Раскаленное эхо. Опасный поворот. Аналитик. Три недели в Париже (сборник) (СИ) - Чайлд Ли - Страница 22

— После обеда. Сначала я отправлюсь в банк и обналичу двадцать тысяч. Затем я сложу их в бумажный пакет и отвезу в одну очень счастливую семью. Ты должен поехать со мной. Я не каждый день хожу по улице с такими деньгами.

— О’кей, — согласился Ричер.

В банке не выказали ни малейшего волнения по поводу того, что им приходится выложить двадцать тысяч наличными в купюрах различного достоинства. Кассирша лишь пересчитала их три раза и сложила в пакет из плотной коричневой бумаги, принесенный Алисой.

Внутри «фольксваген» нагрелся до такой температуры, что они не могли сесть и пего сразу. Алиса включила вентилятор и открыла дверцы машины нараспашку. Они подождали, пока воздух lit* остыл градусов на двадцать, сели в машину и поехали. За руль села Алиса.

— Тебе когда-нибудь бывало так же жарко? — спросила она.

— Пару раз. В Саудовской Аравии, на Тихом океане.

Она спросила его, когда он был на Ближнем Востоке и на Тихом океане, и он ответил ей десятиминутным монологом, представлявшим собой его автобиографию в развернутом виде. Он поступил так потому, что ему нравилось ее общество. Первые тридцать шесть лет его жизни были отмечены, как это принято в армии, новыми званиями и наградами. Последние несколько лет были менее удачны. Бесцельные странствования. Ричер считал это высшим проявлением независимости, хотя другие люди так не думали. Поэтому он лишь изложил факты, предоставив ей возможность интерпретировать их по-своему.

Алиса поведала в ответ о своей собственной судьбе. Ее жизненный путь по сути своей был очень похож на жизненный путь Ричера. Различия в деталях. Он был сыном солдата; она была дочерью адвоката. Она, так же как и он, никогда всерьез не думала о том, чтобы изменить семейной профессии. Сейчас ей было двадцать пять, и ее нынешнее положение примерно соответствовало положению молодого, амбициозного лейтенанта, но не в армии, а в юриспруденции.

Через некоторое время они свернули на проселочную дорогу. По обеим сторонам лежала распаханная земля, которую оживляли сделанные на скорую руку поливальные конструкции. На деревянных каркасах крепилась проволока, она должна была служить опорой для растений, которых больше не было. На полях остались лишь высохшие на солнце, хрустящие остовы. Все здесь свидетельствовало о тяжком многомесячном ручном труде и последовавшем горчайшем разочаровании.

В сотне метров от последней вспаханной борозды стоял маленький домик, рядом с которым примостились сарай и разбитый грузовичок. Алиса припарковала машину рядом с ним.

— Их фамилия Гарсия, — сказала она. — Я не сомневаюсь, что они дома.

Двадцать тысяч долларов произвели на них впечатление столь колоссальное, какого прежде Ричеру не доводилось наблюдать. Они буквально возродили их. Семья состояла из пяти человек: родителей, обоим было под пятьдесят, старшей дочери лет двадцати четырех и двух младших мальчиков. Все они толпились в дверях. Алиса бодро с ними поздоровалась, прошла мимо них в дом и высыпала деньги на кухонный стол.

— Он передумал, — пояснила она по-испански.

Все Гарсия встали молчаливым полукругом около стола и уставились на деньги. Затем их прорвало, и они стали строить грандиозные планы. Сначала они подключат телефон, затем восстановят электроснабжение. Потом они купят солярки и запустят дизельный насос системы орошения. Затем они починят грузовик и поедут в город за семенами и удобрениями.

Ричер осмотрелся. В большой комнате целый метр на единственной полке занимала многотомная энциклопедия. Кроме того, там стояло несколько культовых статуэток. На стене висела фотография. На ней робко улыбающийся подросток лет четырнадцати в белом конфирмационном одеянии.

— Мой старший сын, — произнес чей-то голос. — Эту фотографию сделали перед нашим отъездом из Мексики.

Ричер обнаружил у себя за спиной мать семейства.

— Его убили, когда мы ехали сюда.

— Я слышал, — кивнул Ричер. — Мне очень жаль.

— Это было двенадцать лет назад. Его звали Рауль.

— Как это произошло?

— Они гнались за нами ночью. У них был грузовик с прожекторами. Мы разделились. Рауль пошел со своей сестрой. Он отправил ее в одну сторону, а сам пошел в другую, прямо на прожектора. Он знал, что пойманным девочкам приходится хуже. Но они даже не сделали попытки его арестовать. Они его убили и уехали.

— Мне очень жаль, — повторил Ричер.

Женщина пожала плечами:

— Это были плохие времена и плохие места. За год там было убито двадцать человек.

Женщина через силу улыбнулась.

— У нас есть текила, — сказала она. — Мы се специально берегли, чтоб отметить сегодняшнее событие.

На кухне на столе уже стояли стопки, в которые дочь разливала на бутылки текилу. Девочка, которую спас Рауль.

Текила была крепкой, а о Рауле здесь напоминало все. Алиса и Ричер отказались от второй рюмки и, оставив Гарсия наедине с их радостью, направились обратно в Пекос.

— А расследование действий пограничного патруля когда-нибудь проводилось? — спросил Ричер уже в машине.

— Тщательное. Все было сделано, чтобы замять дело. Никому даже не было предъявлено обвинение.

— Но убийства прекратились?

— Так же внезапно, как и начались.

Они вернулись в Пекос и обнаружили, что весь стол Алисы заклеен маленькими записками. Она прочитала их все.

— Я иду на свидание с Кармен в тюрьму, — сказала она. — Результаты баллистической и дактилоскопической экспертиз уже готовы. Хак Уолкер хочет увидеться с тобой.

Они направились к двери и мужественно зашагали по раскаленному тротуару. У здания суда они разошлись —- Алиса направилась ко входу в тюрьму, а Ричер поднялся наверх,

где помощник молча указал ему на дверь кабинета Хака Уолкера.

— Убила его она, — сообщил Уолкер. — Результаты экспертизы подтверждают это.

Ричер уселся перед его столом.

— На пистолете были также обнаружены ваши отпечатки, — продолжал Уолкер. — Кстати, вы знаете, что ваши отпечатки фигурируют в общенациональной базе данных?

— Как и отпечатки любого военнослужащего, — сказал Ричер.

— Так, может быть, пистолет был выброшен, а вы его нашли и спрятали в безопасное место?

— Может быть, — ответил Ричер.

— Вы в церковь ходите?

— Нет.

— Вам надо встать на колени и кое-кого возблагодарить.

— Например?

— Полицию штата. За то, что вы ехали в патрульной машине, когда все это произошло. Если бы они оставили вас на ранчо, вы были бы подозреваемым номер один.

— Почему?

— На пистолете нашли ваши отпечатки, — стал перечислять Уолкер. — И на каждом из патронов. И на магазине. И на коробке с патронами. Вы заряжали этот пистолет, Ричер.

Ричер молчал.

— Вы ведь знали, где находится спальня, а? Я разговаривал с Бобби. Он сказал мне, что предыдущую ночь вы провели именно там. Он видел через окно все, чем вы там вдвоем занимались.

— Но я с ней не спал, — возразил Ричер. — Я провел ночь на диване.

— Думаете, присяжные поверят вам? — покачал головой Уолкер. — Или бывшей стриптизерше? Я не верю. Вы, Ричер, везунчик.

Ричер молчал.

— Проблема злого умысла с каждым днем выглядит все более скверно, — вздохнул Уолкер. — Совершенно очевидно, она тщательно все обдумала. Даже заарканила бывшего воен-

lioro, чтобы он научил ее обращаться с оружием. Что мне прикажете делать в этой ситуации?

— Следовать своему плану. Дождаться медицинских заключений.

— Они будут у нас завтра. И знаете, что я сделал? Я нанял опытного адвоката, чтобы он на них взглянул. Я хочу, чтобы кто-нибудь смог убедить меня в том, что в словах Кармен есть хоть доля правды.

— Так расслабьтесь. Завтра все уже будет ясно.

— Надеюсь. Из конторы Эла Юджина должны прислать финансовые документы, которые они готовили для Шлюпа. Если выяснится, что денежный мотив в ее действиях отсутствует, а медицинские заключения окажутся положительными, может, тогда я смогу немного расслабиться.