Родная душа: Рассказы о собаках - Абрамов Петр - Страница 29

— Пять штук серых, а один — настоящая овчарка! Чёрно-подпалая!..

Я схватила на кухне несколько варёных яиц — чуть ли не всё съестное, имевшееся у нас в доме, — и, запасшись таким образом угощением для Пальмы, отправилась с девчонками за щенком. Пальма встретила нас, виляя хвостом. Моих подружек она знала, и на радостях мне показалось, что меня она приняла тоже. Я проникла в загончик, подошла к щенкам и увидела, что один из них, этакий бутуз, действительно был вылитым овчарёнком. Я уже хотела взять его из гнезда…

Тут-то Пальма на меня и кинулась! Укусить не укусила, но в сетку впечатала, причём с порядочной силой. Я замерла, не смея пошевелиться.

— Пальма, Пальма! — принялись звать её мои подружки. — На! На!

В конце концов она убрала лапы с моих плеч и отошла. Я бочком, бочком выбралась наружу, преисполнившись благоговения: какая грозная собака! И щенки у неё наверняка такие же!.. Готовые служебные псы!..

Девочки вынесли мне облюбованного щенка, и я, совершенно счастливая, отправилась с ним домой…

Зря, конечно, я мечтала и верила, что две дворняги должны были мне родить настоящую овчарку. Природа с моими мечтами считаться не пожелала. От овчарки у Дружка были только рост да окрас. Сколько я ни клеила ему лейкопластырем уши, стоячую форму они так и не приняли, оставшись висячими. И хвост упорно сворачивался бубликом на спине…

Он очень легко дрессировался, выполнял много команд, умел «считать», а коронный номер у нас был — «покажи, как пьяницы валяются». Тут он опрокидывался на спину и смешно перекатывался с боку на бок. Однажды мы с ним показывали этот фокус в присутствии знакомых собачников. Я не учла, что перед этим Дружок в лесу наелся травы, дала команду — и в самый ответственный момент у него началась рвота, да притом зеленью. Соответствие образу пьяницы сделалось стопроцентным, народ ахал и изумлялся — ну надо же, какие чудеса дрессировки!

При этом по своему характеру «служебный» Дружок вовсе не напоминал киношных Мухтара с Джульбарсом. Трус был жуткий! К примеру, он всю свою жизнь отчаянно боялся грозы. Когда за окном начинало греметь, он в панике лез ко мне на постель и устраивался в ногах, и согнать его оттуда могла только хоккейная клюшка. Ну и в острой ситуации на него надежды не было никакой. Чуть поблизости возникало какое-то напряжение, раздавались громкие голоса — и всё, Дружок норовил удрать куда подальше. Никакие мысли о защите хозяйки его при этом не обременяли. Одно время моя мама работала на заводе в табельной, проверяла у сотрудников пропуска. Иногда, выходя в ночную смену, она брала с собой Дружка, чтобы не так страшно было в поздний час возвращаться домой. Так во время этих походов у неё была только одна забота — уследить бы за «телохранителем», а то сбежит, ищи его потом!..

Дурной был пёс, уж что говорить. Тем не менее мы с ним один раз задержали всамделишного преступника. Вот как это случилось.

В тот день я пошла с ним гулять на длинную липовую аллею, тянувшуюся вдоль медицинского института. Неожиданно я увидела бежавшего в нашу сторону мужика! Здоровенного, крепкого телом и, что называется, с «протокольной» физиономией. Дружок чем-то занимался в сторонке, я оценила ситуацию первой и сразу подозвала кобелька, чтобы он, испугавшись, не рванул прочь. Схватила его за ошейник… и заметила, что за амбалом, оказывается, гнался милиционер!

Дружок бегущих по-прежнему не замечал, и, воспользовавшись этим, я шепнула своей «служебной собаке» команду:

— Голос!

Он отлично знал её и всегда исполнял по первому требованию. Вот и тут сразу прозвучало басовитое «Гав!..» Мужик, несшийся прямо на нас, мгновенно остановился… Теперь я думаю, что это был матёрый уголовник, не понаслышке знавший, чем чревато столкновение с милицейской овчаркой. Где же в той ситуации было сообразить, что, разожми я кулак, и моя «овчарка» исчезнет в неизвестном направлении с поджатым хвостом? Стоило злоумышленнику увидеть, что он бежит прямым ходом на собаку, которая лает и которую, судя по всему, вот-вот на него спустят, — и сработал рефлекс, громила замер на месте, решив, что его успели обойти ещё и спереди, подбежавший страж порядка чем-то шарахнул его сзади по затылку, мужик упал, на него надели наручники и увели. А мы с Дружком, чуть не лопаясь от гордости, пошагали домой. Мы преступника задержали!..

Кто после этого мог сказать, будто Дружок не был настоящей служебной собакой? Настоящей овчаркой, а?…

Всё же трусливый и непредсказуемый характер Дружка со временем вконец нас измотал, и мы передали его в частный дом — работать во дворе «звоночком». Там ему, наверное, и было самое место. Я же отправилась в Клуб служебного собаководства и записалась в очередь на щенка, чтобы наконец-таки стать обладательницей немецкой овчарки. Очередь, между прочим, была длинная, ждать пришлось около года, но наконец мне выдали заветного щенка — сучку по имени Кора.

Это была очень красивая собака, прямо-таки воплощение моей мечты об овчарке. Я всячески старалась быть внимательной и ответственной хозяйкой. В частности, раз в месяц обязательно посещала с ней Клуб, где показывала Кору руководительнице породы: правильно ли она у меня растёт, хорошо ли развивается?

В один из таких визитов руководительница заметила на зубах Коры жёлтый налёт.

— Кариес, — заявила она, точно приговор вынесла. — Вам с этим не справиться. Скоро замучаетесь кашку ей протирать. Загубите собаку, и всё!

Откуда было знать мне, школьнице, что в Клубе попросту «горел» план по передаче подрощенных собак в армию?… Теперь-то я понимаю, что меня форменным образом «разводили», склоняя к продаже щенка, но тогда я приняла слова руководительницы за чистую монету. А мне уже расписывали прелести армейской жизни, ожидавшей Кору: там солдаты, которые не поленятся кашку ей протирать, там профессионалы-кинологи, которые ни в коем случае её не загубят.

— Оформляйте продажу, а у вас будет другой щенок. По льготной очереди.

Очень хорошо помню, как утром того дня я гуляла с Корой, купаясь в атмосфере полнейшего счастья, зато после визита в Клуб солнце для меня буквально померкло. Идя домой, я ревела белугой… Мы с мамой обсудили положение дел и решили поступить так, как будет лучше для Коры. Можете себе представить, какое это было для меня горе?…

Спасибо чиновникам из Клуба, хотя бы насчёт льготной очереди они меня не обманули. Новая очередь двигалась гораздо быстрее той, первой, и довольно скоро у меня появилась Нони.

Нонька не блистала экстерьерными данными, зато экзамен по ОКД — общему курсу дрессировки — мы с ней сдали на сто баллов из ста. Это значит, что при выполнении упражнений нам не было сделано ни одного замечания. Нонька прожила у меня три года, после чего… потерялась. Ни с того ни с сего заскочила в раскрытые двери троллейбуса — и уехала. Я не успела её остановить. Вот вам и ОКД…

Я поймала такси и проехала по маршруту троллейбуса. Ноньки нигде не было. Я искала её, повсюду расклеивала объявления… всё без толку. Она исчезла бесследно.

К тому времени жизни без собаки мы с мамой уже совершенно не представляли. Я успела окончить школу, устроиться на работу, начала зарабатывать… Новая овчарка — Лари — стоила бешеных денег. Семьсот рублей при моей зарплате девяносто. Под занавес развитого социализма это было покруче, чем сейчас тысяча долларов, но чего не сделаешь ради мечты!

Из всех моих овчарок Ларька единственная прожила у меня до самой своей смерти — двенадцать лет.