Иной разум. Тетралогия (СИ) - Ливадный Андрей Львович - Страница 25

Иван, внимательно выслушав ее пояснения, кивнул.

— Какие-то изменения уже наступили? — спросил он, имея в виду состояние Логинова. — Мне нужно знать, насколько он транспортабелен?

— Мы не можем немедленно уйти отсюда, — ответила Настя. Вернувшись к блоку аппаратуры, она жестом позвала Ивана, предлагая присоединиться к ней. — Процесс уже начался, но Диму нельзя трогать до его окончания. Вот посмотри сам… — она указала на два контрольных монитора.

Первый, судя по графическим линиям, отражал состояние биоритмов лейтенанта, а второй являлся дисплеем томографа[8], разделенным на десятки оперативных окон. Каждое отдельное изображение демонстрировало подробную структуру головного мозга на определенной глубине сканирования. Судя по количеству изображений, прибор был настроен на шаг в один миллиметр.

Лозин пристально смотрел на послойные «срезы» головного мозга, одновременно прислушиваясь к сторожкой тишине, царящей вне стен лаборатории.

Ни звука, ни шороха…

«Надо было отдать Херберту боевой шлем…» — подумал Иван. — «Тогда не пришлось бы гадать, чем заняты в данный момент Чужие…»

Тревога не отпускала, но Иван усилием воли задавил ее, заставив себя сосредоточиться на показаниях томографа.

Все пошаговые снимки, сделанные чутким прибором, объединяла одна, бросающаяся в глаза деталь: два тонких инородных включения пронзали кору головного мозга, уходя в глубь нервных тканей. Они имели столь малый диаметр, что при имплантации фактически не повредили клетки серого вещества. Сейчас вокруг каждого шунта Иван мог наблюдать медленное перемещение темных точек, резко контрастирующих со светлым фоном снимков.

— Томограф передает данные в режиме реального времени, — пояснила Настя. — Черные точки, которые ты видишь, — это микромашины. Они уже обнаружили чужеродное включение и теперь пытаются локализовать его.

— Они смогут вернуть Диму в нормальное, человеческое состояние?

— Думаю, да, — ответила Настя. — Если потребуется, я сделаю повторную инъекцию, для увеличения численности микромашин.

— Настя, мне важно знать, сколько времени займет вся операция?

— Не знаю, — откровенно призналась она. — Не забывай, я лишь младший научный сотрудник, которого никто не посвящал в суть большинства экспериментов. Мои познания в области практического применения микромашин больше походят на поверхностную эрудицию. — Она посмотрела на экран томографа и добавила: — Работая в лабораториях, невозможно не слышать, о чем разговаривают вокруг. Информация накапливалась по крохам, в основном с чужих слов, из приватных бесед специалистов, которые мало обращали на нас внимания, зная, что все сотрудники лаборатории дали подписку о неразглашении государственной тайны. Поэтому мне сложно прогнозировать, как скоро закончится процесс, — я лишь надеюсь, что он завершится успехом.

— Понятно… — Иван с трудом оторвал взгляд от экрана, где микроскопические точки пытались плотно облепить инородную ткань шунтов. — Постарайся подготовить к транспортировке все препараты, содержащие культуру микромашин. Если услышишь звуки боя — не уходи отсюда. Как бы ни развивались события, мы с Хербертом будем держаться… — Он обернулся, нашел взглядом ее боевой шлем и добавил: — Я ухожу наверх. Когда закончишь, немедленно свяжись со мной по коммуникатору.

Настя кивнула, потом порывисто повернулась, на миг прижалась к Ивану и вдруг горячо шепнула:

— Только береги себя, ладно?..

Поднимаясь наверх, к наблюдательному пункту Херберта, лейтенант надеялся, что Чужие не предприняли за время его отсутствия никаких радикальных шагов, но, проходя мимо выбитого окна на втором этаже здания, он вдруг услышал едва различимое, низкоутробное урчание работающего где-то неподалеку двигателя. По характерному, ни с чем не сравнимому звуку он моментально понял, что его издает установка водородного синтеза…

Скверное предчувствие заставило Лозина перейти с быстрого шага на бег.

Поднявшись на чердак, он тут же бросился к наблюдательному пункту.

— Что происходит, Джон?!

Херберт обернулся, неопределенно пожав плечами.

— Они открыли бокс, — ответил он, уступая место у небольшого окошка. — Завели какую-то машину.

«Какую-то машину?» — Лозина вдруг окатило жаром. — «Да это же БМК, новейшая разработка двойного предназначения», — подумал он, припав к снайперскому прицелу «шторма».

Заметив фигуры Чужих, копошившихся подле распахнутых ворот консервационного бокса, Иван ощутил, как им вновь овладевает невыносимое напряжение, — в этот миг он остался один на один с внезапной проблемой, которая требовала от него немедленных и решительных действий.

Он уже понял, что техника Чужих в корне отличается от человеческой, но даже по совокупности известных фактов Иван не смог сделать для себя однозначный вывод — стоят они на ступень выше, или же технологическое развитие иной расы в своей сумме уступает человеческим достижениям научно-технического прогресса?

Внезапный оборот событий вынуждал лейтенанта дать себе немедленный ответ на вопрос: в чем скрыта истинная причина падения земной цивилизации — в подавляющем техническом превосходстве Чужих или в их временном успехе, вызванном тотальной бомбардировкой материков обломками астероидных масс?

Вопрос отнюдь не риторический, потому что урчание водородного двигателя наконец указало на конкретную цель, которую преследовали Чужие на территории части: основываясь на информации, полученной от капитана Заулова, они пытались овладеть наиболее продвинутыми, сверхсекретными образчиками боевой техники, разработанной специально для Военно-космических сил России.

До последнего момента Иван полагал, что две боевые машины космодесанта ушли вместе с основными силами дивизии, но на поверку это оказалось не так…

Обе БМК все это время оставались тут, в консервационных боксах, и вскрывшийся факт ставил лейтенанта перед жесткой дилеммой: вступить в бой с Чужими, рискуя при этом жизнью Херберта, Насти и беспомощного Логинова, или тихо отсидеться на чердаке госпиталя, позволив существам иной расы завладеть уникальными образцами планетарной техники, равной которой не было ни в одной стране мира?

Сомнения, полуправда, полузнание — все это не способствовало здравому принятию решений. Казалось бы, что может быть проще для солдата, защищающего свою землю, какая дилемма способна возникнуть в его рассудке при виде врага?

Лозин вдруг отчетливо понял, что с определенного момента на его плечи легла не только ответственность за Настю, Херберта и Логинова, но и жесточайшая необходимость выяснить все относительно дальнейшей судьбы людей, которые выжили в техногенном аду спровоцированной пришельцами катастрофы, а затем были схвачены ими и перемещены в неизвестном направлении.

«Что стало с ними и не приведет ли смерть десятка чуждых созданий к гибели сотен, а может, и тысяч людей? Соизмерима ли цена риска?..»

В этот миг БМК выехала из консервационного бокса и, не сумев вовремя затормозить, врезалась в глянцевитый борт внедорожника, перевернув его кверху днищем.

Огромные, похожие на фрезы литые колеса боевой машины космодесанта проехали по трупам людей Заулова, сминая мертвую плоть.

Иван побледнел, опуская автомат. Смотреть, как Чужие пытаются освоить БМК, превращая в кровавое месиво человеческие тела, было выше его сил.

Кто-то должен сделать первый шаг, рискнуть жизнью, взять на себя этот груз, иначе все пойдет по задуманному Чужими сценарию, и вскоре на Земле уже не останется даже горстки способных к сопротивлению людей…

— Ну что, Джон, — обернувшись, тихо спросил Иван, — прикроешь спину русского лейтенанта?

Херберт судорожно сглотнул.

— О’кей, — хрипло выдавил он. — Потом быстро уходим, да?

— По возможности. — Лозин выглянул в окно и добавил: — Эту позицию использовать нельзя. Будем атаковать их с другой стороны, чтобы не подставить под удар Настю.