Шамабад должен гореть! (СИ) - Март Артём - Страница 8

Аллах-Дад явно был в ярости. Повел справа на лево, указывая на всех своих людей острием ножа и, выплевывая при этом злые гавкающие слова.

— Полагаю, — шепнул я, потирая от холода продрогшие плечи, — твой командир принял неправильное решение. Решил оставить нас в живых. И теперь поплатится за него.

— Сергей, — внезапно сказал перебежчик.

Я бросил на него взгляд.

— Меня зовут Сергей.

— Зовут, — хмыкнул я.

— Чего смешного? — Будто бы обиделся Ахмад.

— Ты сказал зовут, а не звали.

Тем временем разозленный Малик, сыпля проклятиями на своем языке, пошел куда-то в нашу сторону. Он остановился возле меня, стал ругаться. Кричать на меня, срывая свою злость.

— Скажи ему, чтобы заткнулся, — угрюмо проговорил я. — И без него голова болит.

— Он не послушает, — уныло ответил Сергей.

Но меня не проведешь. Я прекрасно понимал, что перебежчик просто боится сказать душману что-то наперекор.

Свою гневную тираду Малик закончил тем, что смачно отхаркнулся и плюнул мне на сапог. Жирный харчок угодил прямо на носок и стал мерзко растекаться по нему.

— Ах ты мразота… — Прошипел я, а потом просто пнул Малика каблуком по голени изо всех сил.

Тот закричал, запрыгал на одном месте. Не устояв, грохнулся на меня. Душманы тут же повскакивали. Стали кричать, бряцая оружием. Ахмад изумленно уставился на меня, не зная, что ему делать.

Я же вцепился Малику в воротник кафтана, отвел голову назад так, что в шее у меня хрустнуло, а потом врезал ему лбом в горбатый нос. Дух замычал, стал плеваться кровью.

Душманы было налетели со всех сторон, но замерли, кого я тычком скинул Малика с себя и уселся рядом, накинув ему на шею веревку, что связывала мне руку.

— Я его сейчас придушу, если не разойдутся, — сказал я, злобно глядя на орущих вокруг душманов.

Один только Аллах-Дад, растолкав своих людей широкими плечами, молчал, уставившись на меня.

— Скажи ему, — зло проговорил я, — пусть держит своих собак на привязи. Если я в плену, то это не значит, что я позволю душманью меня унижать.

Ахмад торопливо передал Аллах-Даду мои слова. Тот угрюмо задумавшись, уставился мне в глаза. Потом быстро бросил что-то на пушту.

— Он просит тебя отпустить Малика, — сказал Ахмад. — и обещает, что такого больше не повториться.

— Он лжет, — проговорил я холодно.

— Аллах-Дада удивил твой поступок, — заверил меня Ахмад. — Он считает тебя умелым воином и проявит уважение к твоему мужеству. Тебя не тронут, если ты пощадишь Малика.

Я промолчал, отпустил душмана, и тот отполз, потирая разорванную жесткой веревкой кожу на шее.

Пронзительно вопя и откашливаясь, душман плевался кровью и указывал на меня пальцем.

— Он просит, чтобы другие тебя убили, — сказал Ахмад.

— Я это понял, — ответил я, устраиваясь обратно на камень и вытирая носок сапога о песок.

Аллах-Дад ухмыльнулся и что-то сказал поднявшемуся на ноги Малику. Того аж перекосило от удивления.

— Аллах-Дад сказал, что если Малик хочет тебя убить, пусть попробует сделать это сам.

Я хмыкнул.

— Если он решится, то я принимаю вызов. Но пусть будет готов к тому, что я не стану щадить его жизнь.

Ахмад передал мои слова. Малик растерянно зашарил взглядом по злым, грязным лицам душманья. Те стали кричать, подначивать его.

У меня тут же созрел план. Душманы на взводе, и, кажется, хотят сорвать на ком-нибудь свою злость. Они будто бы даже забыли о погоне. Такая «заварушка» — отличный способ потянуть время. И я был готов рискнуть ради того, чтобы нас скорее отыскали мои товарищи.

Под напором остальных Малик утер кровь с разбитого лица и от отчаяния и злобы завопил. Потом вынул нож из-за кушака.

Я встал, посмотрел на него, глубоко дышащего и озлобленного, словно зверь. Малик топтался на месте. Растопырив руки, поигрывал ножом. Остальные духи встали в неровный круг, словно бы обозначив арену.

— Руки, — сказал я Ахмаду, — развяжите.

Ахмад встал и потянулся было за ножом, но Аллах-Дад запретил ему. Сказал, что я должен сражаться так. Я только ухмыльнулся.

Под воинственные крики и улюлюканье врагов, мы с Маликом сошлись в центре круга. Он топтался на месте, кривил страшные рожи и кидался на меня, будто бы стараясь напугать. Я спокойно пошел полукругом, низко опустив связанные руки.

Малик кинулся первым. Он совершил ложный выпад в сторону, делая вид, что бьет кулаком. Опасность таилась в его опущенной руке с ножом.

От удара я ушел, поднырнув ему под кулак, нож принял на веревку, а потом ловко скрутил ею запястье духа. Отвел острие в сторону, дернул на себя и снова ударил Малика лбом, но теперь в зубы.

Душман замычал от боли, давясь собственной кровью. Я тоже почувствовал, как из моего, рассеченного его зубами лба, медленно сочится теплая кровь.

Я напрягся, дернул во второй раз, да так, что в плече у духа что-то щелкнуло. Он взвыл, разжал пальцы, и ножик его отлетел куда-то в сторону. Со звоном затерялся между камней.

Пока Малик боролся с болью, я быстро юркнул ему за спину, накинул веревку на шею, ударил под колено. Душман рухнул, повиснув на моих путах. Он захрипел, задергался, шаря в воздухе здоровой рукой.

Я же натянул веревку, обвил длинный конец кольцом вокруг шеи Малика. Подналег, и резко дернул вверх и в сторону. Раздался краткий щелчок, и душман тут же затих в моих руках.

Переводя дыхание, я отбросил его мертвое тело в сторону. Посмотрел на Аллах-Дада. Духи, окружавшие меня, стояли в полном молчании. Казалось, они просто остолбенели от такой скорой и неожиданной смерти своего дружка.

Аллах-Дад очнулся первым. Он набычился. Решительно направился ко мне и схватил за ворот кителя. Зло зашипел:

— Таси сок йаст⁈

— Аллах-Дад спрашивает, кто ты такой, — промямлил Ахмад.

— Скажи ему, — я смело заглянул в глаза главарю духов, — что я советский пограничник.

Внезапно, что-то щелкнуло у нас с Аллах-Дадом под ногами. Еще что-то упал в нескольких метрах от шайки, а потом и у входа в пещеру.

Главарь духов удивленно опустил взгляд. Я тоже глянул вниз. Там лежал белый цилиндр. Быстро сообразив, что это такое, я отпихнул Аллах-Дада, бросился в сторону, на землю. Не успел закрыть лицо руками, как раздался приглушенный хлопок. Потом еще и еще один. Это сработали гранаты К-51. С шипением химической реакции они стали выпускать в воздух злой слезоточивый газ.

Глава 5

— Ну как ты, Саш? — Стас Алейников опустился ко мне.

Обычно, жизнерадостное лицо его было напряженным и серьезным.

— Жить буду, — проговорил я, сидя на сыроватом стволе поваленного дерева.

На склоне горы, бугрящейся каменистыми выступами, было многолюдно. Пограничники осматривали вещи, отобранные у душманов. Сами нарушители границы, связанные по рукам, лежали чуть в сторонке. Их сторожили несколько наших погранцов, в том числе и Ваня Белоус, взявший с собой Радара. Пока Нарыв лечился, он исполнял обязанности инструктора службы собак.

Были там и другие псы из наших. Они, под началом своих вожатых, следили чтобы задержанные не выкинули лишнего.

Штурм прошел, что называется, без сучка и задоринки. Под влиянием слезоточивого газа душманье потеряло всякую возможность защищаться. Погранцы в противогазах просто вошли в пещеру, взяли и вывели их. Быстро разыскали и меня.

Пусть мне тоже пришлось испытать на себе все прелести слезоточивого газа, однако я довольно быстро пришел в себя. Что не сказать о Курбане, которому, лежавшему на траве, оказывал медпомощь фельдшер, поднявшийся сюда с заставы Йохчи-Пунь.

К слову, их ребята тоже участвовали в задержании. Они, мало того что перекрыли участок, через который намеревались уйти духи, так еще и выслали к нам парней из стрелкового отделения разведвзвода одной из застав СБО «Новобад». Отделение, как я понял, временно находилось у Йохчи-Пунь и выдвинулось к нам на помощь, когда на той заставе узнали о прорыве в тыл.