Шамабад должен гореть! (СИ) - Март Артём - Страница 22

Я заканчивал аккуратно снимать с мертвого старика гранаты. Он скрутил их проволокой в линию и прикрепил к бечевке, которую надел через голову.

Почти все время, пока мы разбирались с нарушителями, я думал о том, чему только что стал свидетелем.

Эти люди, скорее всего, душманы, замаскировавшиеся под местных. Занимались они тем, что перебрасывали оружие и боеприпасы через реку. Значит, они уже начали готовиться к штурму Шамабада. Но сколько оружия они успели перевести? Вряд ли много.

Слишком частые появления посторонних на границе тут же будет расценены пограничниками, как определенная и очень подозрительная закономерность. Как повод насторожиться. А вот единичные эксцессы, которые бывают не так и часто, сложно связать с методичной и планомерной работой для одной конкретной и злой цели.

Значит, как я и предполагал, духи работали медленно. Перевозили по одной, две единиц оружия. Возможно, в разобранном виде. Точно так же и с боеприпасами.

Насколько я помнил, в схронах, что нашли пограничники, когда Шамабад переживал этот период в прошлой моей жизни, было не так и много оружия. По два, ну максимум четыре пулемета на тайник. Один-два гранатомета. Хотя боеприпасов у врага оказалось достаточно. Возможно, несли на себе через реку.

Тогда на нашей стороне духи умудрились взять с собой четыре пулемета и два гранатомета из последнего оставшегося схрона. Больше им и не понадобилось, видимо, переправляли с избытком, как раз на случай, если погранцы обнаружат оружие на участке.

Поразмыслив, я пришел к выводу, что они, скорее всего, только начали переброску. Мы наткнулись на врагов очень вовремя.

Проблема была лишь в том, что наши воспримут переброску оружия только как контрабанду, но не подготовку к вторжению. Значит, придется им подсказать, что к чему.

Шишига подкатила к нам и резко затормозила, оставляя на тропе отпечатки шин. Из кузова повыпрыгивали пограничники с собакой. Командовал ими Черепанов.

— Товарищ прапорщик, нами просечена попытка нарушения Государственной границы. Двое нарушителей задержаны. Трое — уничтожены, — докладывал Черепанову Алим, — старший наряда Канджиев.

— Вольно, — буркнул Черепанов.

— Не только нарушения границы, товарищ прапорщик, — сказал я, кивнув на безразличного ко всему ишака. — Они пытались перетащить на нашу сторону пулемет. Все эти овцы да пастухи — лишь прикрытие.

Черепанов нахмурился.

— Ладно, — выдохнул он, — грузите этих. Начальство разберется.

— А ишака? — Удивленно приподнял брови Стас.

— А ишака грузить некуда, — строго сказал Черепанов. — Придется его под конвой взять и доставить на заставу пешим ходом.

Особисты забрали схваченных нами афганцев уже с заставы.

Пока их грузили в шишигу, прибывшую из отряда вместе с офицерами особого отдела, мы «разоружали» ишака и считали добро, что он пронес через реку. Ишак, к слову, совсем не возражал.

Осел нес на себе один РПД в частично разобранном виде. Ну, для удобства транспортировки. Из вьюков также было изъято примерно семьсот патронов к нему.

Ишак, которого Стас уже успел окрестить Гошей, что, к слову, очень не понравилось другому Гоше из отделения собачников, получил временное «место дислокации» на заставе, пока шеф не решит, что с ним делать.

Когда особисты уехали, я уже прекрасно понимал, что будет дальше. К каким выводам они придут, допросив духов. И выводы эти будут неверными. Ну что ж. Пришло время мне немножко вмешаться в их оперативную работу.

Сегодня стояла чудесная погода. Было тепло, потому по леску я шел в расстегнутом бушлате.

Все еще голые ветви деревьев чернели на фоне совершенно ясного синего неба.

Со момента задержания нами переодетых афганцев вместе с их овцами на Границе, прошло два дня. Сегодня у меня был первый за долгое время выходной.

Я шел по лесной землистой тропе, высохшей под мартовским солнцем. Потом свернул с нее, захрустев сухой прошлогодней листвой и мелкими веточками. Землистый аромат царил в лесу, приятно щекотал нос.

Аккуратно обходя молодняк акации, я прошел к большому ореху, ставшему почти для всего личного состава заставы особенным местом.

— Саша? — Наташа, ждавшая меня тут, поднялась с земли.

Она расстелила у корней могучего дерева покрывало, на котором уже ждала меня. Когда она встала, я заметил, как нечто рыжее мелькнуло от ее ног, спрятавшись за деревом.

— Саша!

Девушка помчалась ко мне, кинулась на грудь. Я схватил ее за талию, оторвал от земли и весело закрутил. Наташа рассмеялась таким привычным заливистым смехом, что на душе у меня потеплело.

Потом мы замерли на мгновение, заглянули друг другу в глаза. Улыбка медленно исчезла с лица девушки. Оно стало каким-то вдохновленным, светлым. Глаза широко распахнулись и заблестели.

— Привет, — тихо сказал я.

Я прижал ее к себе, и она потянулась ко мне. Стала на цыпочки, томно прикрыв глаза. Сейчас в этот самый момент, она показалась мне еще более красивой, чем всегда. Возможно, еще более красивой, чем за всю мою жизнь.

Я подался вперед, и мы поцеловались, нежно и чувственно. Да так и замерли, наслаждаясь друг друга на… Сложно было сказать на какое время. Да и считать, если честно, совсем не хотелось.

Когда губы наши разминулись, Наташа положила голову мне на грудь.

— Я скучала, — тихо и немного обиженно сказала она, — очень.

— Все в порядке. Я здесь.

— У тебя так спокойно бьется сердце, — проговорила она. — Спокойно и размерено. Словно бы оно ледяное.

— Ты знаешь, что это не так.

— Знаю. А еще — чувствую.

Наташа повела меня под дерево. Я отложил автомат и подсумок, расположился на покрывале, девушка села рядом.

Почти сразу из-за ствола ореха показался любопытный остренький нос Муськи. Она выскочила к нам, приблизилась к Наташе, ступив передними лапками ей на бедро.

— Совсем ручная стала, — сказала девушка.

— Угу. Прикормили мы ее. Видать, и охотиться разучилась.

Девушка уставилась на меня очень удивленно.

— Ничего. Мы ее не оставим, — я улыбнулся

— В каком это смысле?

— Я признался Тарану, что мы подкармливаем лису, живущую у границы.

— И что?

— Ничего. Все хорошо. Он согласился поселить ее у заставы. Мы ей даже домик подготовили, В рощице, за укрепом. Всегда теперь будет под присмотром.

Подобревшая от солдатских харчей лисица, хоть и околачивалась у Наташи, на нее совсем не смотрела. Она навострила ушки и принюхалась. Потом деловито протрусила к моему подсумку. Стала его обнюхивать. Попыталась подлезть носом в клапан.

— Знает, чертовка. Где водится съестное, — рассмеялся я. — Давай ее покормим.

Я встал, подошел к подсумку. Лисица, увлеченная запахом сала, что я принес для нее, совершенно меня не замечала. Вернее, даже так: она знала, что меня не нужно бояться.

Я достал жирноватую газету, в которую спрятал обед для лисицы, а потом вытряс все ей на землю. Там стала жадно поедать большие ломти сала.

— И как это ваш начальник согласился ее взять? — Спросила девушка.

— А что? Она теперь и так на довольствии, — обернувшись, улыбнулся я.

Я вернулся на место и сел возле Наташи. Мы обнялись, принялись наблюдать, как обедает лиса.

— А лисята что? — Спросила девушка.

— Лисята редко выходят из норы, — сказал я, — но людей тоже не бояться. Я гладил одного.

Наташа улыбнулась.

— Да и сюда я пришел с разрешения Тарана, — продолжал я, — не стал ничего выдумывать. Сказал — надо Муську накормить.

— Это чудесно.

Когда в норке запищал лисенок, Муська оторвалась от еды, прислушалась. В следующий момент она принялась хватать оставшиеся куски сала, стараясь напихать их в рот как можно больше за раз. Набитая съестным пасть лисы распахнулась так широко, что Муська от этого выглядела презабавно.

— Не жадничай! — Рассмеялась Наташа, — никто у тебя ничего не отберет!

Муська ее не слушала. Напихав полный рот сала, она посеменила к своей норке.