Граф Суворов. Книга 4 - Шаман Иван - Страница 10

Через минуту количество дисков сократилось до одного-двух в секунду. Через две минуты Геннадий остался стоять, но ни одного конструкта больше создать не мог. И когда до него вдруг дошло, что я стою на одном месте, а ничего не происходит, он дёргаными движениями поковылял ко мне. Издавая при каждом шаге жуткий скрежет с тучей искр, идущих от доспехов, он брёл, словно зомби, оставляя после себя длинный след волочащейся правой ноги.

– Ты проиграл. Сдавайся. Хватит, – проговорил я, когда до противника оставалось меньше двух метров. В ответ он сказал что-то нечленораздельное, но продолжил идти. И когда, наконец, добрался – замахнувшись, ударил рукой. Я даже не подумал уклоняться. Слабый, кривой замах пришёлся в грудную пластину и не смог её поцарапать. Это продолжалось минуту, а потом бульканье Герба превратилось в неразборчивое бормотание, и он рухнул на колени.

Вздохнув с облегчением, я посмотрел на запоздалую помощь, что всё же пришла. Ну как, наверное, придёт через пару минут. Когда резаком вскроют заклинившую дверь. Третий глаз молчал, а значит, опасности для меня больше не было. Так что я, не выбираясь из своей брони, легко уронил замерший доспех Герба и дёрнул за рычаг экстренного раскрытия. Не сработало, броню тоже заклинило, что неудивительно, учитывая количество повреждений, которые мне пришлось нанести, чтобы победить.

Тогда я наступил на затылок шлема и двумя руками потянул на себя эвакуационную ручку, силой вскрывая броню. Спина доспеха со скрежетом поддалась, и я увидел окровавленную обивку.

– Эй, придурок, ты как? – выругавшись про себя, спросил я, вынимая тело Герба, который начал мелко подрагивать. Уложив его на арену, я дёрнул ручку раскрытия брони и выскочил наружу. Только чтобы увидеть, как у парня начинают закатываться глаза, а сам он бьётся в припадке с кровавой пеной, лезущей изо рта.

– Не смей подыхать, придурок, иначе я тебя с того света достану! – рявкнул я, прижав голову и грудь парня, чтобы он ещё больше не навредил себе, и одновременно рассматривая его меридианы. Там была жуткая каша, словно маньяк-трикотажник кривыми ножницами кромсал тканевую куклу, обрезая ей ниточки в случайных местах.

Срастить их, да даже половину, я не успевал даже физически, слишком обширные повреждения. А потому, наплевав на конечности и красоту, сконцентрировался на жизненно важных органах. Мозг, лёгкие, сердце, почки, печень… даже на желудок и кишки сил и времени элементарно не оставалось, главное, чтобы сейчас он выжил.

Выжил и рассказал, какой урод с ним это сделал. Потому что даже самый фанатичный придурок, вроде Герба, не мог нанести себе такой урон. И я не мог. Ни одной сломанной кости у него не было. Зато очагов внутреннего кровотечения – сколько угодно, и мне приходилось заставлять ткани сжиматься, лишь бы остановить кровь.

– Отойдите! Ему нужна помощь! – выкрикнул новый заведующий медчастью, в числе первых бросившись в дверной проём.

– А ну, пошёл отсюда! – рявкнул я, только увидев у него на груди герб со змеёй.

– Что, да ты с ума сошёл, мальчишка! – визгливо закричал врач. – Я доктор и спасу ему жизнь, а если ты будешь мне мешать…

– У него внутреннее кровотечение. К счастью, жизни это не угрожает, и через пару часов он очнётся. Строгонов! – стоило мне поднять голову, как Василий оказался рядом, кивнул. – В имение его. Снять показания и взять анализы. То, что с ним произошло, не могло быть естественным процессом. И проверьте по камерам, где он был до утреннего боя. И с кем связывались судьи при принятии решения о переносе турнира.

– Понял, сделаем, – кивнул Строгонов, отходя в сторону. – Стража! Носилки сюда! Быстро!

– Этого надо взять под стражу, чтобы не сбежал, как предыдущий, – сказал я, показав на медика. – За покушение на жизнь аристократа.

– У вас нет никаких доказательств! – снова взвизгнул мужчина попятившись. – Орден неприкасаем!

– Так, ты не орден, – усмехнулся Василий. – А обвинение в покушении на наследника рода как раз подпадает в пункт о нарушении договора между боярскими родами и орденом. Теперь ты наш.

– Яд – это лекарство… лекарство, – пробормотал, отступая от окруживших его охранников, врач, а потом быстро сунул себе что-то в рот и почти сразу рухнул на пол, забившись в судорогах.

– Чёртов фанатик, – поморщился Строгонов, отходя от стихшего через минуту тела. – Он мёртв.

– Туда ему и дорога, – выдохнул я поднимаясь. – Но общего расследования это не отменяет. Если в этом замешан весь орден – нужно убедиться.

Глава 5

– Как он? – спросил я, когда семейный врач Суворовых вышел из операционной.

– Жить будет, – ворчливо ответил доктор. Как я и предполагал, может, он и ограничивал лечение Мирослава, но отказывать в операции совершенно, по его мнению, невинному парню не стал. Все же врачи не были ублюдками, а оголтелые фанатики встречались в любой области, главное на них просто не натыкаться.

– Уже хорошо, – выдохнул я, не стараясь вдаваться в подробности.

– Могу я, по крайней мере, узнать, что заставило вас везти его сюда, а не в ближайшую клинику? – не удержался от вопроса доктор. – Это было бы и проще, и быстрей. Я уже не говорю о том, что до операции он дожил просто чудом. Если бы кровотечение открылось раньше…

– Нет. Но я благодарен вам за выполнение клятвы Гиппократа, – ответил я, поднимаясь со скамьи, на которой ждал последние полчаса.

День в целом не задался. Сразу после прилёта шлюпа мы погрузили Герба и отправились прямиком в поместье. Я сопровождал Гену, чтобы убедиться, что он останется жив до допроса, а Василий разбирался с камерами и записями на кристаллы, чтобы сформировать доказательства.

Романа в доме не было, к деду с пустыми руками мне идти не хотелось, вот и пришлось ждать, пока закончится операция. К счастью, Строгонов обернулся быстрее, хотя довольным его назвать было сложно. И теперь, дождавшись положительного результата, я вместе с денщиком и наставником, наконец, отправился к Мирославу.

– И что же вас так задержало? – спросил с едкой ухмылкой граф, сидящий в рабочем кресле, обложенный подушками, в домашнем махровом халате поверх мягкого полуделового костюма. Странная смесь, хоть я и понимал её происхождение. – Внук уже почти четыре часа дома, а ко мне всё никак не заглядывал. Или я у тебя в опале?

– Не хотел беспокоить без веской причины и доказательств, – ответил я, подойдя ближе и активировав третий глаз. – Кажется, вы и вправду идёте на поправку, дед. Хотя я бы от перехода в подобный рабочий график советовал воздержаться.

– И на кого тогда неотложные дела оставить? Роман и так зашивается на трёх должностях одновременно. Как бы чего не учудил от загруженности или невнимательности, – покачал головой Мирослав, не слишком довольно воспринимая мой деловой подход. – Но раз вы привезли этого мальчика, значит, вам есть что сказать в своё оправдание? Насколько я понимаю, пострадал он именно в бою с тобой, Александр?

– Это сложный вопрос, хотя в этом деле вообще простых не будет, – ответил вместо меня Строгонов. – После распространения наркотиков на территории училища и подозрений в отношении главного врача мы решились на нарушение протокола и установили камеры прямо в приёмной палате и кабинете доктора.

– Ордену это очень не понравится, – поморщился Мирослав. – Это хоть того стоило, или мы нарываемся на конфликт зря?

– Я привёз запись. На мой взгляд, мы можем предъявить им обвинение в покушении на жизнь вашего наследника, но видео в доказательство лучше не прикладывать, – проговорил Василий, передав с этими словами кристалл графу. Пока Мирослав вставлял его в устройство чтения, я заметил, как едва заметно трясутся руки старика, всё же он не вернулся в норму.

А дальше мы стали свидетелями разговора Геннадия с новым врачом. И ещё нескольких выборочных посещений. Затем на проекторе появилось изображение одной из палат, где врач сам, лично, вкалывал Гербу препараты, не числившиеся в общем хранилище. Так что доказать, что именно у парня в крови, можно было только после анализов. Вот только всё это было… неубедительно.