Девочка из прошлого (СИ) - Тоцка Тала - Страница 11

— Так он пока ничего и не сказал, — Рус предусмотрительно берет свою чашку и делает глоток.

Я замолкаю. Толку зря беситься? Придет, тогда и поговорим.

Рустам приезжает буквально через десять минут, мы только успеваем допить кофе.

— Как ты так быстро? — удивляется Рус. Рустам не отвечает, молча протягивает руку сначала мне, потом ему.

Как я и предполагал, лицо хмурое, взгляд мрачный. Просто заебись.

— Нахера ты Соню впутываешь? — не могу удержаться. Вот сейчас опять начнет пиздеть, что это его жена, не моя семья, и что я должен от него отъебаться.

Но на удивление Рустам отвечает относительно сдержанно.

— Я принял решение, Демид. Если отцовство подтвердиться, она узнает первой.

— Рустам...

— Открывай, — перебивает он меня, кивая на конверт.

Ну я так я.

Достаю из ящика стола швейцарский многофункциональный нож, подаренный сотрудниками на один из праздников. Точным движением вскрываю конверт и вынимаю два листа бумаги с логотипом клиники, в которой братья сдавали биоматериал.

Первый лист. Руслан.

— Основываясь на результатах, полученных при анализе исследованных локусов, биологическое отцовство предполагаемого отца Айдарова Руслана Усмановича в отношении ребенка «Образец К» исключается...

— Фууууух, — Руслан не скрывает облегчения, шумно выдыхает воздух из легких. Продолжаю.

— Близкое патрилинейное родство донора образца с маркировкой «Айдаров Руслан» и донора образца с маркировкой «Образец К», в рамках проведенного исследования не исключается... Вероятность того, что полученный результат не является следствием случайного совпадения индивидуализирующих признаков неродственных лиц, составляет 99,9%.

Что и требовалось доказать. Близкое патрилинейное родство означает, что Руслан определенно родственник Кати в желтой шапке. К примеру, дядя. И что он на сто процентов не отец девочки.

Беру следующий лист.

— Основываясь на результатах... биологическое отцовство... Айдарова Рустама Усмановича... исключается...

— Сука... — Рустам глухо матерится, роняет голову на сложенные перед собой руки, и только сейчас становится ясно, в каком он был напряжении.

А я в полном ахуе продолжаю читать.

— Близкое патрилинейное родство... Айдарова Рустама... и... «Образец К»... не исключается... Вероятность того, что полученный результат не является... составляет 99,9%.

Поднимаю глаза на братьев.

— Это как понимать?

Они молчат, но у обоих такой вид, словно каждый получил контрольный пакет акций «Майкрософт».

— Что за хуйня, я вас спрашиваю?

— Что ты от нас хочешь, Демид? — первым отвечает Руслан. — Тест показал, что это не наш ребёнок, не мой, и не Руса.

— А чей, блядь? Мой? Она вылитая Майя!

— Демид, не ори, — Рустам остервенело трет ладонями лицо, — мы понимаем, что она наша, она не чужая. Но блядь... Дай в себя прийти. Я же.... Я же сука себя уже похоронил.

— Похоронил он... — отбрасываю лист, постукиваю по столу пальцами. Встаю и начинаю ходить по кабинету от стены к стене. Разворот. — Вы биоматериал правильно сдавали?

Братья смотрят на меня как на дебила.

— Демид, приди в себя, — отзывается Рус, — это ж не спермограмма. Там дрочить не надо, это всего лишь мазок со щеки.

— Надо переделать, — складываю листы в конверт, бросаю в стол. — Вы просто ее не видели.

— Знаешь, что я думаю, — медленно заговаривает Рустам, при этом его взгляд все ещё более чем красноречивый. — А нам точно это нужно?

— Такое ощущение, что мне точно нужно больше чем вам, — беру телефон, нахожу нужный контакт.

— Это Ольшанский. У вас хранится образец с остатками биоматериала. Я хотел бы...

— Демид Александрович, я как раз собирался вам звонить, — голос из трубки звучит скорбно и тревожно. — У нас сегодня случилось ЧП. В лаборатории возникло локальное возгорание, но пока его ликвидировали, ваш образец исчез. Не знаю, что и думать, мы уже объявили служебное расследование...

— Я сейчас приеду, — бросаю коротко, отбиваю звонок и поднимаю глаза на притихших братьев. — Походу, наш чупа-чупс оказался кому-то очень нужным. Его увели из лаборатории.

— Кто? — задает тупейший вопрос Рус.

— Конь в пальто, — отвечаю раздраженно. — У кого-то ещё остались сомнения, что девочку надо найти?

— Нет, — первым отвечает Рустам.

— Я уехал, — направляюсь к выходу. Он меня окликает.

— Демид! — притормаживаю. — Мы с тобой.

Молча шагаю к двери.

Вышедшие из строя камеры, подтертые записи, внезапное возгорание. И девочка, как две капли воды похожая на детей моих братьев.

Если кто-то планировал привлечь мое внимание, то следующим шагом им следует просто подойти посреди улицы и зарядить мне в табло. Потому что более прямо уже некуда.

Глава 8

Арина

Соня....

У него даже голос изменился. Когда со мной разговаривал, каждое слово звучало так, будто на лист металла железная болванка падала. А стоило этой Соне позвонить, металл на глазах превратился в пластилин.

Мне кажется, он никогда ни с кем так не говорил. С таким теплом в голосе.

И лицо смягчилось.

Кто она, эта Соня? И почему Ольшанский так внезапно переменился?

Иду, и по лопаткам бежит электрический ток. Это Демид, я знаю. Смотрит мне вслед, жжет глазами. А сам с Соней этой...

С девушкой, с которой он вчера был на благотворительном вечере, он вел себя совсем иначе. Значит это была не Соня. И лицо у него было совсем другое, когда он на неё смотрел.

Не то, чтобы я за ними следила. Просто бросалось в глаза.

Выхожу за дверь и ускоряю шаг. Перешла бы на бег, не будь я в его офисе. Кожа печет, хочется содрать ее вместе со следами от взглядов Ольшанского.

Я так боялась, что он до меня дотронется! От его ладоней шел жар, он был слишком близко, опасно близко.

Но он держался на расстоянии, и я так и не поняла, о чем он хотел поговорить. Какая разница, спим мы с Феликсом или нет, если есть Соня, после звонка которой Демид становится таким...

Издали вижу Феликса. Он стоит у панорамного окна и смотрит вниз. Рядом увлеченно беседуют наши юристы и юристы Ольшанского.

Феликс оборачивается, видит меня и делает шаг навстречу. На его лице сотня вопросов, но я чуть заметно качаю головой.

Потом, Феликс. Все разговоры в машине.

На ходу прощаемся с принимающей стороной и идем к лифтам.

— Что, Ари? Что он тебе сделал? — спрашивает Феликс, когда двери лифта закрываются и мы остаемся одни.

— Ничего, — мотаю головой, прерывисто дыша, — ничего не сделал.

— Точно? — он смотрит с подозрением.

— Спрашивал, как давно мы с тобой спим.

— И как давно?

— Я не стала облегчать ему задачу.

— Тогда почему ты летела как угорелая?

— Ему позвонили. Не хотела мешать.

Я отворачиваюсь, Феликс тихо хмыкает себе под нос.

Он не поверил. Ну и пусть, я практически не соврала. А посвящать Феликса в наличие некой Сони, от которой плывет Демид, считаю излишним.

К тому же, я заранее знаю, что он скажет. Про собаку на сене и кучу подобной ерунды.

Садимся в машину, оба на заднее сиденье.

— Звонил отец, просил тебя перезвонить, — говорит Феликс. Достаю телефон.

Если такой человек как Винченцо просит перезвонить, откладывать звонок точно не стоит.

— Здравствуй, Винченцо. Ты хотел меня слышать?

— Да, здравствуй, Ари. Я должен перед тобой извиниться, мои парни допустили оплошность. Сумму штрафа назначишь сама.

По спине пробегает холодок.

— Что произошло?

— Во время инцидента в торговом центре твоя дочь выронила леденец. Мои люди сделали акцент на эвакуации ребенка, и не обратили внимание, что леденец мужчина забрал с собой.

У меня падает сердце.

Мужчина это Демид.

— Зачем?

— Он отвез его в лабораторию для ДНК-теста.

Руки дрожат, и я чуть не роняю телефон.

Откуда??? Откуда он мог узнать????