Чужак из ниоткуда 5 (СИ) - Евтушенко Алексей Анатольевич - Страница 8

Профилактика жизненно важных систем корабля.

Расчёт маршрута в обычном пространстве.

Расчёт маршрута в нуль-пространстве.

Подготовка к старту.

Старт и разгон.

Работа с ИИ

Погружение в анабиоз.

Выход из анабиоза.

Определение местоположения…

Ну и так далее, вплоть до окончания полёта.

Однако ключевое слово — «в уме». Потому что, сколько не прокручивай в уме (и даже на тренажёре) те или иные свои действия, а реальность всегда подбросит сюрпризы.

Второе. Инженер-пилот Кемрар Гели никогда не нырял в нуль-пространство. Только теория и погружение в анабиоз. Просто не успел: «Горное эхо» только-только должен был начать серию испытательных полётов с выходом в нуль-пространство, когда он погиб.

Наконец, третье. Как ни уговаривай себя, а сейчас на «Горном эхе» находится не взрослый и опытный гарадский инженер-пилот, а шестнадцатилетний мальчишка-землянин (ладно, с натяжкой — юноша), который при всех своих способностях где-то глубоко внутри себя просто боится.

Не за свою жизнь.

Боится, что не справится и погубит всех.

Всегда был уверен, что умею владеть собой в достаточной степени, чтобы окружающие не замечали моих душевных переживаний.

Однако Валерий Быковский заметил.

— Что? — спросил я, поймав на себе его внимательный, с характерным прищуром, взгляд. Дело было вечером того же длинного дня, в кают-компании, за ужином.

Юджин покосился на нас, но ничего не сказал, сделав вид, что увлечён едой (ДЖЕДО расстарался и действительно приготовил отличный ужин).

— Это ты мне скажи, — ответил командир. — Я же вижу, что-то тебе покоя не даёт. Мандраж?

— Он самый, командир, — признался я.

— Давай, излагай.

— Стоит ли? Это мои проблемы.

— Нет. Если у одного из членов экипажа возникает проблема, какой бы они ни была, то это касается всех. Разве у вас, на Гараде, не так?

— Так, но…

— Понимаю. Тебе кажется, что вся ответственность лежит на тебе. Поскольку мы с Юджином не умеем управлять «Горным эхом» и вообще плохо здесь всё знаем. Так?

— Ну, в какой-то мере…

— Так, — не дал мне растечься мыслью по древу командир. — Поэтому слушай меня, товарищ стажёр. Да, да, ты для нас с Юджином стажёр. С особым статусом, но всё равно стажёр. Во-первых, твой командир — я. Поэтому и вся ответственность на мне, поскольку окончательные решения принимаю я. Это, надеюсь, ясно?

— Так точно, товарищ командир, — ответил я.

Юджин с интересом прислушивался к нашему разговору, но продолжал хранить молчание, усердно жуя.

Молодец. Уважаю.

— Моё окончательное решение таково: мы летим. Ты справишься, я знаю. Если бы не знал, не чувствовал, отменил бы полёт и пошёл бы на риск вывода из анабиоза экипажа прямо здесь. Но я знаю. Однако чтобы тебе было спокойнее и проще, спрашиваю. Есть ли способ нам с Юджином овладеть какими-то знаниями о корабле и об особенностях управления им в экстренном режиме?

Я бросил взгляд на Юджина. Американец отрицательно качнул головой. Едва заметно, но Быковский заметил.

— Он мне ничего не говорил, — сказал командир. — Но ты в самом деле считаешь, что подобные вещи можно скрыть? У Юджина были определённые проблемы с русским языком и вдруг, словно по волшебству, дело пошло на лад. Осталось сложить два и два. Повторяю вопрос. Есть такой способ?

А что, хорошая мысль. Даже странно, что я сам до неё не додумался. Подключить к процессу ДЖЕДО… Настоящих гарадских пилотов и навигаторов из моих товарищей, конечно, таким образом не сделать, но впихнуть в голову основные знания о корабле, его системах, принципах перемещения в нуль-пространстве и прочем…

— Думаю, есть, — сказал я. — Сегодня ночью и попробуем. Спасибо, командир.

— Не за что, — по губам Быковского скользнула хорошо мне знакомая лисья улыбка. — Обращайся… стажёр.

ДЖЕДО оказался буквально незаменим. Три с лишним земных года назад, когда Кемрар Гели готовился к полётам на «Горном эхе» искусственный интеллект корабля не был таким продвинутым. Я хорошо помнил, что ИИ не всегда точно понимал, что от него хотят, его постоянно приходилось контролировать и перепроверять. Он был похож на очень талантливого и даже где-то гениального ребёнка, от которого многого хотят, и он сам этого многого хочет, но не всегда может. Потому что ребёнок.

Теперь ребёнок вырос.

Так что ускоренное обучение Быковского и Сернана прошло успешно. Перед сном я ввёл их в гипнотический транс, настроив должным образом на максимальное восприятие информации. Далее в дело вступил ДЖЕДО.

На Земле я читал в популярной литературе о попытках обучения во сне. В том числе, гипнотическом. Результаты многочисленных экспериментов не слишком впечатляли, и это перспективное направление развития не получило. А зря. Ничего, научим и этому со временем. Надеюсь.

Утром двадцать первого февраля, в четверг, сразу после завтрака, состоялся предстартовый сеанс связи с Землёй.

— Как самочувствие, «Ястребы»? — традиционно осведомилась Земля.

— Самочувствие нормальное, — ответил Быковский. — Все системы корабля тоже в норме. Готовы стартовать.

— Тут с вами родные хотят поговорить…

Поговорили с родными (жена и дочь Сернана прилетели ради такого случая из США).

Выслушали пожелания быть осторожными, зря не рисковать и поскорее возвращаться домой.

Заверения, что нас любят и ждут.

Даже обещание молиться о нашем скорейшем возвращении, которое дала одиннадцатилетняя дочь Юджина Сернана Трейси — та самая, чьи инициалы её отец начертал в лунной пыли на вечные времена во время миссии «Аполлон-17».

Однако на этом дело не кончилось.

— Здравствуйте, товарищи, — услышали мы характерный голос Леонида Ильича Брежнева. — Как вы там?

Быковский посмотрел на меня и, зная мои отношения с генеральным секретарём, показал глазами — говори, мол.

— Здравствуйте, Леонид Ильич, — поздоровался я. — У нас всё нормально. Готовы выполнить любой приказ Родины.

— Ну уж и любой, — хмыкнул Брежнев. — Знаю я вас, шельмецов. Ладно, шучу. Никакого приказа не будет. А вот убедительная просьба — да. Причём не только моя. Генри, скажи.

— Привет, парни, — услышали мы знакомый голос Киссинджера, госсекретаря и советника президента США. — Это Генри Киссинджер. Мой босс передаёт вам горячий привет и сожаления, что сам в Москву прилететь не смог. Но смог прилететь я. Так что наша с Леонидом просьба к вам — совместная. Можно сказать что это просьба высшего руководства Советского Союза и Соединённых Штатов Америки.

Я посмотрел на Юджина.

— Мы слушаем, мистер Киссинджер, — сказал тот.

— Это ты, Юджин?

— Я.

— Зови меня Генри, сынок.

— Хорошо, Генри. Мы слушаем тебя и товарища Брежнева.

— Леонид, говори ты, ты здесь хозяин.

— Хорошо, Генри, спасибо, — послышался снова голос Леонида Ильича. — Значит так, ребята. Мы тут долго советовались и решили, что не будем вас убеждать в том, что ваша миссия — исключительная и крайне важная не только для стран, которые вы представляете, но и для всей Земли. Больше скажу. Возможно, впервые в истории человечества она важнее для всей Земли, нежели отдельно для СССР или США. Поэтому такая просьба — помните, кто вы. Вы — представители человечества. Особо там не откровенничайте. Больше слушайте и смотрите, меньше говорите. Просто на всякий случай. Особо это касается тебя, Серёжа. Ты, конечно, парень ответственный, но молодой и… — он замялся.

— Гарадец? — спросил я.

— Да, — подтвердил Брежнев. — Я не предлагаю тебе выбирать между Землёй и Гарадом, пойми правильно. Повторю. Я только предлагаю тебе и всем вам быть предельно осторожными. Не расслабляйтесь. На Земле расслабитесь. А гарадцев мы всегда ждём здесь. Большую делегацию. Пусть прилетают, примем со всей душой, всё покажем и расскажем. Правда, Генри?

— Правда, Леонид, — сказал Киссинджер.

— Извините, может быть, излишне сумбурно получилось… В общем, главное, возвращайтесь.