Жених из Чернодырья (СИ) - Верховцева Полина - Страница 3

В голове только одна тоскливая мысль – я не успела попрощаться ни с отцом, ни с друзьями, ни с милым Марком.

Прости любимый, мне не суждено тебя спасти, но я буду ждать тебя на той стороне…

Грозно зарычав, медведь двинулся в мою сторону, а я, вместо того чтобы бежать сломя голову, сделала неуверенный шаг назад и обмякла, ничком повалившись на снег.

Привычный сумрак набросился со всех сторон, укрывая от страшной действительности. По крайней мере, я буду без чувств, пока он будет по мне топтаться и глодать.

Однако спустя некоторое время я пришла в себя.

Вроде живая. Руки-ноги на месте, ничего не болит. А сверху солнце зимнее едва припекает…

Приснился мне что ли медведь-то?

Кряхтя и пыхтя, я села. Еще раз взглядом прошлась по конечностям, чтобы убедиться в том, что они на месте и не отъедены коварным зверем. А потом обернулась…

Медведь сидел на том же месте, что и прежде, и по-собачьи склонив голову на бок, наблюдал за мой. Стоило только шевельнуться и внутри него утробно заклокотало.

Я все поняла.

Жрать меня бесчувственную ему не интересно. Надо чтобы орала, отбивалась и пыталась отобрать кишочки, которые он будет из меня вытягивать.

Представила эту картину и снова свалилась в обморок.

Потом опять пришла в себя. Голову аккуратно повернула – медведь на месте. Даже ближе, чем был в прошлый раз.

Точно ждет удобного момента, чтобы начать меня жевать.

Жуть!

Опять обморок.

А когда в третий раз открыла глаза, увидела прямо перед собой здоровенную лохматую морду.

Глаза в глаза.

Он смотрел, я смотрела. Он моргал, я моргала. Он щелкнул зубами, я вжалась в снег, уверенная, что сейчас мне откусят нос.

Кто-нибудь! Спасите!

Пусть появится какой-нибудь охотник! Пожалуйста! Должны же тут быть охотники?!

А Белочка! Была же белочка! Пусть хоть орехом в него кинет, отвлечет мохнатого, а я пока потихонечку уползу.

Однако охотников было не видать, а белочку мои проблемы волновали мало, и тратить на мое спасение драгоценные орешки она не собиралась.

Значит, снова обморок…

И только меня повело, только начало утаскивать в пелену беспамятства, как медведь фыркнул мне в лицо и человеческим голосом сказал:

— Отвалишься – укушу.

Видать, совсем плохи мои дела, раз говорящие медведи уже мерещатся.

А чудовище тем временем отстранилось, село и не сводя с меня темных бусинок-глаз, приказало:

— Поднимайся.

— Да я…это… пожалуй… полежу, — промямлила я, переводя взгляд на светлое, зимнее небо.

Полежу, отдохну, глядишь, и полегчает маленько.

— Считаю до трех. Один.

Я нервно сглотнула.

— Два, — со скучающим видом продолжил он.

Мне ведь кажется все это? Медведи ведь не умеют считать?

— Три…

— Все встаю! Встаю! — рявкнула я и села, — Встаю…

Кое-как поднявшись, я стряхнула снег с воротника, поправила шапку и угрюмо посмотрела на медведя.

Хотел бы съесть, уже бы съел? Верно? Верно. Но не точно. Однако бояться я стала чуточку меньше:

— Ты кто?

— Дух леса, а ты?

— А я вот, — показала ему флягу, — за водой пришла.

— Разве с стороны границы воды нет? — хмыкнул он.

Было странно разговаривать с медведем. Очень странно. И тем не менее разговор продолжался.

— Есть, но мне нужна та, что в пещере. В семи шагах от истока.

Медвежьи брови удивленно дернулись.

Интересно, все медведи умеют бровями шевелить? Или только мне такой одаренный достался?

— Прохода нет.

— Мне очень надо, — взмолилась я, — очень-очень.

— Нет.

— Ну пожалуйста!

— Нет. Пока я в пещере – туда никто не войдет. Разорву, — монотонно сказал он и снова зевнул, обнажая длинные клыки.

— А ты прогуляйся, Миш? Пройдись кружочком, а я только заскочу, водицы фляжечку наберу и исчезну. Больше не увидишь меня.

— Я бы прогулялся. С удовольствием. Но… — он потряс задней лапой и раздался металлический звон.

Только сейчас я заметила обруч и тяжелую железную цепь, уходящую вглубь пещеры.

— Ты прикован!

— Угу.

— Кто ж тебя так?

Он заворчал по-звериному, а потом угрюмо произнес:

— Ведьма лесная. У нее только ключ от этих оков есть. Достань его для меня и получишь воду. А еже ли нет, то путь в пещеру для тебя навсегда закрыт будет.

Вот только лесной ведьмы мне и не хватало…

Но жизнь Марка висела на волоске, и зависела только от меня.

Делать нечего, пришлось соглашаться.

— Хорошо, — с тяжким вздохом сказала я, — где эта твоя ведьма?

— Вон туда иди, — Медведь кивнул в сторону едва заметной тропочки, плетущейся вдоль склона, — обойдешь восточный отрог и попадешь к озеру. Там на берегу ее домушка и стоит.

— Так, давай еще раз… Мне просто надо взять у нее ключ, принести его тебе, и ты дашь мне набрать воды.

— Да-да, — закивал медведь, — просто ключ.

Наверняка какой-то подвох есть.

Я подозрительно уставилась на медведя, он в свою очередь преданно уставился на меня. Играли в гляделки минут пять, потом я сдалась и проворчала:

— Ладно. Будет тебе ключ.

Шапку поправила, штанишки подтянула и пошла, а косолапый еще долго смотрел мне вслед.

— Чтоб тебя, — проворчала я, в очередной раз споткнувшись на пустом месте, — сглазил, хмырь глазастый.

— Я все слышу! — донеслось издалека

— Еще и ушастый, — чуть тише добавила я.

— Все равно слышу.

Вот ведь! Так ни разу на него и не оглянувшись, я сосредоточенно чапала вперед, повторяя про себя как молитву:

Найти ведьму, забрать ключ, отдать медведю, набрать воды, спаси Марка.

Идеально гладкий и четкий план! Раз-раз и готово.

В том, что с ведьмой мне удастся найти общий язык, я почему-то не сомневалась. Ну что ей жалко, что ли ключа ради спасения любви? Уверена, как женщина она меня поймет и пойдет навстречу.

В общем шла я, шла… Притомилась изрядно, проголодалась.

Поэтому нашла укромное местечко на поваленной березе, достала пару походных печенек, с помощью огнива в маленькой жестяной кружке растопила немного снега, и кое-как пообедала.

А дома суп такой наваристый! С картошечкой, да с мясцом топленым! А еще хлеб. Ноздрястый, пышный, настолько вкусный, что сейчас бы целую буханку умяла. А какие пирожки с яблочным повидло, ммм…. Поджаристые, зарумяненные. Наша кухарка за десять минут до готовности смазывала их сладкой сметанкой, чтобы корочка вкуснее была. А компот?! Да ни у кого в Семиречье не было такого компота, как у нас! А еще ягоды сушеные, сушки с баранками да сахарные леденцы на палочке…

— Вот лишь бы жрать, — сокрушенно сказала я и, убрав остатки провизии, пошла дальше, — лишь бы жрать… Эх, пирожков бы сейчас.

Косолапый не соврал. Обогнув растянутый отрог, я действительно вышла к озеру, похожему на большую баранку – круглое, а в центре остров. И Избушка там была, немного покосившаяся у самой кромки леса, обступающего берег.

Рядышком – небольшая деревянная пристань, возле которой плавно покачивалась утлая лодочка с одним веслом.

Что самое странное – озеро было во льду, но от пристани до острова шла ровная, незамерзшая дорожка. Будто кто-то ножом прорезал лед и убрал за собой все ошметки.

Подойдя ближе, я зачем-то заглянула в лодку, будто ключ мог валяться на ее дне. Конечно, ничего не нашла, и отправилась дальше, к избушке.

— Хозяйка! — позвала я.

Никто не ответил.

— Хозяюшка! — для верности постучала кулаком по покосившейся двери.

Вроде что-то внутри шелохнулось и закряхтело.

— Хо-о-озя-я-я-яйка!

И тут как громыхнет прямо за дверью:

— Да слышу я! Хватит орать!

Я аж чуть с крыльца не свалилась.

Потом правда все-таки свалилась, потому что дверь резко открылась наружу, и не увернись я от нее – схлопотала бы прямо по лбу.

На пороге стояла бабка. Неприятная такая бабка, надо сказать. Скрюченная, прищуренная на одну сторону, с длинным, мясистым носом и прекрасной такой розовой бородавочкой на самом его кончике.