Хроники Времени. Путь Прометея - Невский Дмитрий Владимирович - Страница 2

Мужчина вновь застонал, и Стефания уже решилась подойти к нему. И в этот момент времени она ощутила какой-то неестественный порыв ветра и шум, возникший где-то у нее над головой. Она быстро юркнула в расщелину между камнями, памятуя рекомендации Матушки о личной безопасности, и продолжила наблюдение.

На каменную полку, которая располагалась под ногами прикованного человека, спускался огромный орел. Именно его крылья создали тот поток ветра, который ощутила Стефания. Орел на мгновенье завис над скалой, а затем медленно и вальяжно приземлился перед пленником. Быстрыми резкими ударами клюва он вырвал кусок плоти из того места, где виднелась запекшаяся кровь.

Стефания в ужасе закрыла глаза и заткнула уши, чтобы не слышать это довольного урчания и тихих стонов, которые, впрочем, быстро прекратились – видимо, пленник потерял сознание.

Через некоторое время Стефания ощутила колебания ветра и поняла, что орел улетел восвояси. Она аккуратно высунула голову из убежища и действительно увидела силуэт улетающего орла, который уже практически исчез среди облаков, накрывающих горные вершины.

Она перевела взгляд на пленника, который безжизненно висел на цепях. Справа, на месте печени, зияла огромная кровоточащая рана. Кровь стекала вниз, и лужица наполнялась свежей кровью.

«Что здесь происходит? – задумалась девочка, не двигаясь с места. – Судя по всем признакам и следам, все это не в первый раз. И значит, великан (Стефания решила называть его так) не умрет от этой страшной раны, и, скорее всего, все повторится с начала».

Но затем в ней сработали указания, который год за годом давала ей Матушка:

– Видишь, человек страдает? Не спеши помогать, но и не медли с помощью.

– Это как, – не поняла девочка, – помогать и не помогать одновременно?

– Быть может, ситуация, в которую он попал, – урок, который ему нужно усвоить. Но если он умрет ненароком, то не сможет усвоить урок. Ты не должна противиться судьбе, но при этом не должна проявлять покорность ее воле. Будь себе на уме, но не забывай, что есть и те, кто умнее тебя.

«Как поступить в этом случае? – задумалась девушка, но ноги уже сами несли ее в пещеру, где под потолком сохли целебные травы. А в голове крутились рецепты снадобий, превращаясь в стройную картину помощи и лечения. – Вначале остановить кровь, затем дать организму силы для заживления. И затем придать общих сил, чтобы организм смог как можно быстрее включиться в работу. Вроде все ясно».

Стефания ловко водрузила котел с водой на костер и налила в него воды. Пока вода закипала, она растолкла в ступке травы, сделав из них целебную живицу – для раны. А затем уже заварила целебный напиток. Все это было проделано молниеносно – спасибо Матушке, которая ненавязчиво, но в то же самое время непреклонно обучила ее многим колдовским премудростям. Именно она, постепенно и без напряжений, привлекала девушку к своей работе. А ее было немало, особенно в период покоса или заготовки дров, когда особо неумелые мужчины то и дело норовили себе что-то отрезать или повредить.

Взяв живицу и бутыль со снадобьем, она начала подниматься по склону горы, то и дело поглядывая по сторонам. Вероятность того, что орел вернется, была небольшая – скорее всего, он посещал это место нечасто, возможно, один раз в сутки или даже реже. Но может быть, она ошибается? У нее нет таких удивительных способностей, как у этого великана, и если орел своим огромным клювом ударит ее, то надежды на спасение просто не будет.

Первым делом она обработала рану на животе и наполнила ее мазью. Она и заживит, и снимет боль. Затем, когда, как ей показалось, мужчина почти начал выходить из шока, поднялась по небольшим уступам к его губам. Они были окровавлены и искусаны – видимо, когда орел делал свое дело, он что есть силы сжимал губы, чтобы не закричать.

Аккуратно раскрыв губы, она начала вливать раствор. По капле в безвольный и безответный рот своего пациента она смогла влить почти всю порцию.

Когда дело было сделано, оставалось ждать. Можно было пойти в пещеру и поспать – бессонная ночь и волнительное утро совсем лишили ее сил. Но и ей остался глоток снадобья, который придавал силы, поэтому силы вернулись и позволили остаться на месте и наблюдать за пациентом.

Впрочем, усталость дала о себе знать, и Стефания не заметила, как уснула. Проснулась она только к вечеру, когда над горами начали появляться первые звезды. Не меняя позы и стараясь не менять ритм дыхания (так учила просыпаться Матушка – мало ли кто ждет твоего пробуждения, а так у тебя есть время, чтобы понять, что вокруг тебя происходит), она прислушалась к окружающей обстановке. Все было по-прежнему, но все же что-то изменилось.

Пациент! Его дыхание стало более ровным и размеренным, а общее ощущение вызывало большие надежды. Теперь можно было открыть глаза и осмотреться. Чувства ее не подвели – пациент выглядел гораздо лучше, рана на боку почти полностью затянулась. Но это не главное – ГЛАЗА! Он смотрел на нее синими бездонными, как небо в горах, глазами.

Она встала и начала медленно подходить к нему. И снова природное чутье пояснило ей то, что он все еще в беспамятстве. А взгляд – хоть и красивых, но пока ничего не видящих глаз. Она подошла ближе и всмотрелась в его лицо.

Это было уставшее, суровое, но вместе с тем очень привлекательное лицо молодого мужчины. Думается, ему лет 30, если смотреть земными мерками. Но сколько он пережил и сколько еще ему придется пережить, она не знала.

Ее взгляд упал на цепи, которыми пленник был прикован к скале. Как она заметила ранее, это были цепи черного металла, с золотыми рунами, которые сейчас пульсировали заметно сильнее, чем это было утром. Может быть, их сила зависит от силы того, кого они удерживают? Трудно сказать.

Стефания осторожно дотронулась до одного из звеньев и одернула палец, который обожгла боль. Словно несколько пчел одновременно укусили ее в то место, которое касалось цепи.

Но, удивительное дело, это оказало влияние и на пациента. В его глазах, до этого времени пустых и бездонных, возникла некоторая осознанность. Он посмотрел на нее и тихо, стараясь не тратить воздух, а скорее всего, не доставлять себе лишние страдания, напрягая связки и набирая воздуха в грудь, произнес только одну фразу:

– Найди Азазеля.

И потерял сознание. Стефания постояла немного и направилась в пещеру – нужно было делать настойку, сбивать целебную живицу. Она была уверена в том, что утро пройдет по сценарию, который она уже видела.

Да, именно так и оказалось. И в это утро, и в многие последующие за ним происходило одно и то же. Орел клевал бок великана, а затем Стефания пыталась его выходить, делая привычные процедуры. Порой ей казалось, что ему стало чуть лучше, но в сознание, как в первый день знакомства, он больше не приходил.

Бегая от пещеры к пациенту и обратно, у нее не было времени задуматься над тем, что будет дальше и как теперь жить. Есть забота – есть работа. А остальное как-то устроится.

И в этой суете и беготне она не заметила, как ободрала о камень ногу. Сильно, до крови. Вытерев чистой тряпицей рану, она нанесла на нее ту же мазь, что использовала для великана. А затем, не осознавая происходящего, просто автоматически провела рукой по лицу, стирая усталость. Частица мази попала ей на губы, и она ощутила приятный сладковатый вкус, который принес в ее голову определенные мысли.

«А что если сделать еще одну мазь, – подумала она и вновь попробовала мазь, но на этот раз уже с осознанным желанием разобраться в происходящем, – что если намазать его рану перед рассветом чем-то горьким, вредным и противным?»

Она осмотрела потолок пещеры, под которым висели пучки трав, и сразу нашла нужные компоненты. А за несколько часов до рассвета осуществила свой план. И он оказался весьма удачным!

Орел как обычно спустился с небес и приступил к своему завтраку. Но быстро понял, что вкус несколько отличается от того, к чему он привык. Он клевал и недовольно клекотал, отворачивая голову то в одну, то в другую сторону, как будто хотел отплеваться. Но, видимо, он не мог отказаться от трапезы и завершил свое дело так, как мог в этот раз. Он закончил клевать, а по сути, прекратил это делать, толком и не завершив, и тяжело воспарил в небо. В его образе как бы читалось недовольство тем, что только что произошло. А может быть, это просто показалось?