Жених из Чернодырья (СИ) - Верховцева Полина - Страница 5

Я против воли тоже его рассматривала. Симпатичный, волосы русые, глаза синие. Чуть небрит, на щеке – мазок сажи, оставшийся после моего огнива. Сложен хорошо, рослый. Повыше Марка, пожалуй, будет…

О, боги! Марк!

Я подскочила, чуть не угодив макушкой парню в нос.

— Да что ж ты резкая-то такая, — охнул бедолага, едва успев увернуться от внезапной атаки.

— Мне некогда! Время поджимает! Надо Марка спасать.

— Мммм, — протянул он, — спасительница значит, в наши края пожаловала.

— Представь себе, — проворчала я, заново перевязывая плащ и глубже натягивая шапку, — где мои варежки?

Он кивнул на костер, и я только заметила, что они надетые на небольшие веточки сушились возле огня. Надо же, позаботился…

— Как же ты кого-то спасать собралась, если через шаг валишься без чувств? —спросил парень и протянул мне мешочек, — бери, не бойся. Это сушеная рябина.

Я подозрительно уставилась на подношением:

— Зачем она мне?

— Поможет, от твоего недуга.

— Если бы мой недуг можно было бы вылечить простой рябиной, то лекарь бы давно это сделал. Толку от нее никакого.

— То ваша рябина была, а это – моя. Бери.

Я еще поворчала немного, но мешочек забралась. И даже пару ягодок в рот закинула. Рябина, как рябина – прожевала, проглотила и ничего не почувствовала.

— Я- Ханс, — сообщил синеглазый, хотя у него и не спрашивала.

Отмалчиваться было неудобно. Поэтому я тоже представилась:

— Симелла. Можно просто Сима. Ну…приятно было познакомиться, мне пора.

— Минуту погоди. Сейчас костер затопчу, — он начал сгребать снег к центру прогалины. Костер зашипел, задымил, а потом погас, — все, можно идти.

Я подозрительно уставилась на него:

— Иди.

— А мне в ту же сторону, что и тебе, — беспечно отозвался Ханс.

— К лешему?

— К нему, родимому.

Не то, чтобы я была против попутчиков, но если он рассчитывал, что буду идти и болтать о всяких глупостях – то зря. У меня дело важное было. Ответственное и не терпящее отлагательств. И я не собиралась отвлекаться на всяких тут синеглазых проходимцев.

— Если будешь меня задерживать – наши пути разойдутся. Понял?

— Да понял я, понял, — усмехнулся он, — идем уже!

И мы пошли. Он впереди, а я следом, сердито глядя в широкую спину, закрывающую собой весь обзор.

— А побыстрее можно?

— Как скажешь, — согласился он и прибавил шагу, да так, что я только и успела ногами перебирать, пыхтеть, и поправлять шапку, которая постоянно норовила сползти на глаза. Наконец не выдержала и потребовала:

— Давай медленнее.

— Тебе не угодишь.

— Ты в принципе можешь идти, как тебе удобно. А я и сама справлюсь, — проворчала я.

— Ладно. Не пенься. Съешь рябинку.

Хотела я ему сказать, куда он со своей рябинкой мог пойти, но не стала. Вместо этого и правда сжевала еще несколько кислых ягодок

— Кто такой Марк? — спросил он спустя некоторое время, — И от чего ты так стремишься его спасти?

Мне было не до разговоров, но раз речь зашла про любимого, то решила ответить.

— Подавился он бобовым зёрнышком из Чернодырья этого проклятого.

Ханс удивлено переспросил:

— Где же он нашел-то его посреди зимы?

— Мне откуда знать. Попало оно как-то в его еду, ну он и проглотил.

Синеглазый почему-то еще сильнее удивился:

— Проглотил дикий боб?!

— Да.

— Это ж как же надо было проголодаться, чтобы такое проглотить. Он же размером с кулак.

— Да нет же, — возразила я, — маленький он, черненький. В груди пока остановился, но отогреется и корни пустит…если уже не пустил, пока я тут по лесу дурацкому ползаю.

— Прямо так уж и пустит? — с сомнением поинтересовался мой спутник.

Я шмыгнула носом:

— Представь себе. Прорастет сквозь моего возлюбленного, корнями вопьется в его тело. И тогда уже ничто не спасет бедного Марка.

— Беда, конечно, но…

— Что, но? — тут же взъерепенилась я.

Какие тут могут быть «но», когда я такие страсти рассказываю?

— Ты уверена? Что это дикий боб?

— Я сама видела, своими собственными глазами, как у Марка изо рта черное щупальце высунулось. И чтобы его изгнать вода специальная нужна.

— Ну раз черное щупальце и вода специальная, то да. Однозначно боб, — усмехнулся он.

Я остановилась:

— Тебе смешно что ли?

— Нет-нет, что ты, — он примирительно поднял руки, — Просто сомневаюсь, что это и правда то, о чем ты говоришь….

— Тебе-то откуда знать? — не выдержала я, — ты не видел того, что видела я!

— Может, ты сама не поняла, что увидела…или объяснили неправильно? — он развел руками, — не думала об этом?

— Лекарю виднее. Мое дело было быстренько за водой сбегать, а тут, как назло, на каждом шагу какие-то препятствия!

— Быстренько за водой сбегать? — зачем-то уточнил синеглазый, — В Черный лес?

— Да. Одна нога тут, другая там. Что не так?

— Все так. Хороший у вас целитель. И лечит, наверное, здорово.

— Не жалуемся.

— А если все-таки на минуточку допустить, что он….

— Все! Закрываем тему, — я сложила руки крестом, показывая, что разговор завершен, — хватит об этом!

— Ну, хватит, так хватит, — покладисто сказал он, — дело твое.

На этом обсуждение моей беды закончилось и дальше мы шли молча.

До наступления темноты нам удалось миновать еще одну развилку. Потом, в потемках, двигаясь в тусклом свете заговоренного огнива, еще одну.

Тропа уходила все глубже в лес и деревья подступали все ближе, колючими ветками цепляясь за одежду.

— Дальше опасно идти, — сказал Ханс, — все глаза выколем.

И как бы мне не хотелось поскорее добраться до цели, я была вынуждена с ним согласиться.

Глава 4

Утром я проснулась от того, что было жарко. Зевнула, глаза открыла и не сразу поняла, что передо мной такое.

Пуговицы какие-то…

Потом сон окончательно отступил, и я осознала, что лежу в обнимку с Хансом! Мало того, что уткнулась ему в грудь, удобно свернувшись в кольце рук, так еще и ногу на него закинула!

Это что еще за фокусы?!

— Ты! — дернулась, пытаясь высвободиться, но он спросонья на рефлексах наоборот сильнее прижал к себе.

Я аж задохнулась от возмущения, а потом начала активно бороться:

— А ну отпусти меня, маньяк несчастный!

Пока маньяк сонно моргал и силился понять, что происходит, я активно пробивала себе путь наружу. Даже чуть было коленом не заехала ему в причинное место, но успел увернуться.

В итоге меня бессовестно придавило к расстеленному на земле плащу, а синеглазый нависал сверху и как-то недобро на меня смотрел:

— Тихо! Уймись!

— Я тебе сейчас покажу, уймись! — я продолжила воевать, но быстро запыхалась, потому что парень был слишком здоровым.

Чтобы с таким бороться – надо силишек, поболее чем у меня.

— Слезь.

— Драться будешь?

— Слезай! Маньяк проклятущий!

— Я -маньяк? — изумился он.

— Ну а кто?

— Между прочим, это ты ночью ко мне под бок приползла, — как-то обиженно сказал Ханс, — сказала, что холодно и страшно.

Я покраснела и огрызнулась:

— Не помню такого!

А у самой в сонной памяти и правда всплыло, как лежала, зубами стучала и слушала, как где-то поблизости заунывно выл волк. А мой спутник сладко спал, разметавшись на своем лохматом плаще и похрапывал. Ну я и подумала, а почему бы и нет…

Какой позор.

Как только он меня отпустил, я тут же вскочила на ноги и, старательно отводя взгляд в сторону, принялась собираться. Надо находить этого лешего, забирать весло и идти обратно. А то, чем дальше в этот лес, тем все страннее и страннее становится!

— Все, я пошла! Ждать не собираюсь…

— Идем, — раздалось за спиной.

Я аж подскочила от неожиданности:

— Ты же только что лежал!

— Уже встал.