Иной разум. Тетралогия (СИ) - Ливадный Андрей Львович - Страница 32

Джон сглотнул.

— Да.

— Тогда держись.

БМК рванула с места и устремилась сквозь плотные клубы дыма к приземистому зданию госпиталя.

Херберт не лгал Ивану, отвечая на последний вопрос, но он не представлял той степени потрясения, которое придется испытать ему минуту спустя.

Нередко в жизни человека возникают обстоятельства, требующие полного перерождения рассудка, когда все прошлое резко конфликтует с настоящим, и кажется, выхода нет, судьба приперла тебя к стенке, взяв в такой оборот, к какому не готовы ни душа, ни разум.

Именно такие перемены происходили в мироощущении Джона Херберта. Страшные по своей значимости события давно превысили порог его психической устойчивости, но сегодня, начиная с самого утра, они еще и спрессовались во времени, оставляя на здравые размышления ничтожные мгновенья…

Какое-то время он держался. Неожиданное пленение, встреча лицом к лицу с чужаками, физическая и моральная боль — все это заставило Джона прожить несколько часов в состоянии непрекращающегося стресса. Он дрался за свою жизнь, убивал, но потом, когда они с Иваном оказались у консервационных складов, наступила короткая пауза, и нервное напряжение вдруг сменилось оглушающей депрессией.

И вот события вновь сорвались в бешеном темпе, который, по сути, задавали уже не Чужие, а они сами…

Принять локальную победу оказалось так же тяжело, как и глобальное поражение.

Впрочем, времени на глубокий самоанализ у Херберта попросту не было — рванувшая с места БМК стремительно преодолела дымовую завесу, и Джон увидел, как со стороны пылающей казармы к зданию госпиталя движется цепь чужеродных существ, которых высадил второй корабль пришельцев.

Он не испугался — скорее оцепенел от неожиданности, но его мироощущение уже не играло никакой роли в развитии дальнейших событий… по крайней мере, до той поры, пока работала автоматика бортового компьютера.

Лейтенант, не снижая скорости, заставил боевую машину вписаться в крутой поворот, выводя ее на прямой отрезок дороги, с обеих сторон зажатый зданиями казарм; фигуры Чужих угрожающе росли, множились на экранах обзора, мимо промелькнуло несколько лазерных лучей, и вдруг с явственной, ритмичной вибрацией заработали три автоматических орудия БМК…

Их звонкий, лающий звук, казалось, идет издалека, с трудом прорываясь через изоляцию герметичного корпуса, но Херберту на секунду почудилось, что он попал в ад…

Боевая машина резко покачнулась и внезапно застыла на одном месте, поливая шквальным огнем узкое пространство между двумя приземистыми зданиями.

Техногенная война, в представлении Джона, не предполагала ничего подобного, он привык к тому, что зона боевых действий является абстракцией, спроецированной на мониторы следящих систем, а сейчас на его глазах творилось нечто неописуемое, совершенно неадекватное укоренившемуся мировоззрению.

Разрывные снаряды прошивали задымленное пространство короткими трассами, оранжевые сполохи рвали тела Чужих, выгрызали асфальтовое покрытие, оставляя в нем глубокие воронки, осколки крошили пластиковую облицовку зданий, наполняя воздух воем и мелкой, острой щепой, — все это мелькало перед глазами, словно калейдоскоп отдельных, избирательно выхваченных сознанием картин…

Сквозь звонкую скороговорку работающих орудий он услышал голос Лозина, но не смог разобрать слов. Взгляд Херберта был прикован к двум целевым мониторам, где разворачивалось страшное, уничтожающее действо, которое казалось совершенно неуправляемым…

Опровергая эти субъективные ощущения, БМК вдруг с пробуксовкой попятилась назад — это Иван включил реверс двигателей, резко уводя машину из-под множественных разрядов когерентного излучения, хлынувших вдруг слепящими росчерками со стороны контрольно-пропускного пункта, над которым медленно поднимался темный контур корабля Чужих.

Несмотря на резкий маневр, несколько лучей все же задели машину, снаружи что-то взорвалось, ощутимо покачнув БМК; со стены соседнего здания, корчась, начал сползать целый пласт полимерной отделки, асфальт пузырился, вспухая вишневыми волдырями, — все это по-прежнему спрессовывалось в краткие мгновенья реального времени, но рассудок Херберта уже втянулся в ритмику боя: ощущение шока отпускало, давая разуму возможность осмыслить стремительные события.

Контрольные мониторы немо свидетельствовали, что большинство Чужих уничтожено, но уцелевшие ксеноморфы демонстрировали завидное хладнокровие — они медленно отступали к прикрывающему их отход кораблю, грамотно укрываясь от бесноватого огня автоматических орудий.

— Не уйдете… — Рука Ивана рванулась к той части пульта, которой, по идее, должен был манипулировать Херберт. — У них есть собственная температура тела… я проверял, — отрывисто проговорил он, пробегая пальцами по сенсорным кнопкам.

На контрольных мониторах боевого компьютера, в результате вмешательства Лозина, внезапно появились строки текстовых сообщений:

Секундой позже носовые орудия БМК выстрелили двумя длинными очередями, и узкое пространство между зданиями тотчас заволокло молочно-белыми клубами дымовой завесы. Изображение на мониторах мгновенно сменилось: вместо реальной цветной картинки появился нежно-салатовый фон с угловатыми, мерцающими контурами утонувших в дыму строений и резкими, режущими глаз источниками изумрудного света, расположенными в тех местах, куда упали дымовые шашки.

Казалось, мир вдруг потонул в ватном саване, но это ощущение было обманчивым — ломая наступившую тишину, звонко ссыпались в специальный бункер горячие гильзы отстрелянного боекомплекта, с ноющим звуком привода повернулось башенное орудие, вторя ему, загудел эскалатор перезарядки, и Херберт, не отрывавший глаз от экранов, внезапно увидел, как на целевом мониторе прорезался мерцающий контур Чужого, который осторожно пробирался сквозь дым.

Короткая очередь башенного орудия располосовала экран зримой трассой ослепительно-зеленых росчерков, отшвырнув назад крадущуюся вдоль стены здания фигуру.

Расчет лейтенанта был безошибочным. Световое оружие Чужих оказалось заблокировано густой дымовой завесой, но для боевого компьютера БМК молочная пелена не являлась помехой — сенсоры систем тепловидения отслеживали слабые термальные всплески, и короткие очереди тут же били по ним, не оставляя чужакам ни единого шанса прорваться сквозь растекшееся между зданиями молочно-белое облако.

Все закончилось меньше чем за минуту: башенное орудие БМК постоянно поворачивалось, отхаркиваясь короткими очередями в пять-шесть снарядов, пока из зоны действия сенсоров не исчез последний активный сигнал.

…

Сколько раз в течение этого долгого, жаркого дня ощущение победы сменялось ледяным предчувствием смерти?

Вряд ли Иван задумывался над этим, а уж Джон тем более…

Откинувшись на спинку водительского кресла, Лозин машинально отер крупные градины пота, выступившие на лбу…

Он хотел что-то сказать Херберту, но в этот миг над тающими клубами молочно-белой завесы вдруг появился бесшумно скользящий в небесах корабль Чужих.

Все системы БМК по-прежнему работали на полную мощность, но ни один сканер не зафиксировал асимметричный черный объект, поднявшийся над облаком дымовой завесы, лишь видеокамеры смогли передать на экраны обзора его изображение…

Иван не успел ни испугаться, ни толком оценить возникшую ситуацию, как по машине ударили несколько параллельно направленных лучей.

БМК содрогнулась, внутри сразу же стало невыносимо жарко, что-то загорелось в десантном отсеке, и там с шипением включились углекислотные огнетушители, изображение на мониторах внезапно «зависло», покрываясь мозаикой наложенных друг на друга кадров, тонко и тревожно взвыл ревун, и Херберт внезапно понял, что сейчас наступит конец.

Эта мысль заставила его окончательно очнуться от того оцепенения, в котором он пребывал в течение первых минут боя.