Ночной снайпер - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 11

– Это знаю, – кивнул Турецкий.

– Присяжные его отмазали, – подал голос Гера.

– Именно так. Когда я собирал этот материал, – сказал Игорь, – узнал, что, будучи уже под следствием, Артемов женился на молоденькой девушке по имени Тамара, фамилию уже не помню…

– Панкратова, – напомнил Турецкий. – Это и есть его нынешняя супруга. Чьи километровые ноги мы имели приятную возможность лицезреть, когда она садилась в джип убиенного супруга.

– Возможно… – кивнул Игорь. – И как оказалось, она раньше подверглась групповому изнасилованию, но то дело было закрыто, поскольку ее мать неожиданно забрала свое заявление, а сама потерпевшая отказалась от своих показаний. Так вот, я выдвинул версию, будто жертвами этого двойного убийства были как раз ее насильники.

– Я это помню. – Турецкий встал и заходил по кабинету. – Но я решил, что это твоя журналистская отсебятина, романтики ради. Как же, молодой человек отомстил насильникам любимой девушки, пошел под суд и в тюрьму, а она за это вышла за него замуж… Вот присяжные и растрогались. Я сам чуть не плакал, когда читал. Полагаешь, именно так все и было?

– Обижаешь, начальник! – покачал головой Игорь. – Мне потом по секрету рассказали в районной прокуратуре, где вели это дело… Мол, следствием не доказано, но Панкратова сама к ним пришла и чистосердечно все рассказала, с условием, что без протокола. Уверен, это и повлияло на вердикт обрыдавшихся присяжных. И поэтому Артемову дали всего ничего… Меньше нижнего предела, так сказать.

– Все может быть, – туманно сказал Турецкий. – Значит, это и была отомщенная жена Тамара? Слушай, но ведь она чуть ли не злорадствовала по поводу его гибели!

– М-да, вот это не совсем понятно…

– Сначала Артемов – благородный мститель, потом он же злодей-похититель, – снова встрял Гера. – Извините, но на Ромео и Джульетту эта история не очень-то тянет.

– Но ведь красивая вдовушка, а? – подмигнул ему Игорь.

– Ты чего, никак сватать его решил? – поднял брови Турецкий. – Так он еще после развода не отошел.

– А куда он денется! – смеялся Игорь. – Отойдет, и, судя по всему, скорее, чем ты думаешь… Вон какая практиканточка! – и кивнул в сторону двери, за которой недавно скрылась Зоя. – С такой и забудется… Раньше у вас в прокуратуре, по-моему, такие девушки не водились?

– Давайте ближе к делу, – недовольно поморщился Гера, чувствуя выступившую краску на лице и сердясь за это на себя.

– Так что ты думаешь все-таки об Артемове?

– Похожесть этих двух историй необъяснима, – сказал Игорь. – То девочку изнасиловали, то потом другую похитили… суть одна, только некоторое перераспределение главных ролей.

– Это все слова, – сказал Александр Борисович. – Что для тебя, как литератора, вполне объяснимо. Однако нас это не приближает к разгадке дела ни на шаг. Насильники были убиты бог весть когда… Девочку похитили тоже не вчера. И если имеется какая-то связь, закономерен вопрос: чего так долго ждали? Нет, ребята, это все пустое… Хотя… Ладно, давайте закругляться. Все равно ни к чему не пришли. Извини, Игорь, что больше не могу уделить тебе времени. Скоро Кольчугин должен приехать. А до этого мне предстоит идти на ковер. – Он показал на потолок. – К Константину Дмитриевичу Меркулову с докладом о продвижении дела, которое ни на йоту не продвинулось… А ты, Гера, готовься к командировке.

В это время в кабинет снова заглянула Зоя.

– Александр Борисович, не помешаю? Вот данные о фирме «Импекс», а также о месте отбывания наказания Геннадием Афанасьевым, осужденном помощнике депутата Кольчугина. Это в Архангельской области, поселок…

– Спасибо… – Турецкий ее прервал, не поднимая глаз, и кивнул на стол.

Пожав прямыми, как у манекенщицы, плечами, она положила бумагу с информацией.

– Да, еще вопрос, Игорь: что ты знаешь о делах некой фирмы «Импекс»? Если не ошибаюсь, ты и о ней что-то писал?

– Не ошибаешься, – кивнул Игорь. – Я польщен тем, что светила нашего сыска в твоем лице читают мои публикации без напоминания.

– В двух словах, если можно… – не обратил внимания на дружеское подкалывание Турецкий.

– Обычные дела. Ее руководство подозревают в том, что они берут завышенные кредиты на закупки, которые на самом деле производятся по заниженным ценам. Разница – в карманы участников сделки, а возврат кредита за счет конечных покупателей, то есть нас с тобой, которые, естественно, все это оплачивают… Но этого пока еще никто не доказал.

– Докажем, если потребуется, – кивнул Турецкий.

Игорь улыбнулся, кивнул и вышел вместе с Герой и Зоей. Турецкий снова прошелся по кабинету. Где-то здесь и надо копать. Чтобы вывести эту публику на чистую воду, нужно определить круг участников. Похоже, весь вопрос в том, насколько велик этот круг. Ибо чем он шире и выше, тем и неуязвимее, но тем легче также найти и слабое звено. Словом, вопрос в том, кто входит в этот круг? Кольчугин, Соломин… Кто с ними и кто им противостоит?

6

Ужин был необычно сытным, и Леха Корнеев понял, что этой ночью снова следует ожидать гостя. Опять повезут на дело. Что-то они зачастили… Врагов у них, что ли, все больше? И не успевают отстреливать? Возможно, придет тот же Михайлов, хотя он сегодня не дежурит. Но если он придет, значит, акция ожидается нешуточная. Раньше хоть давали отдохнуть. Кстати, судя по всему, в последний раз была тоже какая-то важная птица.

Он не ошибся. Ночью за ним пришли, и пришел именно Михайлов. Корнеев лишних вопросов не задавал, хотя внутренне напрягся.

– Далеко?

– «Визин» получишь по прибытии, – сказал Михайлов. – Собирайся.

В том же «уазике» его с двух сторон зажимали те же менты, с которыми Корнеев вежливо поздоровался, но они не ответили. Вид у них был сонный и недовольный. Хорошо, хоть не нагнули силком голову, когда подталкивали сзади в машину. Раньше вели себя повежливее.

Видно, произошло нечто неординарное. Михайлов тоже сел в машину, на переднее сиденье, рядом с водителем. И всю дорогу поглядывал на Корнеева через зеркальце. Эта поездка явно отличалась от всех прочих…

Подумав так, Корнеев беспокойно заерзал между ментами и, вытянув шею, поглядывал в окна, стараясь по каким-то внешним признакам определить, куда и зачем его везут.

Михайлов молчал, менты тоже безмолвствовали. Главное, без паники, сказал себе Корнеев. Я им еще нужен, уговаривал он себя. Где еще найдут такого специалиста? Пистолет либо бомба под машину – опасно. Свидетели всегда найдутся. Или могут засечь. То ли дело – снайперская винтовка! Не слышно, не видно… Ни шума, ни пыли, ни свидетелей. Шел человек – и вдруг упал. Да и, что важно, с глазами жертвы не приходится встречаться, когда ее убиваешь. Вроде движущейся мишени в тире парка культуры, где он, Леха, сызмальства привык выигрывать любые призы. Так что хозяин как видел его издали, так сразу закрывался или просил: иди, мол, в другое место. Что ты ко мне пристал? Разоришь ведь. Сукин сын!..

А так в зеленоватом и неверном свете прицела ночного видения видишь даже не человека, а точку на лбу цели, даже если половина лба загорожена головой телохранителя. И точно туда, в эту незащищенную точку, остается влепить пулю.

Но весь вопрос в цене, продолжал размышлять Леха Корнеев. Что для заказчика важнее? Он – исполнитель, но он же и свидетель. А если последствия будут опасными, запросто могут решить, что от него дешевле избавиться. Правда, иди знай, каков будет следующий стрелок. Такой же или хуже? И не дороже ли себе обойдется?

Взять последний случай. Сколько стоил его выстрел? Какая важная шишка могла выходить из ночного клуба среди ночи? Что она там делала, рискуя репутацией? Ведь этих «випов», мать их так, уже всех знают наперечет. За такими везде бегают журналисты, как их там, папарацци, что ли?.. Им бы опасаться, что их в любой момент засекут с девочками… Значит, он не из «випов»? А чего на него тогда пулю тратить? Пырнули бы в подъезде, всего и делов… Ан нет, снайпера подавай! Но что-то не слышно, чтобы все вокруг рыдали и были в отпаде от известия о чьей-то гибели. Траурные флаги на домах не висят. А по радио, которое ему позволяют слушать, ничего такого о трагической гибели и широком возмущении народных масс не говорилось. Но это еще ничего не значит! Важную персону, которая всем здесь вертит, страна может и не знать в лицо. И даже не догадываться о ее существовании и роли в истории.