Мастер путей. Трилогия (СИ) - Черный Александр Михайлович - Страница 51

Мешок занял своё место у окна, чуть в глубине. Сложив пулемёту сошки, уложил оружие на подушку. Следом улёгся сам, примеряясь.

Сойдёт. Было бы неплохо другой приклад сюда поставить, более подходящий по форме для стрельбы из положения «лёжа», но уж за прикладом телепортироваться не хочу. Вот ещё, каждому винтику кланяться…

Тем более, что сейчас начнётся самое веселие.

На фрезерованной крышке ствольной коробки зажёг прицельную марку коллиматорный прицел. Откинутый восьмикратный увеличитель занял своё рабочее положение. Прибор уже давно настроен под моё зрение, потому крутить диоптрические поправки не пришлось. В системе ничего не менялось, потому и настройки оптики оставались неизменными.

А вот в восьмикратный увеличитель было отчётливо видно, как бойцы Морозовых заняли свои позиции в укрытиях, готовясь встретить супостата по сусалам. Супостат готовил свои сосала ко встрече, методично продираясь прямиком по полям в сторону имения.

В поле зрения прицела попала так называемая «тяжёлая самоходка». Ею оказалась дур-машина размером с междугородный автобус грязно-мразотного цвета без опознавательных знаков. Судя по тому, как медленно, но уверенно двадцатиметровая дура ползла по перепаханному полю с взошедшими посевами, крутящего момента ей не занимать. И я уже понял, что этот гроб на колёсах станет моим трофеем, если уцелеет в бою.

А шансы уцелеть у него были. Потому что в окуляр прицела отчётливо видно, как самоходку окружает похожее на силовой щит марево, от которого отскакивают выстрелы морозовских стрелков. Уж не знаю, чем они бьют, но даже если прикинуть кинетическую энергию выстрела поверхностно, выходит, что щиты у самоходки некислые. Они, не замечая, выдерживают обстрел довольно многочисленной братии. С моей позиции уже видны десятки бойцов.

— Какие есть способы подавить щит противника? — спросил я. — Транспорт закрыт каким-то полем.

— Смотря, какого рода щит, — проинформировала Алина. — В большинстве случаев работает перегрузка. Необходимо нагрузить защитное заклятье так, чтоб оно не смогло отразить урон. В идеале, это необходимо делать одним сильным ударом. При прочих равных длительное менее мощное воздействие может не сработать.

Значит, методичный обстрел из РПК отменяется. Да и жалко патроны, если честно. Они тоже, знаете ли, денег стоят.

В уме промелькнула идея использовать против самоходки проброс Пути. В лучшем случае я смогу её телепортировать. Осталось выбрать куда. В худшем случае ошибусь в расчётах при сотворении заклятья и транспорт не переживёт перемещения, выйдя из него беспорядочным набором атомов. Тоже, в принципе, результат. Но мне хотелось затрофеить самоходку.

— Сможешь долбануть чем-нибудь? — спросил Алину.

Бериславская выглянула в окно.

— Не на таком удалении, — призналась разноглазка. — Подобравшись вплотную ещё ладно. Но за половину километра…

Полкилометра — действительно весомое расстояние. Даже у меня на руках всего лишь РПК, а не СВД. Патрон менее настильный, да и кинетической энергии в пуле меньше. Про прицел вообще не заикаюсь: «круг с точкой» для спецназа — достаточное оснащение, чтоб гвоздить на пятьсот метров в ростовую и не заморачиваться. Я же на такой дистанции только «выносить» по вертикали умею, но никак не по горизонтали. Учитывать ветровой снос не могу: не полноценный снайпер.

Значит, подпустим поближе. Абсолютно подтверждённый результат моей работы — двести пятьдесят метров по грудной мишени с открытой механики. Правда, тогда и на руках была «семьдесят четвёрка», и патрон был 5,45×39, а не 7,62, но сам факт. Значит, на дистанции до трёхсот метров по любому должен кого-нибудь достать. Особенно, если вспомнить баллистические таблицы превышения и падения для пули, да приправить эти значения «ближним» и «дальним» «нолём» для ствола длиной в 590 миллиметров.

Самоходка подползала ближе, огрызаясь огнём из своих окон. Именно окон: не бойниц. Это не был танк или бронетранспортёр. Я бы именно автобусом междугороднего сообщения её и поименовал. Высокая, метра под четыре. Широкая, почти столько же. Длинная, что гусеница. Делать транспортёр для поля боя таких размеров — означает мгновенно списать его в утиль уже в первом же наступлении. Хотя, этот ещё держится. Надеюсь, достанется мне более или менее целым.

На четырёхсот метрах дистанции началась полноценная операция. Самоходка, не останавливаясь, сбросила скорость до минимальной. Видимо, в кормовой части находилась дверь или ещё какой десантный люк: в восьмикратный увеличитель были видны человеческие силуэты, периодически мелькающие из-за боковых габаритов транспорта. Пока суть да дело, машина «сеяла» пехоту в количестве, да в таком, что те перестали помещаться внутри её лобовой проекции. В один прекрасный момент, будто по команде, пехота ринулась врассыпную, стараясь занять максимально широкий фронт.

Что ж. Вот это уже похоже на более или менее здравое решение. Беглый подсчёт позволил прикинуть количество наступавших. После перевала за полтинник я бросил считать и сосредоточился на наблюдении.

— Их там толпа, — предупредил я. — Прорежу, сколько смогу, но «семерых одним ударом» уже не исполню.

— Никто и не просит, — хмыкнула Алина. — Действуй. Не мешаю.

За это отдельное спасибо.

Ручной пулемёт — не снайперская винтовка. У него другая развесовка, другой конструктив, другая баллистика. Абсолютно всё другое. Для СВД четыреста метров — чуть ли не прямой выстрел, когда вообще не надо вносить поправки. Утрирую, конечно, но суть, надеюсь, понятна. Для РПК на четыре же метров будет существенное падение пули, для чего ствол при стрельбе надо задирать повыше. Насколько выше — зависит от веса пули и температур воздуха со стволом. Да-да, дорогие мои любители попаданства в истории! Температура ствола тоже сказывается на баллистике, если кто не знал! И особенно — когда нагрев уходит в такой зашкал, что начинается миражирование (искривление видимого перед стрелком пространства за счёт поведения нагревающегося от ствола воздуха). На относительно холодном, когда за него ещё можно браться голой рукой, это заметно в меньшей степени. Но вот после нескольких магазинов в автоматическом огне о дальнем точном выстреле можно забыть. Рассеивание попаданий может достигать просто неприлично больших значений.

Но общие принципы есть и у автомата, и у пулемёта, и у винтовки. Так, к примеру, на любой тип ручного стрелкового оружия воздействует стрелок. Мышечная моторика, способствующая удержанию оружия. Контроль дыхания, обеспечивающий минимальные отклонения наведённого орудия от цели. Контроль сердцебиения, чтоб долбящийся в соточку пульс не колошматил ходуном по всем артериям, отчего даже на задержанном дыхании ствол пляшет восьмёркой во всех проекциях.

Отработать на несколько сотен метров мне помогла «лёжка», которую организовал на чердаке. Двигаться мне не пришлось: я — бревно. Физической нагрузки минимум: значит, с дыханием ровно. Пульс… ну, да, пульс не идеально ровный. Но с этим я работаю. В крайнем случае, патронов в количестве, да и Алина прикрывала между делом. А ещё для облегчения самому себе жизни сложил сошки на РПК и уложил пулемёт цевьём на подушку из ветоши. Таким образом снял точку напряжения с длинного и относительно тонкого «хлыста» ствола. Снайперской винтовкой оружие от этого всё равно не стало, но с такой подготовкой получается стрелять из него намного точнее, чем по-человечески, как рекомендовано в наставлениях по эксплуатации. Проверено на практике не раз.

Остаётся надеяться, что физика в этом мире такая же, как в моём. На сто метров из пулемёта не промахнулся: уже хорошо. А что будет на трёх сотнях?

А на трёх сотнях и будет. Потому что цепь пехоты, растянувшаяся на добрые полторы сотни метров по фронту, ведя на ходу огонь колдунством и заклятьями по защитникам имения, приближается довольно активно. И там, где буквально несколько минут назад было полкилометра, до целей осталось не больше трёх сотен.

Мне, в общем-то, без разницы, откуда начинать обрабатывать цели. Удобней, конечно, от центра, но там потом придётся ловить соседей из стороны в сторону. Потому решил начать с левого от себя фланга. Так искать никого не придётся. Ликвидировал цель — и навёлся на соседнюю справа, потому что слева никого уже нет или не было.