Девушка из хорошей семьи - Мисима Юкио - Страница 26

– Лучше где-нибудь в городе. Давай в джаз-кафе, где готовились к экзаменам.

– В «Пасадене»? Отлично. Тоже с удовольствием вспоминаешь прежние деньки?

В одиннадцать утра кафе пустовало. Выступление джазовой группы начиналось в час дня, но посетителям тишина не нравилась, так что из репродуктора звучали на полной громкости песни Элвиса Пресли с альбома «Король Креол».

Девушки в слаксах, раскрашенные под вамп, еще не появились. Пюпитры на оркестровой сцене были сдвинуты в сторону, навевая печальное ощущение утраченных иллюзий.

– То, что надо. И поговорить можно, и самое подходящее место для жизни в вечных мечтах юности. Надо же, пыль на сцене! Тут и не убирают нормально! – веселилась Тиэко.

Она похвалила черный, почти мужской костюм, надетый Касуми под пальто.

– Шик! Выглядишь, как и положено молодой жене. Но не рано ли показывать, что ты замужняя дама?

– Не рано. Ты еще не ездила кататься на лыжах?

– Собираюсь после Рождества. Он с двадцать седьмого декабря будет в отпуске.

– Да-а? – Касуми слегка сдвинула брови.

– У меня на эту поездку уже давно грандиозные планы.

– Что ж, желаю успеха.

– О чем хотела поговорить?

Касуми коротко рассказала о том, что случилось три дня назад, и о своих тревогах.

– Все-таки появилась, – сказала Тиэко.

Она слушала внимательно и увлеченно, теребя пуговицы на розовой шерстяной кофте. Конечно, она ничего не могла посоветовать, когда Касуми спросила, что ей делать сейчас и как быть дальше. Эта запутанная ситуация не вписывалась во взгляды Тиэко на мир. Она все выслушала, но так ничего и не сказала, поэтому Касуми, смирившись, подытожила:

– Ладно, рассказала тебе – и сразу стало легче. Больше волноваться не о чем. Ну а теперь я слушаю тебя.

Тиэко, похоже, едва дождалась этих слов, и ее будто прорвало. Она говорила только о Маки, о Тосио даже не упомянула. Их свидания до сих пор проходили в обеденные перерывы, но уже не напоминали прежние детские любовные забавы. Тиэко впервые в жизни по-настоящему целовал мужчина, а в полуподвальном кафе, где днем царил полумрак морского дна, Маки познакомил ее с более откровенными ласками. В глазах романтичной Тиэко этот толстый, неловкий молодой человек был рыцарем из грез. Предстоящее катание на лыжах она преподнесла матери как поездку с университетской подругой, и оно должно было стать первой авантюрой в ее жизни.

Постепенно эти излияния стали раздражать Касуми.

Поначалу она отнеслась к ним легко, но затем вдруг опять накатила тяжелая тревога. Ее беспокоило, что сидящая напротив Тиэко идет по опасному пути, а к этому примешивалось недовольство тем, что подруга легкомысленно отнеслась к проблеме, которая терзала Касуми. Вдобавок от пронзительной музыки, гремевшей в жарко натопленном кафе, разболелась голова.

Порыв Касуми дать Тиэко совет, даже если не брать в расчет его явную неуместность, был продиктован не только любовью к подруге и желанием помочь. Психология женской дружбы странна: Касуми захлестнула непонятно откуда возникшая нелепая враждебность. Она злилась на себя за то, чтó знала и до сих пор не сказала, но вдобавок в глубине души не могла смириться с этим недовольством собой и винила всех подряд.

В оправдание Касуми стоит сказать, что за последние дни ее «холодное» сердце окончательно потеряло покой.

– Слушай, насчет Маки… Все никак не было случая сказать. У меня плохие новости: он совсем не такой, как ты думаешь.

И с необычной для нее притворной любезностью Касуми добавила:

– Только не огорчайся, я говорю это не для того, чтобы ты следовала моим советам. Я просто по дружбе, беспокоюсь за тебя.

Лицо у Тиэко закаменело: глядя на подругу мрачно, она ждала продолжения. Касуми не стала ничего замалчивать:

– Маки уже два года сожительствует с женщиной из бара, – говорят, они почти как супруги. Отношения у них, по слухам, начались, потому что они жили в одном доме. Но Маки держит эту связь в тайне, и, когда к нему кто-то приходит, он заранее выставляет сожительницу из квартиры. Вот почему он встречается с тобой только днем.

– Неправда! Это потому что я должна возвращаться домой к ужину.

– Но, Тиэ, ты у него дома бывала?

– Нет!

Лицо Тиэко преобразилось: глаза покраснели, щеки горели от гнева. Касуми за все годы их дружбы не видела ее такой, хотя и предчувствовала столь бурную реакцию.

– Нет! – еще раз выпалила Тиэко. И, с ненавистью глядя на Касуми, непривычно сухим тоном произнесла: – Разве я просила тебя обо мне заботиться? Не помню, чтобы просила. Раз у тебя есть время следить за Маки, не лучше ли как следует присматривать за собственным мужем? С каких пор ты так поглупела? Почему это Асако еще неделю назад не знала о вашей свадьбе? Может, Кэй-тян все это время притворялся холостым и продолжал с ней встречаться? Ты не задумалась, почему он с позавчерашнего дня такой спокойный? Да потому, что у него есть расчет. Пришел к ней на следующий день и возобновил отношения. Каким таким способом Кэй-тян может остановить эту женщину? Подумай об этом. Тебя за дурочку держат, а ты видишь Кэй-тяна в розовом свете. Раскрой глаза, смотри внимательнее.

Следующие слова Тиэко так потрясли Касуми, что она едва не упала в обморок:

– Знаешь, точно сказать не могу, но, мне кажется, Кэй-тян мог положить на кого-то глаз. И этот кто-то совсем рядом.

23

Со дня встречи с Тиэко счастью Касуми настал конец.

Самое страшное на свете – магия человеческого слова. Даже если нет доказательств, яд, который слова вливают в уши, сразу распространяется по всему телу. Касуми уже не могла смотреть на Кэйити прежними глазами, без подозрений.

Самым естественным поступком для расстроенной сплетнями молодой жены было бы с плачем уткнуться в колени мужа, рассказать ему о дурных слухах и выслушать, что он ответит.

Но Касуми не могла этого сделать – она была слишком «осведомлена».

В памяти одно за другим возникали первое впечатление от Кэйити на станции «Токёэки», разговор в кафе в Сибуе, то, как он подцепил девчонку у музыкальных автоматов…

Воображение живо и ярко рисовало его нынешний любовный роман. Касуми прекрасно понимала, что ее не убедят никакие нежные объяснения, – наоборот, подозрения лишь усилятся. Так что слез перед ним лучше не проливать.

И его клятва после женитьбы не скрывать ничего друг от друга сейчас мало что меняла. Она походила на обручальное кольцо – она была воспоминанием, которое Касуми хранила, как драгоценный камень. Если заставить Кэйити признаться во лжи, это воспоминание, точно брошенный в вулкан бриллиант, сразу обратится в пепел. Стоило Касуми об этом подумать, и она уже не могла, как любая другая молодая жена, со слезами простодушно выпытывать у мужа:

– Говорят, у тебя кто-то есть. Это правда?

Задавать такие вопросы было опасно не только для самой Касуми, но и для их совместной жизни. Если она решится, ее нынешняя жизнь вполне может рухнуть, сгореть дотла, как в ужасном ядерном огне.

«Я должна сама тайно и тщательно все проверить, убедиться. Если пойму, что мои подозрения беспочвенны, жизнь вернется в прежнее мирное русло. Чтобы защитить наше счастье, я обязана стать настоящим сыщиком», – твердо сказала себе Касуми, каким бы странным ни выглядело это решение.

Интересы и причины тревог Касуми с этого дня изменились: теперь ей стало все равно, умрет или будет жить угрожавшая самоубийством Асако. До женитьбы Касуми была уверена, что совсем не ревнует, теперь же превратилась в очень ревнивую жену.

Но все-таки Каёри удалось ей внушить, как подобает вести себя жене служащего, поэтому Касуми не звонила в компанию и не ходила к мужу на работу. Вместо этого она тщательно анализировала его поведение.

Как умная женщина, она старалась, чтобы Кэйити ничего не заметил и ни о чем не догадался, – она готовилась тайно следить за мужем, между тем оставаясь приветливой и ласковой. Однако таким образом проснувшаяся ревность превратилась в изматывающую страсть, затаилась в глубине души и беспрестанно грызла.