Душелов. Том 5 (СИ) - Faded Emory - Страница 40

— Я…

— Я прям вижу: улеглась, ноги раздвинула и глаза закрыла, пока он делает всё за вас обоих.

— Не понимаю…

— А про минет нормальный у вас, наверное, даже речи не заходило — ты, поди, как член перед лицом увидела, так в ступор и впала, тупо смотря на него. И единственное, что спасает тебя — это твоё вымя и жопа, что есть у тебя тупо из-за Дара. Убери это у тебя — он бы в тебя даже совать не стал бы.

— К чему ты это? Зачем ты говоришь все эти ужасные вещи, хотя совершенно не знаешь, как у нас с этим обстоят дела и тебя это совершенно не касается?

— Вот о чём я и говорю: ты — неженка ебучая, которая банально нормально на оскорбление ответить не может. Во-первых, с каким нахуй «этим»? Ты что, блять, маленькая девочка или святая какая-то, чтобы вместо «секса», «ебаться», «трахаться» говорить «заниматься этим»? Алё, очнись — здесь никого, кроме нас нет, так что правила этикета и общественные нормы идут на хуй. А во-вторых, как это меня не касается? Ты же как раз переживала, что вместо тебя он бы трахал меня, так что меня это вполне себе касается. И знаешь что? Я уверена, что трахай он меня — он бы был куда счастливее.

— С чего это?..

— Потому что секс тоже без проблем можно разобрать с психологической стороны вопроса. И если это сделать, можно понять, на что нужно давить, чтобы доставить своему партнёру максимум удовольствия. Например, ты знала, что мужчин больше заводит не голое тело, а одетое? Вернее, правильно одетое. Чтобы скрывало и подчёркивало самое важное — грудь, талию, ляжки и особенно — соски. Поэтому мужчины сходят с ума от бикини, мини-бикини, всяких фартуков на голое тело, чулков и сексуального нижнего белья. А ещё мужчины подсознательно обожают чувствовать власть и контроль над своими женщинами. Ты ведь наверняка это уже невольно подмечала в нём — что, трахаясь, он становиться властным, особенно — когда собирается кончать. А теперь представь если, скажем, девушка сначала в процессе вся такая из себя властная, в роли актива, а потом, под конец, сдаётся под его напором, признавая его силу и власть. Мужчины от такого просто сходят с ума. И это — лишь малая часть из множества имеющихся уловок, которую я знаю даже без практики. А если будет ещё и практика… думаю, в таком случае всё будет очевидно. Поэтому я и сказала, что трахай он меня — был бы куда счастливее, чем трахая тебя, без всяких «наверное», «я думаю» и подобного. Я это просто знаю наверняка.

— Даже если так… то как же ты сама?..

— Что «я сама»?

— Как ты в таком случае получала бы удовольствие? Ты бы ведь была напряжена и постоянно думала о том, как доставить ему максимум удовольствия, совершенно в это время забывая о себе. Но секс это же не просто про физическое удовольствие партнёра… Может у тех, кто изначально ищет себе партнёров лишь для такого, это и так, но двух любящих друг друга людей это происходит иначе… Там не просто физическое удовольствие… там нечто большее…

— Повторюсь снова: ты — ебучая неженка. Просто общаясь с тобой, чувствую привкус сранной ванили на языке.

— Я не понимаю… почему ты это делаешь?.. Почему ты сейчас говоришь все эти грубости?..

— Потому что нам нужно говорить. Ты даже этого не заметила… Сейчас, пока мы всё это время с тобой говорили, эти иллюзии — просто молча наблюдали за нами. Почему? Потому что они появляются из наших мозгов. А значит, пока наши мозги полностью загружены чем-то иным, вроде диалога, то и они молчат. Поэтому нам нужно и дальше говорить. Неважно, о чём. Главное — говорить не прекращая, — и уже куда тише добавила: — А то я не хочу ещё хоть что-то слышать из уст этого членососа…

— Тогда… зачем?.. Зачем пытаешься сделать мне больно этими словами?.. Неужели нельзя поговорить о чём-то другом и как-то иначе?..

Ева на несколько секунд замялась, а после ответила:

— А что мне ещё остаётся? Вы ведь все меня уже записали в злодеи. Вам плевать, кто я на самом деле? Почему так делаю? Что меня сделало такой? И есть ли у меня на это причины? Для вас всех я — уже враг. Так что какой смысл действовать иначе? В таком случае вы просто будете относиться ко мне недоверчиво, считая, что я хочу чего-то от вас. Так что раз вы видите меня исключительно в таком свете, то я просто буду соответствовать этому…

Глава 28

— Что тебе нравиться? — тихо спросила Алиса, всё ещё идя с закрытыми глазами за Евой, крепко держа её руку.

— Это ещё что за вопрос?

— Ну… ты ведь сама говорила, что главное — продолжать говорить. Неважно о чём, лишь бы говорить. А так как самые главные вопросы мы уже обсудили, вот я и подумала, что стоит хоть как-то поддержать диалог…

— Понятно. Но с вопросом ты ошиблась.

— Почему это?

— Потому что мне ничего не нравиться в привычном понимании этого слова, — и прекрасно осознавая, что она её не поймёт, объяснила: — Что-то «нравится» — это же когда тебе что-то так или иначе доставляет удовольствие. У меня такого нет. Мне либо что-то не нравиться, либо — мне похер на это.

— Это… невозможно. Тебе всё равно должно что-то нравиться.

— Ошибаешься. Такого у меня, увы, нет. Вот тебе, идиотки, для наглядности пример: меня раздражают тупые люди — настолько, что хочется хватать их за их тупые головы и бить теми об стены, пока их жалкие черепушки наконец не треснут; но при этом с умными людьми у меня всё не наоборот — вместо того, чтобы мне нравиться, они у меня просто не вызывают никаких чувств, по крайней мере если учитывать исключительно их интеллект.

— Вот как? А как, по-твоему, тогда понять, умный это человек или глупый?..

— Ой, блять. Давай только без этой душной поеботы, переходящей в бесполезную полемику. Ясен хуй, понятие «умного человека» у каждого своё: для кого-то философы умные люди, а для кого-то — они тупые, потому что пиздят ни о чём и при этом банально, в случае неожиданной нужды, кран на кухне не смогут починить. Тем не менее, как по мне, очевидно, что и тут есть исключения — вот возьми, к примеру, Элизабет. Хоть сама ты и хоть кто-то из твоего окружения сможет сказать, что она не то что глупая, а, скажем, просто обычная?

— Ну… наверное, нет…

— И у меня такая же хуйня.

— Но…

— Да-да, наверняка в мире найдутся те, для кого она будет заурядной или вовсе тупой. Однако это уже крайне редкостные индивидуумы, на чьё мнение всем похуй.

— Значит, по-твоему, мнение общества всегда правильное?..

— Как всегда, хуйню несёшь. Хотела ведь привести примеры из истории, когда в обществе появлялись люди, говорящие правильные вещи, а общество, в силу ограниченности своего мышления, либо не слушало, либо убивало их, зачастую сжигая на костре, как еретиков? Только вот я не говорила, что нужно безоговорочно слушать общество. Хотя, порой, и это вариант — всё же для выживания лучше быть одним из миллионов идиотов, чем одним из десятка гениев. Но вообще, возвращаясь к изначальной теме, естественно я подразумевала, что мнение общества крайне важно, но не менее важно твоё собственное критическое и рациональное мышление. Только учитывая все эти три фактора можно более-менее прийти к верному мнению. И вот с точки зрения этих трёх факторов уже становиться очевидно, что Элизабет и ей подобные — гении.

— А себя ты?..

— Нет. Не отношу. Я прекрасно знаю свои возможности, а посему прекрасно осознаю, что гением не являюсь и близко. Впрочем, как и идиоткой, вроде тебя.

— А Карэн?

— А что с ней?

— Если я идиотка, не имеющая ничего выдающегося, то что с Карэн? Ты ведь сама до этого говорила, что она гений в плане обращения с Даром.

— Я такого не говорила.

— Что?..

— Припомни точно мои слова, — и так не услышав от неё цитирование себя, она сделала это сама: — «Блять. Ну как жы ты раздражаешь. Даже сильнее ёбанной Карэн — она хоть с Даром умеет обращаться, в отличии от тебя». Вот слово в слово, что я тогда сказала. Так что я её гением не называла.

— То есть, по-твоему, она не гений?