Дженнак неуязвимый - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 32

   - На скалу полезем. Ты, Берлага, дашь мне двести воинов, самых ловких и умелых. Я их поведу. Ночью заберемся наверх, вырежем аситов и крепость возьмем. Тогда поговоришь с теми, что в башнях. Или миром сдадутся, или...

   - ... кровушку пустим! - Тяженя радостно осклабился.

   - Заткни едало, Меченый! - рявкнул атаман и повернулся к Дженнаку. - Слушай, друг, так не годится. Ты тех скал не видел, а как увидишь, так в кустах присядешь. Камень голый, и высотою в пять матерых сосен! Ни щели, ни трещины! Упадешь, кости вон, зад напополам!

Дженнак ощупал седалище.

   - Вроде целое... А я ведь с воздухолета падал!

   - Так ты, Жакар, колдун. Ты, может, и залезешь на скалу, куда никакой ловкач не подымется!

   - Подымется, - возразил Дженнак. - Я объясню, как это сделать. Пусть мастера твои откуют стальные крючья с острыми наконечниками. Загоним их в камень, пропустим веревки и залезем. А в остальном Керун поможет!

Керуном у россайнов звали Коатля, и он считался покровителем воинов. Но здесь его изображали не с секирой, а с огромным мечом.

   - Шума много, если бить в камень крюки, - молвил старый Обух. - Всполошатся, сучьи потроха!

   - А баркасы с метателями для чего? Вечером вывести их напротив скалы и пусть стреляют. Пусть всю ночь стреляют, и побольше грохота! С суши тоже начнем стрелять, но с недолетом, чтобы в жилье не попало. Аситы будут ждать ночного штурма, а мы забьем крюки и сделаем передышку на день-другой. Враг успокоится, тут на скалу и полезем.

Изломщики стали переглядываться, хмыкать, чесать в бородах, дергать усы, потом загомонили разом:

   - Хитро!

   - Пальбу устроим, а они подумают - пугаем!

   - А чего посылать две сотни мужиков? Можно и больше! Баркасов не хватит, на лодках подвезем!

   - И то! Аситов, считай, тысяча, так наших хоть вполовину...

   - Справятся! Наши посвирепее будут!

   - А кого из старшины с Жакаром пошлем? Кого, атаман?

   - Сами выбирайте. Дело опасное, не хочу неволить.

Обух грохнул кулаком по столу.

   - Я готов! Со всей охотой!

   - И на утес полезешь? - сказал атаман. - Не навоевался в пустыне, старичина?

   - Полезу! Тут не война с бихарами, тут я знаю, за что свара идет!

   - Ну посмотрим, где людей расставить...

Изломщики склонились над картой, сдвинув головы, сопя и подметая бородами стол. Ягуары, подумал Дженнак, но тут же исправился: не ягуары, тигры. Ягуаров здесь не было, никаких ягуаров, кроме аситского воинства в Удей-Уле. Но ягуар, даже самый крупный, тигру не соперник.

Он поднял взгляд к статуям Шестерых, всмотрелся в лик Арсолана и увидел, что тот словно бы усмехается. Свет и тени играл и на деревянной фигурке, скользили по ее лицу, и Дженнаку почудилось, что солнечный бог похож на сагамора Че Чантара. Окажись здесь Чантар, он был бы доволен, мелькнула мысль. Все шло по его плану.

* * *

Че Куат, пресветлый сагамор Арсоланы, был зван к аситскому владыке для доверительной беседы. Два других властителя не удостоились подобной чести, и ареоланец решил, что Шират будет склонять его к тайному союзу против Одиссара. Страна Че Куата, единственная среди всех держав Эйпонны, имела выход к Западному и Восточному океанам. Их соединял пролив Теель-Кусам, рассекавший Перешеек, а около пролива находился город Лимучати и мощные укрепления с сильным гарнизоном. Через пролив еще в древности был переброшен огромный мост, от которого шла дорога в Сагры Перешейка, и вся эта акватория простреливалась из дальнобойных метателей. Из данного факта вытекало, что Одиссар, союзник Арсоланы, мог перебросить флотилии на запад и ударить по Чилат-Дженьелу и другим прибрежным поселениям, превратив их в пыль вместе с военными гаванями, складами и верфями. Верным являлось и обратное: склонись Арсолана на сторону аситов, их броненосцы могли бы пройти к берегам Одиссара, стереть с лица земли Хайан, а затем и все торговые города, Седанг, Накаму, Хиду, Фанфлу, Тани-шу и остальные. Так что у Ширата Двенадцатого были причины для обещаний, уговоров и соблазнительных слов. Но, к удивлению арсоланца, речь пошла о другом.

Аситский владыка принял его не во дворце, а в павильоне в самой дальней части парка, окруженным стеной ядовитых кактусов тоаче. Под этой изгородью шел подземный ход, который стерегли свирепые степные воины из личной охраны Ширата Павильон возвели на скале, и строение нависало над океанскими волнами, ревевшими внизу точно голодные ягуары. Внутренний хоган был убран с роскошью: яркие шелковые завесы среди нефритовых колонн, на полу - огромный ковер из перьев кецаля, подушки, обтянутые шкурками черных обезьянок из Рениги, золотые светильники и низкий круглый столик из драгоценной древесины. Угощение сервировали на арсоланский манер: напиток из листьев коки и горных трав, тыква с медом, тертый кокосовый орех и трубочки из слоеного теста. Девушки, подававшие блюда, были одеты в белое как арсоланки, хоть и не отличались их изяществом. Травы заварили без особого искусства, напиток не взбили веничком, трубочки перепекли, тыкву пересластили, и одутловатое лицо Шнрата тоже не украшало трапезу. Но с этим пришлось смириться. Все же Шират как мог продемонстрировал гостю уважение.

   - Мир полон несправедливости, - молвил аситский владыка, с видимым отвращением ковыряя приторную тыкву. - И самое несправедливое - время. Его всегда не хватает. Время как снег с горных вершин: схватишь его, сожмешь в кулаке, а там - вода, и вот она утекла меж пальцев...

Гость вежливо кивнул. Ему стукнуло девяносто, но выглядел он намного моложе Ширата и собирался прожить еще лет восемьдесят - семья светлорожденных Арсоланы отличалась редким долголетием. Че Куат тоже мог уподобить время воде, но для него она текла гораздо медленнее, чем для повелителя Асатла.

   - Мой Дом силен, моя страна обширна, - продолжал аситский владыка. - Когда здесь, в Чилат-Дженьеле, восходит солнце, в Россайнеле еще ночь. Мне принадлежит вся Азайя... будет принадлежать, когда мы захватим Хинг и Бихару. Тысяча племен, сто народов живут на этих землях! Понятно, есть среди них недовольные... Но я справлюсь с этими проклятыми Мей- тассой! Я справлюсь! Если верно то, в чем вы клялись, если Джеданна и ты не подстрекаете мятежников, значит, в самом Асатле завелась измена. Я вырву ее с корнями, я переломлю предателям хребет! Недаром сказано: владыка дунет в Чилат- Дженьеле, в Роскве случится буря! И случится! Только бы хватило времени!

   - Ты еще молод, - политично заметил Че Куат. - Тебе сорок восемь... Разве это возраст?

   - Я не молод и не стар. Надеюсь, у меня еще есть лет двадцать или двадцать пять... Но не мятежники меня тревожат, родич. Гнетут другие заботы.

«Пальма проросла во льдах! Он назвал меня родичем!» - подумал Че Куат, а вслух сказал:

   - Другие заботы? Какие же?

   - Заботы о достойном наследнике.

   - У тебя есть наследник, молодой Шират, и ему ничего не угрожает. Поединки совершеннолетия давно уже стали воспоминанием.

Отодвинув блюдо с тыквой, Шират посмотрел на девушек-прислужниц. Те мгновенно исчезли.

   - Чтобы править такой огромной державой, нужно сделаться владыкой времени. Таким, как ты, как Джеданна и этот наглец из Сеннама. Надо вернуть потерянный дар.

   - Но это невозможно, - сказал Че Куат в крайнем удивлении. - Твой предок выбрал власть, пожертвовав долголетием... Время вспять не повернешь!

   - Есть способ, - возразил повелитель аситов. - Во всяком случае, так говорят мои целители, а лучших нет во всей Эйпонне. Ты ведь знаком с историей нашего рода? - Арсоланец кивнул. - Тогда ты знаешь, что случилось.

Об этом знали во всех Великих Очагах, в Сеннаме, Одиссаре и Арсолане. Двести восемьдесят два года тому назад умер старый Ко’ко’ната, тасситский сагамор, но циновка власти досталась не его потомку чистой крови, а Одо’ате, сыну женщины, что грела когда-то постель старика. Этот полукровка был коварен и хитер, утверждал, что мать его - покойная супруга сагамора, что он наследует по праву младшего[1], а не веривших в такие сказки привязывали к быкам и разрывали на части. Тех светлорожденных, до кого удалось дотянуться, Одо’ата со временем перебил, но природу не обманешь - старился он гораздо быстрее, чем потомки богов. Циновка под ним заколыхалась, ибо нашлись претенденты на власть, род Оро и другие семьи из боковых ветвей - все же Дом Мейтассы оказался слишком многолюден, и истребить всех под корень Одо'ата не сумел. В те годы был его Очаг в союзе с атлийцами, и к их сагамору, Ах-Ширату Третьему, обратился идо ата за поддержкой, предложив ему в cynpyi и свою дочь Муар. Ах-Шират девушку взял, но при условии, что после смерти Одо’аты Мейгасса объединится с Коатлем и править новым Домом будут его потомки от Муар, пусть не с чистой кровью, зато с половиной тасситской. Это и произошло. Начиная с Ширата Четвертого, сына Муар, аситские владыки уже не являлись светлорожденными, старились как любой их подданный и жили все меньше и меньше. Ибо сказано в Книге Тайн, на Листах Арсолана: каков срок человеческой жизни? Тридцать лет, и еще тридцать и, быть может, еще десять...