Русь. Строительство империи 2 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 27

Хозяин харчевни, вышедший нам навстречу, оказался добродушным толстяком с окладистой рыжей бородой и веселыми искорками в глазах. На нем была чистая, хоть и поношенная рубаха, подпоясанная кожаным ремнем.

— Добро пожаловать, гости дорогие! — радушно приветствовал он нас, озаряя широкой улыбкой. — Чем могу услужить? Проголодались, поди, с дороги?

— Верно говоришь, хозяин, — ответил я. — Найдется ли у тебя, чем путников накормить, да где переночевать?

— Как не найтись! — воскликнул хозяин. — У меня и похлебка знатная, наваристая, и каша с мясом, и пироги с пылу с жару — с капустой, с грибами, с ягодами! А квасок какой — пальчики оближешь! Да и комнаты для ночлега найдутся — чистые, теплые.

Мы с удовольствием заказали всего понемногу, сторговались о цене за ночлег. Здесь я немного пришел в ступор. Расплатились мы шкурками. Добрыня достал их из нашей телеги и вручил оплату толстяку. Оказывается, тут гривны-то — богатство, а мелкой монеты нет. А это надо запомнить. Стану Великим князем — проведу денежную реформу.

Вскоре мы уже сидели за широким деревянным столом, наслаждаясь ароматными яствами.

Еда была простой, но очень вкусной. Похлебка согревала нутро, каша придавала сил, а румяные пироги таяли во рту. Даже Веслава с аппетитом уплетала пирожок с зайчатиной, то и дело поглядывая на меня и с улыбкой качая головой, мол, вкусно.

— А что у вас тут за гонец был намедни? — спросил Добрыня у хозяина, когда мы уже насытились. — С Переяславца сказывал.

Хозяин, протиравший соседний стол чистой тряпкой, обернулся.

— Да, был такой, — охотно ответил он, с небольшой заминкой. — Шустрый мужичок, да горячий, как огонь! Спешил куда-то, только кружку кваса и успел выпить.

— Не слыхал, с какими вестями он спешил? — с интересом спросил я, откидываясь на спинку лавки.

— Нет, не слыхал, — хозяин покачал головой. — Да я и не любопытствовал. Знаете, как говорят: меньше знаешь — крепче спишь. Хотя, врать не буду, интересно, конечно, что там у князя делается.

— Мудро, — одобрительно кивнул я.

— А вы, я погляжу, тоже в Переяславец путь держите?

— Туда, — подтвердил я.

— Князь Хакон хоть и строг, но справедлив. А коли вы с добрыми намерениями, то и вам худого не будет.

— Спасибо на добром слове, — поблагодарил я.

— А не хотите ли еще кваску? — предложил хозяин. — У меня нынче особенно хорош!

— Отчего же не хотеть? — улыбнулся Добрыня. — Давай, хозяин, еще по кружечке!

Вечер прошел в приятной беседе. Хозяин оказался интересным малым, много чего поведал нам о здешних краях, о дорогах, о людях. Он оказался простым и добрым человеком, без злого умысла и скрытых мотивов. Вроде.

— А вы, я смотрю, дружина крепкая, — заметил хозяин, разливая квас по кружкам. — Сразу видно, люди надежные.

— Не подведем, — заверил Добрыня.

— А девица, я погляжу, непростая, — продолжал хозяин, с хитрым прищуром, смотря на Веславу. — Глаза-то, как угли, горят!

— Есть такое, — усмехнулся Добрыня. — Но ты, хозяин, не бойся, зла она не причинит.

— Да я и не боюсь! — рассмеялся хозяин. — Я людей сразу вижу, кто с добром, а кто с худом. Вы — добрые люди, сразу видать. Ну, за ваш путь!

Мы чокнулись кружками и выпили. Квас и впрямь был отменный — густой, ароматный, с легкой кислинкой.

После ужина мы отправились спать в отведенную нам комнату. Завтра предстоял долгий день.

Ночь опустилась на харчевню, окутав ее тишиной, которую изредка нарушал лишь треск поленьев в печи да похрапывание моих соседей по комнате. Веслава, как единственной девушке, выделили отдельную комнатушку. Мы с Добрыней и Ратибором устроились в другой, побольше. Еще две комнаты поменьше заняли дружинники.

Но мне не спалось. Мысли не давали покоя. Я лежал на жесткой, набитой сеном лежанке, смотрел в темный потолок и пытался разложить все по полочкам.

Суд. Я весь день думал об этом. За что Хакон собрался меня судить? И откуда он вообще узнал о моем существовании? До сих пор я старался не привлекать к себе лишнего внимания. Да, стал старостой, укрепил село, отразил нападение, захватил Совиное. Последнее князь вообще не мог знать, так как гонец пришел в момент захвата села.

Но в любом случае, все это были, по сути, локальные события, не выходящие за пределы Березовки и ее окрестностей. А тут — Переяславец, сам князь Хакон.

Гонец говорил, что князь требует явиться немедленно. Значит, дело серьезное. Но что я мог такого совершить, что вызвало гнев самого князя? Что ему нужно от меня?

А что у меня есть?

И тут меня осенило. Золото! Вот в чем причина! Душан и Ярополк, наверняка, донесли Хакону о золотом прииске, который нашел мельник Тимофей. И, конечно же, представили все в выгодном для себя свете. Наверняка наплели, что я силой захватил прииск, присвоил себе все золото, а их, бедных и несчастных, изгнал. А может, и в убийстве мельника обвинили.

Ах ты ж…

Картина вырисовывалась понятная. После смерти Святослава, Душан и Ярополк, почуяв слабину центральной власти, решили прибрать к рукам золотой прииск. Но я им помешал. Сначала в Березовке, когда отбили их нападение, а потом и в Совином, когда захватил его. Вот они и побежали жаловаться Хакону, надеясь с его помощью вернуть себе контроль над прииском и, заодно, избавиться от меня.

Неужели они рассказали князю про прииск? Не зажали информацию и поделились своей главной тайной?

Получается, что золотой прииск, который должен был стать нашим благословением, превратился в проклятие. Он привлек внимание врагов и стал причиной вызова на княжеский суд. А суд этот вряд ли будет справедливым. Хакон, скорее всего, уже все решил. Душан и Ярополк — знатные люди, а я — всего лишь какой-то староста, возомнивший себя князем. К тому же, носитель «Вежи», потенциальный конкурент в борьбе за власть.

Вот ведь угораздило же меня ввязаться во все это. С другой стороны, а что мне оставалось делать? Смиренно смотреть, как Душан с Ярополком грабят Березовку? Отдать им прииск, который мог бы обеспечить безбедное существование мне самому и селу? Нет, я поступил так, как считал правильным. И не жалею об этом.

Но что делать теперь? Как доказать Хакону свою правоту? Словам моим он вряд ли поверит. А свидетелей у меня не так уж и много.

Разве что Веслава.

Она ведь знает правду о махинациях своего отца. Но согласится ли она свидетельствовать против него? И поверит ли ей Хакон?

Я вздохнул. Как же я сразу не догадался про этот вариант вызова на суд?

Не в силах больше лежать, я встал и подошел к распахнутому окну. Ночной прохладный воздух пахнул прелой листвой и дымом. В небе висела полная луна, заливая комнату призрачным, серебристым светом.

Я облокотился о подоконник, вглядываясь в темноту. Мысли, подгоняемые осознанием догадки о вызове на суд, неслись вскачь. Нужно было что-то предпринимать, как-то подготовиться к суду. Но что и как?

В этот момент я заметил, что Добрыня, спавший на соседней лежанке, беспокойно заворочался и перевернулся на другой бок, что-то невнятно бормоча во сне. Я невольно улыбнулся. Даже во сне богатырь оставался богатырем — могучий и кряжистый.

Затем мой взгляд упал на Ратибора. И тут я замер, не веря своим глазам. Ратибор лежал на спине, абсолютно неподвижно.

С открытыми глазами.

Они тускло поблескивали в лунном свете, устремленные в потолок.

— Ратибор? — негромко позвал я, наклоняясь к нему.

Никакой реакции. Лежит как мертвый. Я протянул руку и легонько потряс его за плечо.

— Ратибор, ты спишь?

Он моргнул. Медленно, как-то нехотя. Потом с трудом сфокусировал на мне взгляд.

— А? — хрипло спросил он, не меняя позы. — Что такое?

— Ты чего с открытыми глазами спишь? — изумленно спросил я. — Напугал меня.

— А… это… — Ратибор зевнул, прикрыв рот ладонью. — Привычка. Духи не любят, когда глаза закрыты. Им нужно, чтобы я видел все.

— И что же ты сейчас видишь?

— Тебя вижу, — просто ответил Ратибор. — Луну вижу. Добрыню спящего. А еще…