и передо мной снова оказалась та же робкая, неуверенная в себе девушка, что и прежде. Показалось? Или жалкая мышка действительно секунду назад жаждала крови глупенькой Бонни, слишком щедро продемонстрировавшей содержимое своего декольте гостю?

Остаток затянувшегося вечера я провела, бдительно изучая блеклое лицо верной ассистентки звезды, но ничего подозрительного больше не увидела. Полуэльф, его помощница и захмелевший доктор покинули стены «Сизой вишни» уже после полуночи, и к этому моменту я была полностью уверена, что мне всего лишь померещилось. Добравшись с помощью мамы до кровати, я засыпала, перебирая в памяти впечатления дня. И провалиться в сон мне не помешали даже вдруг возникшие в голове три вопроса: что делала на той дороге Ди, куда направлялся Ферран, и что же было в корзине?

В «Сизой вишне»…

На следующее утро я впервые в жизни почувствовала себя ведьмой!

Не той, что имеет лицензию на гадание по субботам и варку зелий от простуды и несчастной любви, а самой настоящей – из старых страшных сказок. Злорадство, которое я ощутила, проснувшись и бросив взгляд за окно, никак не пристало воспитанной мисс из приличной семьи. На улице был сильнейший дождь, просто потоп, а это означало, что я ничего не теряю, вынужденно оставшись дома – съемки при такой погоде наверняка были отменены. Лило так, что вполне могло смыть и оборудование, и тент-столовую, и даже фургончики. Если бы не больная нога, я бы непременно пустилась в пляс, окончательно уподобившись злобной колдунье.

Увы, радость моя была недолгой. Ее хватило ровно до того момента, когда, спустившись вниз и устроившись в кресле у камина, я осознала, что мне совершенно нечем заняться. Содержимое розового блокнота ничем не могло порадовать свою хозяйку – все в нем перечисленное, я уже знала наизусть. До обеда я успела трижды переписать начало статьи, составить список сотрудников кинокомпании, которым следовало задать вопросы, и нарисовать стадо длинноухих оленят, блеющих «м-мо-д-да» под забором, отделяющим «Вишню» от «Венка». Задумавшись, я чиркала и чиркала, не осознавая, что именно выводит моя рука. В результате следующий разворот оказался занят прелюбопытнейшей картинкой, вполне достойной украсить какой-нибудь сборник карикатур: в девице, изображенной посередине, легко угадывалась Фелисьена, пред ней, протягивая букет, опустился на колено олень-Алекс с великолепными в своей ветвистости рогами. Чуть подальше, накрывшись огромной корзиной, из-под которой торчали только ноги и такие узнаваемые уши, полз куда-то Ферран, вверху листа парила летучая мышь подозрительно похожая на Дайану, а из-за тщательно прорисованного куста шиповника в нее целился из ружья Руперт. Подивившись вывертам своего воображения, я захлопнула блокнот и уже хотела отправиться на кухню, чтобы слезно умолять Эльвиру, поручить мне что-нибудь почистить, но тут раздался спасительный стук дверного молотка.

Двумя часами позже…

Чего у леди Манолы было не отнять, так это умения производить неизгладимое впечатление. В слишком смелом для ее лет алом платье, в экстравагантном черном боа, наброшенном на полуобнаженные плечи, с неизменным бокалом в руках хозяйка «Жасминового венка» смотрелась настоящей королевой. Даже томно, полулежа устроившись не на троне, а всего лишь на оттоманке у зажженного по случаю сырой погоды камина. Супруга Фрэйла-старшего и, соответственно, мать младшего королевой и была – самопровозглашенной повелительницей нашего захолустья. Безупречные, когда ей этого хотелось, манеры и холеная внешность, лоск и ядовитый язык, элегантность и надменность, эффектная короткая стрижка и старинные фамильные драгоценности – можно было описывать бесконечно и все равно не дать достаточно полного портрета. В любое время суток леди Фрэйл потягивала любимое красное вино, но никто и никогда не видел ее пьяной.

Или трезвой? Иногда мне казалось, что она всегда слегка навеселе.

Манолу побаивались и недолюбливали все без исключения дамы Лайтхорроу, разве что моя мама относилась к Ноле (так она ее называла) достаточно спокойно. Но она единственная могла похвастаться тем, что знает «королеву» с детства – они учились в одной школе и даже в одном классе. Я подозревала, что мама многое могла бы поведать о юности леди Фрэйл, поэтому та и не рисковала ее задевать. Пожалуй, их даже можно было назвать подругами – в той степени, в которой леди Фрэйл вообще была способна дружить. Когда я была маленькой, мы нередко запросто, безо всякого приглашения заглядывали к соседям на чай. Лет пять назад подобные визиты как-то постепенно прекратились, хотя я не могла припомнить, с чем это было связано. Как бы там ни было, отношения остались достаточно хорошими, прочие же жительницы округи так или иначе страдали от острого языка и непредсказуемого характера Манолы.

Впрочем, должна признать, что мне доставалось крайне редко. То ли из-за мамы, то ли я сама по себе чем-то импонировала леди Фрэйл. И не исключено, именно тем, что единственная из местных девиц мечтала придушить ее любимого сыночка, а не выйти за него замуж. Чаще всего я слышала от нее чуть приправленное ехидцей, но в целом добродушное: «Детка, где манеры?». И я бы безусловно радовалась такому отношению, если бы не бесконечные попытки подружить меня с Фрэйл-младшей. Если сосед был просто объектом бесконечного раздражения и врагом номер один, то его сестренка являлась настоящим порождением зла. Готова поклясться, когда Румиту наконец-то отправили в старшую школу, расположенную в пригороде столицы, наш храмовник Ильванус Лэй вознес хвалу Пресветлой Деве и пророческому оку и, вероятно, потратил половину месячного бюджета храма на свечи.