Цена светлой крови - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 15

Вопрос снимался, если его семья - настоящая семья, а не Джума, приютившие уснувшего беднягу, - владела крупным состоянием. В Книге Повседневного сказано: чем богаче человек, тем длиннее его рука, и это верно - богатый может жить где Пожелает и учиться до седых волос. Но смысл изречения еще и в другом - рука богатого может обшарить все страны и континенты. С какой целью? Например, в поисках потерянного сына... «А меня не искали, - с тоской подумал Джумпн. - Ни мать, ни отец, ни другие родичи...»

Не искали? Он вспомнил сказанное Никлесом о женщине и еще каких-то людях, приходивших к Катри Джуме. Его близкие? Видимо, нет; Катри, человек многоопытный, не стал бы прятать его в Куате без причины. Выходит, семьи, настоящей семьи, у него не имелось, но были враги - или, говоря осторожнее, недоброжелатели... Такие, чей интерес к нему не остыл со временем - а ведь прошло сорок лег!

Женщина, похожая на арсоланку... Никлес не знал, когда она встречалась с Катри. Если в давние годы, размышлял Джумин, лет ей теперь немало. Если же она пришла, когда он был в Куате, ситуация другая - вполне возможно, незнакомка под вуалью п есть та женщина. Он представил ее лицо, явившееся ему на мгновение, и удивился, как сохранились в памяти ее черты, маленький яркий рот, темные, приподнятые к вискам брови и глаза... кажется, зеленые... не просто зеленые, а цвета изумруда... В самом деле, похожа на арсоланку! Тогда, у погребального костра, ему подумалось, что, быть может, он знал ее в первой жизни, и что-то связывает их, какая-то романтическая история... Но сейчас Джумин не сомневался в нелепости подобных домыслов - женщина была слишком молода. Когда он уснул, з га красавица еще не родилась.

Мощная ладонь инерции снова прижала его к креслу. Лайнер тормозил, спускаясь к земле, и через недолгое время в иллюминаторе открылся вид на огромный, залитый светом город. На передней переборке вспыхнул экран, зазвучала музыка, и картины Росквы поплыли бесконечной чередой: Пять Пирамид на речном берегу, каменные мосты причудливой атлийской архитектуры, старинные башни арсеналов, пирамида Ах-Хишари, отданная под музей, Дворец Правосудия, торговые комплексы, парки, театры, взметнувшиеся над улицами и домами линии городского одноколесника, центральная площадь с храмом Святого Тассилия, напоминающего крепость, и широкие проспекты, затопленные лавиной машин. Наконец промелькнула резиденция Совета Объединенных Территорий, здание в форме гигантской раскрытой книги, сверкающей металлом и стеклом; грянул торжественный гимн, и лайнер пошел на посадку.

Приземлились в Западном порту. Еще не рассвело, и зал с хрустальными сводами, куда спустились пассажиры, был почти пуст. Сотня заведений по его периметру, лавки сувениров, кабачки, киоски с Листами Новостей, бассейн и салоны, где можно было освежиться, все сияло огнями, но стеклянные двери не раскрывались для посетителей, а голос портового мелга бормотал извинения, обещая, что все переменится с солнечным восходом. За стенами порта шумели под ветром деревья, но дождь не лил и даже не намечался - небо было звездным, и висел в нем тонкий серп нарождавшегося месяца.

Росковиты, недавние гости Ханая, дружной гурьбой двинулись к стоянке винтокрылов и наземных экипажей. Поглядев им вслед, Джумин остановился у выхода, соображая, ехать ли в город или лететь в Восточный порт и дальше в Шанхо и Арсолану или, возможно, в Чилат-Дженьел. С одной стороны, он был непрочь взглянуть на столицу Объединенных Территорий, полный чудес мегаполис, давно шагнувший в двадцать первый век; с другой, хотелось ему скорее очутиться дома и поразмыслить над рассказом Никлеса. А также обсудить его с коллегами по «Теокалли»; историк Аранна наверняка знал что-то любопытное о Хинге, целитель Ират мог поискать информацию о летаргии, что длится годами, а прочие были людьми разумными, чьи советы выслушать не помешает.

Рядом с аркой выхода Джумин заметил открытую дверь. За ней виднелись столики, окружавшие непонятный агрегат, что-то наподобие колонны из матового стекла, переливавшейся разноцветными огнями. В такт мерцанию огней невидимая флейта наигрывала тихую мелодию, и в воздухе плыли знакомые ароматы: пахло то сосновым бором, то луговыми травами, то цветущими кустами роз. Решив, что это какое-то развлечение, Джумин подхватил сумку, вошел и опустился на сиденье у ближнего стола.

Музыка стала тише. Приятный женский голос спросил на россайнеком:

- Твой заказ, почтенный хозяин? Прохладительное, березовый сок, вино или более крепкие напитки? Есть медвежье молоко, кедровая горькая, китайская кровь дракона и фирменная смесь «Пять Пирамид». Что пожелает лорд?

- Что-нибудь горячее, - произнес Джумин, догадавшись, что попал в питейное заведение, единетвенное работавшее в этот час. - Есть ли настойка из арсоланской коки?

- К сожалению, нет. Могу предложить ее аналог из целебных байхольских трав. Половина чейни или треть куны. Монету нужно опустить в прорезь в середине столика.

Кун у меня нет, есть чейни. Подойди, н я отдам их тебе. - Джумнп подбросил монетку на ладони.

Это невозможно, лорд. Здесь нет людей. Заведение обслуживается машиной Ута.

Вот как! - Джумин с любопытством уставился на колонну - в Куате и Больших Башнях, даже в Ханае он такого не видел. Воистину Росква - город чудес!

Он сунул монету в щель. Огоньки на колонне перемигнулись, нежно засвистела флейта, затем из люка в хрустальном потолке выплыл поднос с дымящейся кружкой и маленьким сосудом с золотистой массой. Мед, понял Джумин, разглядывая металлическое щупальце, присосавшееся к подносу. Он опустился точно перед его сидением, щупальце отдернулось и исчезло где-то наверху.

Что еще ты умеешь? - спросил Джумин, отхлебнув ароматный напиток.

- Менять музыкальную программу, - сообщила машина. - Какую мелодию предпочитает лорд? Грустную, веселую, воинственную?

- Оставь ту, что есть, другой не нужно. Знаешь, в городе, где я живу, много харчевен и кабачков, которые держат люди. Там принято, чтобы хозяин развлекал гостя беседой. Ты можешь мне что-нибудь рассказать?

- Несомненно, лорд. Прогноз погоды, список достопримечательностей, информация о лучших гостевых дворах, цены на товары, расписание полетов из любого порта. Что желает лорд?

Джумин засмеялся. Разговор его забавлял.

- Ты не очень интересный собеседник! Или собеседница? Как будет правильно?

- Могу развернуть экран и включить мелг-новости, - добавила машина, проигнорировав его вопрос. Должно быть, он не входил в программу.

- Лорд желает?

- Нет, не желает. Лучше помолчи, дружок. Лорду нужно подумать.

Сталкиваться с машинами Ута, да еще говорящими, Джумину не приходилось, но их историю он знал. В позапрошлом столетии трудился в Эммелитовом Дворе под Рос к во и некий Ут, выходец из Нефати. В те времена Эммелитовый Двор был первой и единственной общиной, где собирались люди знания, центром, где возрастало древо наук и новых, невиданных прежде умений. Там поднялся в небо винтокрыл Слава Градича, там работали Кехара Ди изРенигн, изобретатель светочувствительной эмульсии, и аталиец Лито Прада, создавший беспроводную связь, с полигонов Двора стартовали первые ракеты Нево Ах-Хишари, и там гениальный Лех Менгич сотворил свое Учение о Неощутимом, а его последователи запустили первый реактор на сайберните. Что до Ута Нефатца, то он был конструктором станков для обработки камня, металла и дерева. И заметил Ут, что многие действия его машин не зависят от материалов и деталей, приготовляемых из них, а выглядят похожими: все те же резка, сверление, шлифовка и прочее в том же роде. Увидев это, он изготовил блок из шестерен для каждой операции, а вскоре шестеренки заменили вакуумные эммелитовые лампы, потом - особые схемы, в которых уже не было ни электродов, ни стекла, ни проводов. В середине двадцатого века, когда появились мелги и общепланетное Сплетение, машины Ута стали такими совершенными, что нужно было лишь смонтировать агрегат и ввести в него программу; программы же выбирали в сети, где накопилось их много тысяч. Возможно, эти машины заменили бы труд человека повсюду, но эта идея казалась неразумной, чреватой обнищанием работников и, как следствие, мятежами и социальным взрывом. Поэтому машины Ута применялись на вредных и опасных производствах - в сайбернитовых шахтах и добыче другого сырья, при выплавке металла, на энергостанциях, транспорте и химических предприятиях. Так что кабачок, в который попал Джумин, являлся скорее забавным курьезом или же свидетельством того, что в Роскве