Однажды в отпуске или надежда есть всегда (СИ) - Вега Маришка - Страница 27

– Возможно, правильно сделала, что разбудила меня. Самолечение в такой ситуации – это чрезмерный риск. – Всё, лежи спокойно и не прыгай!

Хорошо ей говорить «не прыгай»! А как исполнить? Я же волнуюсь и переживаю! Хочется вскочить и попрыгать, чтобы сбросить нервное напряжение.

– Ну что? – не вытерпела я.

– Пока могу подтвердить, что опухоль уменьшилась, но вот как определить причину? Нужна биопсия.

– Но врач сказал, что опухоль неоперабельная.

– Так и есть, но мы её и не удалять будем. Нам с края кусочек нужен, чтобы свежий образец был, но даже это весьма опасный опыт. Так что решать можешь только ты.

Вопрос, конечно, тяжёлый. Если всё пойдёт плохо, то выйдет некрасиво перед Димой. Он лёг спать, пока я была в относительном порядке, а теперь может проснуться, а меня нет. Но в его присутствии, решение принять было бы ещё тяжелее.

Мы с ним говорили о многом, в том числе и о доме, и о круизе, и о совместной работе. И сейчас у меня есть реальный шанс всё это получить в будущем, я уже не говорю, что если мы доберёмся до Земли, то сможем донести новое лечение до всех, кто в нём нуждается.

– Я согласна, но дай мне пять минут, запишу видео для Димы на всякий случай.

– Ой, не сглазь, командир меня ровным слоем по боксу размажет, если что не так. Даже думать не хочу! – преувеличено вздрогнула Марина, хотя я её понимала.

Сообщать человеку, что его любимая не проснулась после операции – это так себе «удовольствие».

Запись далась мне нелегко. Я пыталась быть оптимистичной, полной надежд и говорила о роли таких исследований для человечества, хотя в душе хотела жизни хотя бы для нас.

После я плакала ещё минут двадцать.

Марина держала слово и не приходила, пока я не успокоилась.

– Ну что, всё? Выплакала свой страх? – участливо спросила она. – Не бойся, ты ничего не почувствуешь, я теперь начинаю сложную работу.

– А когда же ты меня разбудишь?

– Не раньше, чем закончу, ты должна быть спокойна и неподвижна, а в сознании такого ни от кого не добиться.

– Удачи! – пожелала я нам и легла в реанимационную камеру.

– Она нам нужна, это точно!

Я закрыла глаза и позволила унести себя в страну снов какому-то лекарству, названия которого я не знала.

Мне редко снятся сны, а тут такие яркие и насыщенные. Просто удивительно. Даже приятно!

Так интересно идти по полю с жёлтыми цветами, одуванчики растут так густо, что я почти не вижу зелёных листьев, но постепенно они меняются совершенно на другие растения, но той же окраски, и синеватая почва виднеется сквозь них. Останавливаюсь и удивлённо смотрю под ноги.

– И чему ты так удивляешься? – вдруг слышу ставший уже родным голос. – Забыла, как выглядит наш новый дом?

Я радостно обернулась с улыбкой на губах и посмотрела на Диму, что стоял за спиной, а дальше виднелось синее-синее море, а на берегу дом на сваях, где на веранде можно было рассмотреть цветастый гамак.

– Только на минуточку, – прошептала я. – Даже на секундочку забыла, но теперь вспомнила!

Эпилог

Эпилог

Когда я открыла глаза, то первое, что увидела – это абсолютно белый потолок. Было видно, что вокруг много света и край белого воздушного тюля, что так любят на островных государствах и приморских отелях.

Медленно моргнула, пытаясь понять, где я? Неужели мне всё это приснилось, и я улетела на обычный курорт и не было никакого корабля, экипажа, что стал родным, и лечения для меня?

Слёзы невольно набежали на глаза, и я всхлипнула. Даже Димы не было? Больное воображение подсунуло мне мужчину моей мечты как утешение умирающей?

– Ты почему плачешь? – вдруг услышала я голос Гвоздёвой. – Глаза сухие и ты хочешь их смочить?

Мечтала услышать не эти ворчливые интонации, но для начала совсем неплохо.

Широкая улыбка расползлась на моём лице.

– Мама дорогая, переборщила я с кислородом. Так и знала, что многовато было! Но теперь уж ничего не поделаешь. Как ощущения?

– Как будто жива, – прошептала я.

– Это я знаю, а есть ли что-то новое? Меня помнишь?

– Да, ты Марина, вечно бурчишь и всех учишь как надо жить и не болеть.

– Так, вроде с памятью определились, особых проблем нет.

– А как опухоль?

– Её тоже нет, но курс реабилитации вышел несколько более долгим, чем я хотела бы из-за обратного прыжка через червоточину, но для тебя это даже плюс.

– Почему? – настороженно спросила я.

– Потому что ты спокойно проспала всю нервотрёпку, связанную с нашим прибытием, расследованием, как мы угодили в космическую прореху, подробнейшие отчеты по двум планетам, исследование твоих бедных мозгов и разработку нового лекарства для них. Вроде ничего не упустила.

– А где Дима? – спросила я осторожно.

– Отправила домой поспать и переодеться, чтобы он не стоял над душой, пока я тебя из комы вывожу.

– И он согласился?

– Кто бы ему сказал, – хмыкнула Марина. – Его и так удаётся нечасто выгнать, а если бы он знал, то не дал бы спокойно провести диагностику тебя, любимой. Он мне всю душу ещё на корабле вынул, потом в медцентре, пока патент на лекарство на тебя оформил, теперь в санатории мне покоя не даёт. Уйду я от вас, мне самой реабилитация нужна!

– Спасибо, – сказала ей с большим чувством. – Вряд ли кто-то смог сделать для меня больше, чем ты.

– Вот с этим спорить не буду. Посижу с тобой, пока милый не явится. А потом на курорт! Сил никаких нет. Мне нужен холодный лимонад и море вдали от людей.

– Мы вроде целую планету нашли в отдалении, – поддела я её.

– Нет уж. Меня и земной пляж устроит с официантами и известными бактериями.

– Так у меня бактерии завелись в мозгах?

– У всех, не только у тебя. Просто у остальных в организме они умирали и токсин их тел вызывал галлюцинации, а вот твоя опухоль пришлась им по душе, и они её активно кушали и никаким токсином тебя не травили. Их биосканер не распознавал так быстро, они разлагались, только у тебя и выжили. Вкусная ты, однако!

– Откуда же они взялись?

– О, за это отдельную благодарность нужно вынести энтузиасту Быстрову. Помнишь камешки, что он с планеты притащил и за обедом о них только и говорил. Он парочку распилил, а они там и были. То ли от излучения прятались, то ли законсервировались внутри. Наши учёные вовсю спорят, потом полетят исследовать.

– Ну надо же, – удивилась я. – Чего на свете только не бывает.

– Да уж, подкинули мы научному сообществу загадок. Физики и астрономы бьются над загадкой червоточины. Она, как мы и надеялись, связывает две точки пространства, хоть прохождение через неё то ещё удовольствие для организма. Так вот они теперь думают, как стабилизировать портал, чтобы не так травматично через него проходить. Есть ради чего. Планетка наша очень понравилась по образцам, вполне подходит для колонизации, так что придумают что-то точно!

– Ну и хорошо, она такая красивая.

Так мы болтали пару часов. Потом Марина помогла мне сесть и ещё час делилась новостями, потом мы черепашьим шагом покоряли комнату. Ноги у меня подкашивались.

Когда я уже окончательно решила упасть, так как сил держаться вертикально не осталось, открылась дверь и на пороге возник Дмитрий. Он же меня и подхватил на руки, чтобы я не поцеловала пол.

Он так глянул на Марину, что я бы уже в обморок упала, а они хоть бы что. Тёртый калач. Видимо, на неё так частенько смотрят. Она попрощалась и вышла за дверь.

– Ты пришёл!

– А ты сомневалась?

– Сомневалась, что ты существуешь, что не фантазия моего сознания.

– Ни в коем случае. Я уже еле дождался, когда же тебя разбудят. Какая ты у меня слабенькая. Я тобой теперь займусь. Будет тебе и крепкий сон, и правильное питание, и отдых.

– Звучит здорово.

– Да, я уже договорился насчёт отдыха на Земле, чтобы далеко тебя не возить, ты ещё как котёнок.

– Да тут же очень дорого!

– Мы не бедствуем и на тебе не экономим! – отрезал он.