Падение Мира. Том 1. Истинный взгляд (СИ) - Mag - Страница 57

Ларри больше не мог говорить, его тело покрылось коркой белого льда.

Мальчик застыл, мальчик умер.

Он с интересом пощелкал зубами, собираясь после окончания бойни поизучать этот труп.

***

Это был прекрасный день, чтобы умереть.

Рожденный в обычном мире, я впервые так ярко и свободно улыбаюсь, смотря на далекие поля внизу. Высота казалось страшной, но для меня она казалась родной. Я действительно собирался сегодня умереть.

Я не знаю, как я решился на это. Думаю, что это произошло довольно спонтанно. Я проснулся рано утром, чего обычно не делал, даже если очень хотелось, мне было тяжело вставать с восходом, ведь я не ложился спать с закатом. Обычно я очень долго засыпал, но в этот раз все было иначе. Я быстро заснул и рано проснулся, а также я не почувствовал усталости, скорее только легкость и свободу.

"Неужели это всегда было так легко?"

Обычно я чувствовал себя разбито, словно ночью по мне проезжал трактор, моя голова часто гудела, а на то, чтобы окончательно прийти в себя, мне нужно было около часа спокойствия. Только после этого времени я мог окончательно проснуться. В обычной жизни мне помогали стимуляторы в виде кофе или энергетиков, но теперь их число было ограничено.

"Эх... я даже чувствую аппетит".

Когда в последний раз я хотел есть? Последние года три я заставлял себя есть, чтобы просто жить. Еда не приносила мне удовольствия, я почти не чувствовал вкуса, только что-то острое или кислое могло меня заинтересовать. Но теперь простая банка с фасолью оказалась нестерпимо вкусной. Я умял банку за несколько минут, и даже этим не наелся.

"Вау... но мой желудок не выдержит такого".

Я хотел наестся до отвала, но по какой-то причине человек-душнила внутри меня остановил это.

После завтрака я умылся, убрался в своей комнате, сложил все ровно, а после открыл форточки, чтобы проветрить. Свежий воздух насытил мою комнату кислородом, и я покинул ее.

Я не собирался с кем-то видеться. Я только выполнил свои утренние обязанности и осмотрел бедных людей, которых мы спасли от гоблинов. Увы, я не знал, как им помочь, потому мог лишь следить за их стабильно-плохим состоянием. После я быстро вышел на улицу и пошел прогуляться. В это время почти все люди спали, потому я не беспокоился. Именно так я попал на крышу высокого дома. Оглядывая город, я попытался зажечь сигарету, но лихой ветер не позволил мне закурить напоследок. Я вновь попробовал зажечь сигарету. Моя зажигалка сломалась, я не заметил, как она треснула под силой моих рук. Осколки пластика слегка порезали меня, а запах газа ударил в нос. Выбросив зажигалку подальше, я достал спички. Однако и они не смогли противостоять ветру. Одна, вторая, третья... вскоре закончилась вся коробка. Вокруг меня лежали почерневшие головки спичек, их оказалось больше, чем я думал.

— Черт... даже в тюрьмах смертник может закурить напоследок... почему я не могу? — проворчал я, разжевывая сигарету в зубах.

Было обидно.

Очень.

Но я обижался не из-за сигареты. Нет.

Я обижался на себя.

"Жалкий, ха-ха-ха! Даже покончить с собой боишься!"

"Неужели так страшно?"

"А так храбрился... БУ-ХА-ХА-ХА!!!"

"Все ты прекрасно знал, безвольное создание".

"Хоть раз в жизни мог бы сделать свой выбор..."

"Но нет! Ты такой жалкий... теперь понимаешь, почему твоя семья так к тебе относилась? Нет, вовсе не из-за финансов, алкоголя или твоего младшего брата, как ты думал, вовсе не из-за этого".

"Просто они увидели это намного раньше, настолько жалкое существо, что им попросту было стыдно, хи-хи-хи!"

"И чего ты достиг? Даже с особой силой ты лишь мусор, неспособный на проявление воли".

"Мусором был, мусором и остался..."

Это были мои слова. Мои мысли. Здесь не было постороннего голоса. Эти мысли преследовали меня десятилетиями. Сначала тихо, потом громче и громче. И вот я здесь. Сижу. Жду. Сомневаюсь.

В итоге я не сдержал слез. Все равно здесь никого не было. Все равно скоро умру.

— Блять! — вырвалось у меня.

Вырвалось тихо, будто я боялся, что меня кто-нибудь услышит. Но рядом никого не было.

"Ты даже ругаться боишься! Ты даже свои мысли выражать боишься! Ха-ха-ха! Неужели тебя так травмировало, что твой рот затыкали!? Неужели тебя так задело, что всем твоим близким насрать на твое слово и твои чувства? Ха-ха-ха! Жалкий... так живут все. Но только ты продолжаешь ныть".

Я...

— Блять!!! — крикнул я изо всех сил. Даже горло разболелось от этого. — Да пошло оно все к черту! Завали ебало! Хух... ха-ха-ха, — рассмеялся я.

Голос стих.

Я впервые в своей жизни высказал, что копил у себя в душе.

Впервые...

Мне снова стало легче.

— Хух... — вздохнул я, набрав грудью полный воздух. — Надо... было так раньше сделать.

Теперь... можно было и отчаливать.

Но, неожиданно, кто-то положил мне руку на плечо.

— Цс-сука! — дернулся я от неожиданности.

Позади меня стоял Люк.

— Ах... — понял я одну важную вещь, — я слишком очевидно себя повел, так ведь?

Люк кивнул, а после уселся рядом со мной. Мне было тяжело смотреть на него, я лично видел, как его убили, а после воскресили. Но даже так та картина все еще проявлялась у меня во снах. Только там у меня не получалось его воскресить. Люк умирал. Бесчисленное число раз. И я оставался один.

— Ну да... стоило не заправлять постель, — вздохнул я.

Люк же просто посмотрел на меня. После воскрешения он разучился говорить. Только с Аней они проводили тренировки по пробуждению его речи. Однако мне хватило и взгляда, чтобы понять, что он имел в виду.

Но перед тем, как открыть рот, Люк достал зажигалку. Она была довольно старой и потрепанной. Кажется, когда-то я сам дал ее ему.

Ветер стих.

Слабое пламя зажигалки не тухло. Я поднес сигарету и зажег ее, а после вдохнул едкого дыма.

— Да... разговор будет долгим, — вздохнул я, посмотрев на своего друга.

Люк же никак не показал недовольства, наоборот, он ждал, когда я начну.

— Что ж... многое началось с моего детства...

Глава 31. Лед и пламя.

В моей семье было два ребенка, я и мой младший брат. У нас с ним была разница в целых двенадцать лет, отчего долгое время я не подозревал о том, что здесь что-то было не так. Само мое детство было не слишком знаменательным, я был обычным ребенком, не слишком умным, не слишком тупым. Но все изменилось с появлением моего младшего брата. А точнее изменился я. Я стал смотреть, как мои родители относятся к нему. Я видел, как к нему относятся мои бабушка с дедушкой, а также знакомые моих родителей. И тогда я задал себе вопрос:

"А почему я был обделен этим?"

До этого я не замечал разницы в отношениях, но она стала понятна с появлением младшего брата. Его любили, а меня нет. Вскоре, выяснилось, что я был незапланированным ребенком. Моей маме тогда было семнадцать, а отцу двадцать один. Они совершили глупость, переспав друг с другом без защиты, а после появился я. Я разрушил их жизни, и в то же время меня не бросали. Меня часто обвиняли во многих мелочах, самых разных и незначительных, ко мне всегда относились с презрением и редко хвалили. Тогда я считал это нормой, только к тринадцати годам я все понял.

"Они меня не любили".

Моему младшему брату доставалось многое, мне было завидно до такой степени, что, однажды, я попытался его убить. Это была детская зависть, это произошло в раннем возрасте, тогда я думал, что если его не станет, то вся любовь перейдет ко мне. Но это оказалось не так. Я не смог его убить, а после меня обвинили в психопатии. Меня отправили на исследования, поставили на учет, мои родители постоянно напоминали мне об этом поступке, разбалтывая всем, насколько я плохой и ужасный ребенок. А те, кто их слушал, сразу подхватывали это. Еще до моего знакомства с учителями и психологами тем говорили, что я "особенный". Только вот никто не собирался меня слушать, никто не пытался мне помочь, каждый лишь обвинял меня и сочувствовал моим родителям.