Гамбит Бессмертных - Фаррон Эйрин - Страница 32

Несмотря на то, что догадка звучала странно и даже безумно, Муромцев отнесся к ней серьезно и выслушал, не перебивая и не задавая вопросов. Когда же Алиса закончила, то начальник УСК ответил:

– Мы должны отработать любую версию, так что я сегодня же свяжусь с Верлиокиным. Надеюсь, он прибудет по просьбе, а не по принуждению через созыв Совета. Не хотелось бы стать инициатором.

Стас кивнул. Любой сотрудник УСК знал, что Советы глав городских вервей созывались только в самых экстренных случаях, а те, к кому призыв был обращен, не могли отказаться от участия и были обязаны явиться для переговоров. И если Совет был неизбежен, это означало, что у вервей проблемы. Но кому и когда нравилось признавать это?

– Нужно установить наблюдение за Рысиной, она может быть следующей, – сообщил Стас руководителю. – Сейчас она владеет тем янтарным месторождением. И за Серым, он тоже в доле. Им обоим может грозить опасность, если нечистые действительно собираются атаковать город!

– Я немедленно распоряжусь, – пообещал Муромцев.

Он выглядел озабоченным, и Стас его отлично понимал. Не понимал он только мотивов нечистых. Последние восемьдесят лет между вервями не было никаких серьезных столкновений, споров или конфликтов. Хотя демоны не упускали возможности напомнить о том, что когда-то остальные их угнетали и фактически притесняют до сих пор, но никогда это, за исключением единичных случаев, вроде московской банды Фролова, не выливалось в неприкрытую месть. Может быть, им окончательно надоело носить человеческие маски, не иметь возможности использовать свою магию и оттого страдать огненным безумием?

Но даже упыри и длаки опасались нечистых, которые во время Великой Отечественной войны показали себя с самых худших сторон. И сейчас уже всем было плевать, что демоны тоже пострадали не меньше, став инструментами в руках Третьего Рейха и его союзников. Возможно, какие-то процессы протекали исключительно внутри их собственной верви, а нечистые все это время тщательно скрывали свои намерения и настроения? И те вспышки, что периодически случались, например бунт Фролова, были лишь отголосками и намеками на все это.

Хорошо бы разговор с главой нечистых Верлиокиным прояснил хоть что-то.

Стас рассказал Муромцеву о том, как вообще продвигается дело Красы и куда команда собирается двигаться в своем расследовании дальше. Слушая его, начальник кивал, а когда колдун закончил, то Муромцев сказал:

– Работайте. Доводите до меня любую важную информацию. Даже догадки, даже неподтвержденные предположения. А я попробую попросить помощи у Горынычева и Вештицыной. Возможно, они смогут нам хотя бы рассказать что-то полезное.

– Есть, – отрапортовал Стас.

Покидая кабинет начальника, он пропустил девушек вперед и успел заметить, что Муромцев поднял трубку внутреннего IP-телефона.

К тому моменту, как Стас, Алиса и Женя вернулись к себе, до конца рабочего дня оставалось два часа. Колдуны провели их в напряженной тишине, а потом собрались и покинули офис, лишь попрощавшись друг с другом на улице. Марк и Алиса вместе направились в сторону Северного вокзала, Драгунов зашагал к автобусной обстановке, а Стас, взглянув на Женю, стоявшую рядом с ним, махнул ей рукой:

– До завтра!

И поспешил уйти. Но все время, пока он шел до пешеходного перехода, колдун ощущал на своей спине разочарованный взгляд девушки. От этого сжималось сердце и ныла душа, но если бы только Женя могла понять его мотивы! Он был бы счастлив ответить ей взаимностью – да, он понимал, что нравится ей. Стас знал об этом с самой первой недели работы в паре с Женей, но тогда относился к этому со снисходительным дружелюбием, надеясь, что девочка потеряет к нему интерес, встретив в УСК какого-нибудь молодого колдуна, более близкого ей по духу.

Но время шло, а симпатия девушки к Стасу только крепла, превратившись во влюбленность. Колдун ждал, что это чувство перегорит, но оно трансформировалось в нечто большее. Сам Стас осознал свои чувства к Жене месяца полтора назад. Его жизнь не перевернулась в миг появления девушки, понимание пришло гораздо позже. И тогда все, что он мог сделать, это закрыться и выстроить вокруг себя стену, еще более толстую и высокую, чем она была раньше.

С тех пор как с его семьей случилась беда, Стас поклялся себе, что не заведет никаких серьезных отношений. В его жизни были связи на одну ночь, даровавшие легкость в теле, мимолетные свидания, позволявшие сбросить с плеч груз ответственности, притвориться кем-то другим и общаться с собеседницами так, будто никакого УСК и работы в нем никогда не было. Все это помогало, давно стало обычной частью существования Стаса. Те, кто не знали его историю, насмехались над ним. Те, кто были в курсе, сочувствовали. Колдуну же было плевать, главное, что он не подвергает других опасности.

Но то, что с ним происходило сейчас, никак не входило в его планы и делало его жизнь невыносимой. Стас научился контролировать свои чувства, но не умел избавляться от них. Он надеялся, что когда-нибудь просто перегорит, но сколько еще времени нужно будет для этого? Сколько еще ему придется украдкой смотреть на девушку за соседним столом и желать сказать ей что-нибудь приятное, хотеть коснуться ее, увидеть улыбку, предназначенную только ему? Желать и умирать каждый раз, когда невозможность всех этих действий сжигала его изнутри.

На минуту вернувшись в реальность из своих мыслей, Стас огляделся: оказывается, он прошел уже больше половины пути до дома. Ноги несли его сами по знакомой дороге, без участия разума. Оставив позади очередной пешеходный переход, колдун вновь углубился в себя.

Он был бы счастлив ответить взаимностью на чувства Жени, но не мог поставить ее жизнь под угрозу. И не собирался, поэтому всячески пытался дистанцироваться от нее. Знал, что наверняка причиняет ей своим деланным равнодушием боль, но иначе просто не мог. Сегодня он не сдержался, от души похвалив ее. Но Женя действительно вела себя блестяще, это отметил и Драгунов. Наверняка Алиса и Марк тоже не остались равнодушны. Стас чувствовал, что напарница нуждается в его одобрении, и, сознательно отказывая себе и ей в этом, каждый раз проклинал себя. Но если душа могла излечиться от ран, нанесенных неразделенной любовью, то искалеченное тело не восстановишь, а отнятую жизнь не вернешь. А без Стаса Женя точно будет жива и здорова.

Даже сегодня он мог бы ее проводить, учитывая, что из-за нечистых в городе может быть опасно, но не стал – с ним могло быть гораздо опаснее.

Колдун зашел в пустую квартиру, как обычно встретившую его уютной тишиной. Вопреки всем ожиданиям, атмосфера пустого дома редко наводила на него тоску. Наоборот, здесь, вдали ото всех и ото всего, он чувствовал себя спокойно, словно в крепости. Стас был далеко от дорогих ему людей, и не приходилось волноваться за их жизни.

Иногда его мучило острое желание наплевать на все и признаться Жене, предложить ей быть с ним. Тогда бы они могли приходить к нему домой вместе, проводить вечер за каким-нибудь фильмом или просто за разговорами, а потом засыпать в обнимку. Утром она выходила бы на кухню, где ее ждал бы завтрак и чашка вкусного кофе – Стасу нравилось готовить. Но все эти мечты разбивались о клятву, данную самому себе пять лет назад. Даже покинув УСК, колдун все равно не мог бы себе позволить серьезные отношения – врагам все равно, действующий он сотрудник или в отставке.

Стас взглянул на время: еще не было и восьми часов. Нужно пробежаться – спорт точно поможет отвлечься и пустить мысли в другое русло.

В этот вечер Женя не спешила домой. Из УСК она пошла в сторону парка Победы. Полноценное место для отдыха, но почему-то оно было не очень популярно у местных жителей и гостей города. А вот девушка любила иногда прогуляться там по дорожкам вдоль пруда. Через озеро был перекинут красивый мостик, и если бы воду покрывала растительность, то пейзаж очень напомнил бы любимую картину Жени «Пруд с лилиями» Клода Моне. В парке витали ароматы свежескошенной и уже чуть подсохшей травы, где-то вдалеке жужжал триммер[5].