Дженнак неуязвимый - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 73

   - Почему?

   - Потому хотя бы, что Чен говорит с тобой на арсоланском, а светлый Дженнак - одиссарец. К тому же он долго жил в Риканне и знает язык россайнов.

   - Как ты, - промолвил Чегич с хитроватой усмешкой.

   - Как я, - подтвердил Дженнак. - Так что вернее предположить, что с тобой беседует Че Чантар, сагамор Арсоланы.

Вождь Мятежного Очага пожал плечами.

   - Что ж, я совсем не огорчен... Че Чантар великий мудрец, прославленный в веках, и я охотно последую его советам. А светлый Дженнак... О, это великий воитель! И, быть может, он тайно прилетит к нам в Роскву вместе с бритунцами и иберами и поведет их на штурм Пяти Пирамид... Как знать!

   - Как знать! - согласился Дженнак.

   - Но об этом мы не будем вести разговоры, - заметил Чегич. - Ни о светлом Дженнаке, ни о мудреце Чантаре... Их право таиться и называть себя другими именами. Их право давать советы и вести нас в бой. Их право учить нас справедливости... И если они это делают, то спасибо им! Им и богам, направившим в мир своих избранников!

Переглянувшись, они улыбнулись друг другу. И подумал Дженнак, что хоть Тур Чегич - не Чен Трехглазый, но вождь Очага тоже непрост и может разглядеть, как растет трава и текут подземные воды. Чегич же, повернувшись к раструбу, промолвил:

   - Время идет, срок приближается, и скоро мы поговорим с мудрейшим человеком на Земле. Кстати, мой лорд, те мысли насчет выборных правителей принадлежат не мне — Чен надоумил. Он говорит, что огромной страной править труднее и способ для этого один: чтобы люди уважали власть и подчинялись ей без принуждения. Не подданными должны они быть, а сообществом свободных; только так устроится наша держава. Она ведь и правда огромна - от Днапра до океанских берегов!

   - Увидим, вождь, - сказал Дженнак, — увидим.

   - Ты увидишь, - послышалось в ответ. И не было в этих словах ни ни горечи, ни зависти, только доверие и надежда.»

Внезапно черный конус будто бы вздохнул. Это был вздох великана, исторгнутый из могучей груди; казалось, вслед за ним раздастся гулкий мощный глас, и кто-то из богов или сама Великая Пустота обратится к людям. Но прозвучавший голос принадлежал человеку, хотя странные шорохи и посвисты сообщали ему непривычный, даже таинственный оттенок.

   - Чен на связи. Слышишь меня, достойный вождь? Отзовись!

Что бы ни шелестело, ни свистело в земной атмосфере, этот голос, властный, уверенный, спокойный, Дженнак узнал бы во сне и наяву. Десятки вопросов теснились в его голове; ему хотелось спросить, где находится Чантар и как туда добраться, здоров ли его старший родич и почему таился столько лет, одинок ли он и есть ли рядом друг или возлюбленная, кто ему служит и заботится о нем, какие знания его обогатили за это долгое, долгое время - неужели сам Чантар придумал беспроводную связь? Вопросы, вопросы, целый океан вопросов... Но Дженнак молчал, думая, что этот новый способ связи всем хорош, но инкогнито сохранить не позволяет - не от Чантара, разумеется, а от свидетеля возможной их беседы, который уже явил свою догадливость. И хоть для недоверия не было причин, но лучше Чегичу не знать, кто таков Джен Джакарра. Если вождь предполагает - что ж, хвала его разуму! Но догадки - не точное знание... И Дженнак молчал, ожидая ответа Чегича.

   - Здесь Чегич, - произнес тот, приблизив лицо к белому рупору. - Но я не один - со мною тар Джакарра, о котором я тебе рассказывал. Джен Джакарра, прилетевший в Роскву из Шан- хо, наш друг.

   - Значит, и мой тоже, - послышалось из черного конуса. - Если тар Джакарра был когда-нибудь в Инкале, то мы, быть может, с ним встречались. Случайно, в гавани или на улице... Хотя, вождь, имя его я знаю только с твоих слов, а лица не помню.

Он догадался! - возликовал Дженнак и, придвинувшись ближе к Чегичу, произнес:

   - Да будет с тобою милость Шестерых, мудрый Чен!

   - Все в их руках, - откликнулся невидимый собеседник. - Благополучен ли ты, тар Джакарра? Здоров ли, крепок ли душой и телом?

   - Настолько, что завтра поведу своих воинов в бой с асита- ми. Помнишь, как говорят в Одиссаре? Если в полдень битва, точи клинок на рассвете... Но свой меч я наточил, не дожидаясь утренней зари.

Пауза. Потом:

   - Значит, завтра вы выступаете... Я рад, Джен Джакарра, что в этот день ты будешь вместе с Чегичем и вождями его Очага. Наверное, ты много странствовал и много воевал?

   - Пришлось, - сказал Дженнак.

   - Думаю, ты опытный наком. Из тех, что побеждают умением, без лишней крови и гор мертвых тел.

   - Таких гор не будет. Во всяком случае, я постараюсь.

С этими словами Дженнак отступил от раструба, а Чегич начал совещаться со своим далеким наставником. Они говорили не о движении войск, не о битвах и штурмах крепостей, а том, что будет после: как удержать власть, не допустить хаоса, выбрать достойных градоначальников и что вменить им в первую обязанность. Видимо, ни Чегич, ни Чантар не сомневались в победе Мятежного Очага и рассуждали в этот день лишь о ее последствиях. Что было правильно; великие перемены в землях росковитов отзовутся всюду, и костер войны мог заполыхать не только в Азайе, но и в Эйпонне. Сил у владык Асатла хватало, и, потеряв заокеанские колонии, они наверняка ударят по Одиссару и Арсолане. Наверняка ударят, размышлял Дженнак; всегда виновен тот, кто ближе и слабее.

Голос Че Чантара ласкал его слух. О многом хотелось Дженнаку спросить, о многом рассказать, но без свидетелей; и решил он, что вернется сюда в дни мира, чтобы Прада сделал для него такой же чудесный аппарат, и тогда он сможет говорить с Чантаром из Ханая или Шанхо. Возможно, поехать к нему с Айчени и сказать: задуманное тобою и моим отцом свершилось - вот женщина из рода твоего, что стала мне супругой...

Чегич закончил переговоры, повернул рукоять, и огоньки на пульте погасли. Великая Пустота вздохнула в последний раз и смолкла; люди больше не тревожили ее, и только свет солнца и звезд пронизывал земную атмосферу и бездны, лежавшие за ней.

   - Мудрый человек, - произнес вождь мятежников. - Кем бы ни оказался этот Чен, боги одарили его умением предвидеть и великим разумом. Воистину его тень длинна, как говорят в Эйпонне!

   - Как ты думаешь, почему он тебе помогает? - спросил Дженнак.

   - Я размышлял над этим, тар Джакарра. Сначала мне казалось, что он, как всякий арсоланец, враг аситам. Но это неверно, это мнение глупца, чей взор скользит по поверхности и не способен проникнуть внутрь... Со временем я понял, что он не аситам враг, а порабощению и жестокости. Он...

Двери вдруг распахнулись, в зал вбежала связистка Трава, а за нею - мужчины, Прада со своими помощниками, телохранители Чегича, Нево Ах-Хишари и еще какие-то люди. Скрипнул пол под быстрыми шагами, помещение наполнилось гулом голосов:

   - Вождь...

   - Срочное сообщение...

   - Передают из Росквы...

   - Прямо со Священной площади...

   - Пожар!..

   - Пожар и разбой!..

   - Эти аситские псы..:

Чегич поднял руку.

   - Тишина! Трава, говори.

Девушка уже отдышалась.

   - Сообщение из Росквы, вождь. Аситский отряд напал на Торговый Двор Ах-Хишари... Там идет сражение, много убитых и раненых. Они поджигают лавки и мастерские, избивают безоружных... Вся восточная часть площади в огне...

   - Да проклянет их благой Тассилий! - выкрикнул Чегич, сжав кулаки. Внезапно тон его сменился, и Дженнак понял, что вождь холоден, как лед. - Значит, они начали первыми... - пробормотал Чегич. - Теперь мы ответим... Трава, на станцию! Мне понадобится связь.

Он шагнул к выходу, но на пороге обернулся и отыскал взглядом Дженнака.

   - Ло Джакарра, тебе, наверное, стоит вернуться в Роскву. Ночью прилетят твои воины, бритунцы и иберы... Будет лучше, если ты их встретишь и возглавишь.

   - Конечно, - сказал Дженнак, - конечно.

Вместе с Нево он отправился в обратный путь, сначала по лесу в экипаже-«жуке», потом на серебристой «рыси», но думал по дороге не о бритунцах и иберах, не о грядущем сражении и штурме Пяти Пирамид и даже не о Чантаре, явившемся вдруг из многолетнего забвения. Одна мысль билась в голове: что с Айчени?.. Торговый Двор горит, площадь в огне, горожане схватились с аситами и погибших много... Боги, сохраните ее! - подумал Дженнак, ныряя в темную завесу Великой Пустоты.