Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982 - Синицын Федор Леонидович - Страница 18

Проблема «фарцовки», которую по понятным причинам было невозможно утаить от иностранцев, рассматривалась в СССР как питательная почва для антисоветской пропаганды из-за рубежа. Руководство «Интуриста» предполагало, что именно «с этой целью некоторые туристы из ФРГ и группа английских туристов-школьников фотографировали подростков в тот момент, когда они выпрашивали у них жевательную резинку и другие мелкие вещи. Корреспондент одной из западногерманских газет, издающейся в Кельне, при этом заявил: «Это продукт социалистического города»; «Туристы из Дании — супруги Шоу… которых также атаковали подростки, предлагавшие купить у них вещи, заметили, что в их стране такого не наблюдается»[386].

Одним из вызовов для советской системы была неравномерность благосостояния граждан. Еще в период правления Н.С. Хрущева начался новый этап социального расслоения: выделение зажиточного слоя «снизу», разбогатевшего за счет коррупции или преступной предпринимательской деятельности[387]. В дальнейшем в СССР возрастали различия в уровне и качестве жизни разных слоев населения (хотя они были меньше, чем в капстранах)[388]. Конечно, значительная часть советских граждан довольствовалась тем достатком, который она имела[389], однако некоторые люди смогли разбогатеть[390]. Эксперты констатировали значимые «различия между высоко- и низкооплачиваемыми»[391]группами населения. Действительно, принцип неравного распределения «по труду» позволял установить, в принципе, сколь угодно высокий размер зарплаты, гонораров, премий.

Особые возможности для потребления и обогащения имелись у «номенклатуры» и приближенных к ней людей[392]. В период правления Л.И. Брежнева распределение и без того ограниченных средств потребления приобрело вызывающе несправедливый характер, в том числе через получение доходов формально законных, но обусловленных не результатами труда, а привилегиями, связями, монополией служебного положения[393].

Имущественное неравенство проявлялось также в сфере частного строительства[394], во владении более дорогими и качественными автомобилями, бытовой техникой, мебелью и пр. Несмотря на то, что в СССР были установлены ограничения на размеры личного имущества («один дом не более определенных размеров, одна дача, одна автомашина»[395]), их можно было обойти[396]. «Обуржуазивание» советского населения было отмечено иностранцами, посещавшими СССР в 1960-х гг.[397]

Собственность, с одной стороны, становилась предметом гордости и хвастовства, а с другой — зависти. Характерный документ, который иллюстрирует это явление, — докладная записка Е.М. Самотейкина (референта Генерального секретаря ЦК КПСС), направленная Л.И. Брежневу в феврале 1969 г.: «Машина у нас — предмет роскоши, доступный лишь высокооплачиваемым слоям населения (интеллигенции, служащим и в очень небольшой степени колхозникам и рабочим). Обладание машиной как бы подчеркивает в глазах средне- и низкооплачиваемых трудящихся существующее неравенство. Отсюда… зачастую неприязненное отношение на улице к «частникам», едущим в автомобилях и «демонстрирующим» таким образом тот факт, что они много зарабатывают»[398].

Разница в уровне жизни имела «региональный» аспект — известно, что во многих «окраинных» республиках Советского Союза уровень жизни был выше, чем в РСФСР, которая делала наибольший вклад в общесоюзную экономику (характерно, что такая ситуация вызывала недоумение даже у партийных пропагандистов[399]).

Кроме того, в стране все больше распространялось получение незаконных (по правовым нормам того времени) доходов за счет перепродажи дефицитной продукции, нарушения правил торговли, подпольного изготовления различных товаров («теневая экономика»)[400]. Появилась, а затем стала расти и приобретать все большую значимость в обществе группа «подпольных миллионеров». По мере разрастания «теневой экономики», распространения коррупции и «блата» многим людям удавалось накопить с помощью нелегальной деятельности крупные состояния[401].

«Материальный фактор» оказывал большое влияние на мысли, поведение, отношение людей к государству, партии и идеологии. Проблема благосостояния народа имела большое идейнополитическое значение — советские теоретики отмечали, что одним из «главных вопросов, вокруг которого ведется основное сражение на идеологическом фронте, является вопрос о том, какая из систем — капиталистическая или социалистическая — способна создать наилучшие условия для развития материальной жизни народных масс»[402].

Формирование «общества потребления» стало одним из важнейших идейно-политических вызовов для властей СССР. Во-первых, этот процесс входил в противоречие с положениями «Морального кодекса строителя коммунизма», принятого в 1961 г., а также, по мнению видного советского идеолога П.Н. Федосеева, — ис «интересами общества»[403]. Рост важности «материального фактора» провоцировал «идеологические брожения» в стране: воспитанные коммунистической системой граждане призывали срочно привести образ жизни советских людей в соответствие с марксистско-ленинской идеологией — вплоть до полной ликвидации частной собственности[404], под которой иногда понималась и обычная, «личная собственность» людей. В письмах, поступавших в советские СМИ, отмечалось негативное отношение даже к вполне «трудовому» способу пополнения домашнего бюджета за счет работы на дачном участке[405].

Идеалисты полагали, что в процессе строительства коммунизма нельзя ограничиваться только экономикой (материальной составляющей этого процесса), так как «мораль» — не менее важна[406]. Особое беспокойство вызывал у них упор на «материальные аспекты» воспитания детей, так как «если в среде или семье, где воспитываются дети и молодежь, широко распространены обман, хищения, злоупотребления, воровство, где господствует принцип «надо уметь жить», и на этой основе строится их материальное благополучие, то никакая идеологическая работа партии и общественных организаций не может воспитать этих детей или молодежь трудолюбивыми, честными, правдивыми, идейно преданными партии и народу». Приверженцы «идеалов» считали, что при наличии в воспитании молодежи упора на «материальные» установки «пропаганда высоких и благородных социалистических и коммунистических принципов» становится «издевательством над этими принципами, а у людей… подрывается вера в проводимую идеологическую работу, отсюда вытекает бездейственность, бесполезность и даже вредность проводимой идеологической работы, потеря ее авторитета в массах, что и происходит в действительности»[407].

Характерно, что 3. Бжезинский еще в период правления Н.С. Хрущева приветствовал прогнозируемое падение «моральных основ» в СССР в результате формирования «общества потребления»: «Изобилие подрывает политическую дисциплину и идеологическую ортодоксию… Если Хрущеву удастся поднять уровень жизни в СССР выше чем в США, он не достигнет коммунизм, он похоронит его»[408].