Ван Ван из Чайны (СИ) - Смолин Павел - Страница 33

Ждать мы с бабушкой будем не одни — я насчитал два десятка ровесников обоих полов (мальчики — в большинстве) с единственным взрослым сопровождающим. В основном — бабушки. Знакомых лиц, понятное дело, нет, как и расстройства от того, что «Первый ученик» — титул не уникальный. Сычуань — большая провинция, и набрать много баллов на Гаокао обязательно должен был кто-то еще.

— Ты здесь самый высокий и красивый, — нашла способ меня выделить из общей массы бабушка Кинглинг.

— А ты — самая изящная и в самом лучшем платье, — улыбнулся я ей.

— Хочешь чего-нибудь? — кивнула она на торговые автоматы.

— Нет, спасибо, — покачал я головой.

Сидящая на диванчике справа от нас пара из школьника и его бабушки тихонько захихикала, глядя в экран смартфона, и ровесник прокомментировал шепотом:

— Весь в дерьме! Спорим, он будет вонять весь год?

— Что за ужасные манеры? — поджала губы Кинглинг.

Я тем временем достал смартфон и проверил видео с нашим туалетом в главной роли. Сколько просмотров?!! Сто семьдесят тысяч?!!

— Мама, смотри — новое вирусное видео! — раздалось с диванчика слева от нас. — Всего за три часа оно попало в «тренды» нашей провинции!

— Скинь мне, я покажу подругам! — попросила родительница.

— Какой позор! — бабушка поджала губы еще сильнее, поняв, что речь о том самом видео.

— На нас и не смотрят, — попытался утешить я ее. — Не мы же в нечистотах купаемся, — показал, что ее тезис о манерах мною услышан.

Через пару минут в смартфоны уткнулись уже все, кто вообще знал, что это такое, включая довольно хихикающего охранника. Счетчик просмотров рос с ужасающей скоростью, и к 8.45 утра — мы, как и все здесь, прибыли сильно заранее — достиг половины миллиона. Действительно «вирусное видео»!

— Давай почитаем комментарии, — предложил я беспокойно ёрзающей бабушке.

«Ну и грязнуля!», «Я знаю этого говнолаза, это Ли Юйцинь, он когда-то сбил мою собаку на своем красивом 'БМВ», и мне пришлось платить за разбитый бампер. Поделом ублюдку!«, 'Что это за крестьяне, туалет которых не выдержал не такого уж и толстого чиновника? Или они нарочно подставили его?», «Кто снял это видео? Неужели нельзя было найти ракурс получше? Хотя чего еще ждать от девки?», «Сколько стоит костюмчик этого чинуши? Уверен, больше, чем одежда и имущество всей этой семьи вместе взятой! И это — коммунист⁈».

— Что ж, судя по комментариям, на нас действительно всем плевать — один из примерно сотни комментов посвящен тому, насколько низко мы пали, что перестали следить за собственным туалетом, — сделал я вывод.

— Все равно на нас глазеет весь Китай, — не была столь оптимистична бабушка.

В 8.55 приехало два лифта сразу. Из одного вышел худой очкастый черноволосый мужик средних лет в отглаженном костюме и с невероятно здоровенной бородавкой на носу, а из другого — десяток разнополых китайцев преобладающе пожилого возраста. Среди них я узнал директора своей школы, а ребята и их родители, судя по взглядам и оживлению, узнали директоров своих. Тоже «ранг» — директор школы человек не то чтобы очень большой, но ждать в вестибюле его заставлять неправильно.

— Уважаемые выпускники, уважаемые родители, — обратился к поднявшимся на ноги нам «не-директор». — Приветствую вас. Меня зовут Шэнь Жонг, я являюсь секретарем личного секретаря главного секретаря Коммунистического союза молодежи Китая городского округа Гуанъань.

Мы поклонились. Тоже «ранг» — не лично же комсомольскому «главнюку» нас на лифте катать. Построившись гуськом — каждый директор занял место рядом со своими подопечными — мы направились к лифтам.

— Я сделал все от мен зависящее, чтобы дать вашему внуку дополнительные баллы от школы, — тихонько и с виноватым видом поведал по пути наш директор Чжоу Цюнь. — Дополнительных баллов за безупречную успеваемость дать невозможно без нарушения законов, а нарушать их — недостойно. Но я попытался запросить дополнительные баллы за спортивные успехи…

«В нашей школе на физкультуре играют в бадминтон, и на уроках я всегда был лучшим, а однажды удалось даже взять первое место в соревнованиях деревенских школ округа и второе — на городских» — всплыла в голове доселе забытая мысль, снабженная набором воспоминаний о том, как это было. Неудивительно, что вспомнил я об этом только сейчас — сначала был шок от случившегося, потом — стресс от Гаокао, потом — веселые, наполненные созидательным трудом деревенские деньки, затем — снова стресс от визита гостей. Да и голова до сих пор с двойным содержимым не освоилась. Посмотрев на руку, я сжал пальцы. Вот откуда у меня необъяснимая приобретенными воспоминаниями и непригодная для сельхозработ мышечная память. Родители тогда порадовались, но на дальнейшей спортивной карьере поставили крест — отвлекает от работ и вообще травмаопасно.

— … Но сегодня утром я получил отказ, подписанный потерявшим остатки чести Ли Юйцинем.

— Злопамятная тварь отобрала у нашего малыша возможность поступить в университеты Пекина! — прошипела бабушка Кинглинг. — Многоуважаемый директор Чжоу, неужели ничего нельзя сделать?

— Боюсь, что совсем ничего, — изобразил горечь директор. — К сожалению, третьего места на ничем непримечательном турнире могло бы хватить для местного отдела по работе с деревенскими школьниками, но теперь, когда они отказали, придется подавать повторную заявку в вышестоящую инстанцию. Безусловно, мы могли бы попросить многоуважаемого Ченя Хуасяня, но… — он с виноватой улыбкой развел руками.

— … Но просить о такой мелочи такого большого и так много для нас сделавшего человека будет невероятным неуважением, — скривившись, выразила понимание бабушка.

Жаль — с дополнительными баллами действительно можно было бы попытать счастья в Пекине. С другой стороны — баллы, как ни крути, были бы почти липовыми, и этот факт мог бы наоборот ударить и по мне, и по семье, и по директору — в зависимости от придирчивости приемной комиссии.

— Ничего, — погладил я бабушку по руке. — Учиться в родной провинции лучше, ведь так я смогу видеть вас всех чаще. Спасибо вам огромное за попытку, многоуважаемый директор Чжоу, — отвесил благодарный поклон директору.

Бабушка одобрительно кивнула — правильно себя веду, но по ее лицу было, насколько тяжело она пережила этот удар. Лучше бы директор ничего не говорил — сейчас, после череды успехов и глубокого катарсиса, бабушка уверовала в безоблачное будущее нашей семьи и уже представляла себя вернувшейся в столицу. Вернувшейся в высоко поднятой головой, потому что судьба низвергла ее на самое дно, а она не сломалась и в полном праве считать себя победительницей. «Самое дно» в ее глазах, потому что наш жестокий мир видел судьбы и похуже.

Церемония проходила в большом, украшенном красными стягами, китайскими флагами, портретами Ленина, Маркса и Си Цзинь Пина зале. Полнёхонек функционерами от комсомола и черт его знает кем еще — несколько тысяч людей, а я вообще не разбираюсь в китайской бюрократии. Да и пытаться не стану — зачем оно мне? В Партию вступить было бы здорово, и я попытаюсь, но только рядовым членом, потому что в политике строить карьеру в моих глаза все равно, что стать себе худшим врагом. Сожрут, подставят, низвергнут на стартовую точку — в глухомань, и то если повезет.

Нас усадили в третий ряд, потому что два первых заняты важными китайцами. Среди них — мой «покровитель» Чень Хуасянь, который удостоил меня ободряющей улыбки. Всего на миг, потому что держит лицо перед другими высокопоставленными упырями.

Приветственную речь толкнули двое — сначала «хозяин площадки», глава Комсомола, а потом и Чень Хуасянь — его непосредственный начальник, собственно директор отдела по «контролю», сейчас выступает в Ченгду, чествуя тамошних «Первых учеников». Но нам хватило и этого — лица моих сверстников и их родных с директорами прямо-таки лучились гордостью. Нас по очереди вызывали на сцену и вручали почетные грамоты, не забывая указывать школу и населенный пункт. Возможно, это моя гордыня, но адресованные мне аплодисменты звучали чуть громче — от деревенского пацана таких результатов никто не ждал.